Сельские храмы россии: Сельские храмы: от уходящей натуры до уходящей фактуры. Часть 1: av4 — LiveJournal

Содержание

Сельские храмы: от уходящей натуры до уходящей фактуры. Часть 1: av4 — LiveJournal

Сразу оговорюсь, что текст писался уже более 5 лет назад. Тогда же были выступления с этой темой на разных конференциях, в т.ч. и тех, что проводила РПЦ («Рождественские чтения, например). С тех пор ситуация претерпела некоторые изменения. В целом — к лучшему. Создан институт древлехранителей в РПЦ, проблеме явно уделяется большее внимание, умножилось число положительных примеров сотрудничества Церкви и реставраторов, Церкви и науки, многие памятники за это время грамотно отреставрированы. Явно процесс пошел. Начальный период лихости, дикости и бедности, видимо, заканчивается. Но мне кажется, текст до сих пор не теряет актуальности. Особенно это очевидно всякий раз, когда попадаешь в дальние села, далекие во всех смыслах и от этой дискуссии, и от реставраторов, и от средств. Для них ситуация остается прежней. И они продолжают наступать на те же грабли, будучи предоставлены сами себе. И снова какой-нибудь очередной возрожденный храм, в котором опять идут службы и осуществляется нормальная приходская жизнь, к великому сожалению, перестает быть достойной внимания достопримечательностью, памятником прошлого, эстетическим объектом. Просто потому, что так вот вышло, хотя могло быть иначе…

Андрей Чекмарёв
Вандализм из благих побуждений.
Об актуальных проблемах охраны и восстановления памятников
церковной архитектуры // Русская усадьба. Сборник Общества изучения русской усадьбы (ОИРУ). Вып. 20 (36). СПб. — М., 2015. С. 601-629

Часть 1

Начавшаяся в 1990-е годы массовая передача пустовавших или использовавшихся не по назначению храмов вновь образованным приходам и монастырям кардинально изменила ситуацию с памятниками церковной архитектуры. Происходящие в этой сфере процессы высветили ряд серьезных проблем, уже негативно (а порой и необратимо) повлиявших на сохранение подлинности ценных объектов культурного наследия. Государство самоустранилось от большинства обязательств по охране памятников, переложив их на церковь, вместе с целым комплексом узкоспециализированных задач по реставрации сильно поврежденных зданий, в т.ч. и чрезвычайно трудоемкой реставрации скульптурного и живописного убранства.

Принятый в 2010 году закон о возвращении церковным организациям имущества религиозного назначения лишь юридически оформил давно наметившуюся тенденцию.

Новые пользователи памятников (а в сельской местности это обычно не обладающие ни средствами, ни связями священники) остались фактически наедине с рушащимися зданиями, без помощи и контроля со стороны государственных структур и немногочисленных специалистов, работающих в основном в областных центрах. Причем, дефицит квалифицированного контроля одинаково коснулся как аварийных руин, так и вполне благополучных объектов с требующими особого режима содержания — с иконами и фресками.

Государственным органам охраны памятников в регионах сейчас оставлена роль пассивных наблюдателей за деятельностью РПЦ в переданных зданиях. А повсеместно демонстрируемая высшей властью поддержка РПЦ позволяет церковным организациям действовать уверенно и оставлять без внимания любую критику их обращения с памятниками. В государственных СМИ никакие критические высказывания на эту тему и вовсе стали невозможны, так как их легко могут посчитать попытками очернения русской культуры и духовности.

Не будучи специалистами в вопросах охраны наследия, не обладая опытом работы с памятниками старого искусства и порой не имея даже самой общей искусствоведческой и реставраторской подготовки, представители церкви нередко подходят к восстановлению храма предельно практично, стремясь как можно быстрее и любыми средствами привести его к «рабочему» состоянию, при котором можно вести регулярную и удобно организованную приходскую жизнь. Это наносит непоправимый вред подлинным формам архитектуры и убранства. Сложившаяся ситуация также недопустима с точки зрения действующего законодательства, однако контроль за его соблюдением в этой области весьма условен.

Покровская церковь в селе Ленинское (Кирсановский район, Тамбовская область). На храм конца XIX в. водрузили гигантский несоразмерный купол, сделавший его похожим на футуристический объект. Фото 2012 г.

В результате в последние годы мы наблюдаем совершенно хаотичную, никак не организованную и в целом никому не подотчетную ремонтно-восстановительную деятельность приходов и монастырей. Речь идет не столько о каком-то едином процессе, сколько о множестве самых разных по характеру и эффективности действий групп людей или отдельных личностей. Их не объединяют ни ясное представление о предмете, ни общее понимание задач и методов работы. Поэтому результат восстановления конкретного храма целиком обусловлен субъективными факторами, главными из которых являются эстетические вкусы и финансовые возможности настоятеля и благотворителей. Сложилась ситуация, при которой судьба существенной части национального (а не только церковного) достояния определяется в первую очередь культурным уровнем рядового сельского священника. Вероятность сохранения или утраты исторических форм памятника поставлена в прямую зависимость от оценочных представлений настоятеля о допустимом и недопустимом в облике православного храма. Государство покинуло эту сферу столь стремительно, что пока внутри церкви немногие успели осознать меру возложенной на нее исторической ответственности и ее тяжесть.

Даже если приход искренне стремится провести качественную профессиональную реставрацию, до достижения этой цели предстоит нелегкий путь. Далеко не во всех регионах есть компетентные специалисты, способные дать профессиональную консультацию, не говоря уже об оказании более существенной помощи. Приходским активистам бывает просто некуда обратиться, чтобы решить насущные проблемы с первоочередными противоаварийными работами – отводом воды, укреплением фундаментов и конструкций, защитой фресок или икон от плесени и грибка и т.д. Еще более неразрешимой проблемой становится профессиональная консервация и последующая реставрация сложных элементов архитектуры, в особенности декора. Все это дорогостоящие работы, требующие приглашения специалистов, иногда издалека. Особенно это касается монументальной живописи. В итоге мечта прихода о грамотной реставрации разбивается о жизненную прозу – ограниченность финансов и квалификацию имеющихся в наличии мастеров и т.н. экспертов. Последние далеко не всегда способны правильно определить архитектурный стиль храма, оценить его уникальность или типичность и дать грамотные рекомендации по форме глав, решеток, покраске, уместных для памятников того или иного периода. Во многих регионах остро ощущается деградация профессиональной среды. Священники на местах жалуются, что не могут получить в деле восстановления храма никакой помощи, в т.ч. и консультативной, и по линии епархии. Внутри церкви обычно считается, что храм «вручается» настоятелю в полное его ведение и под его личную ответственность, вместе с необходимостью самому искать ресурсы на его восстановление и содержание.

Ни у государства, ни у РПЦ нет продуманной программы восстановления какого-либо фиксированного (и потому реального) количества наиболее значимых для России храмов. Списка таких объектов не существует. Если в системе государственного учета памятников наличествовала хотя бы видимость аргументированной классификации по уровню ценности (федеральный и местный статус охраны), то внутри РПЦ в отношении действующих храмов вообще отсутствует всякая дифференциация. Церковь в своей среде так и не выработала (и, видимо, не стремится) внятных критериев оценки храма с точки зрения его места и роли в истории церковного искусства и истории церкви в целом. Речь в данном случае не о сугубо религиозном почитании святынь и мест святости, а об отношении к храму как к историко-культурному объекту, пусть даже и в исключительно внутрицерковном контексте. Для церковных людей часто новодел и древний архитектурный шедевр имеют равную ценность и принципиально неотличимы друг от друга.

Казанская церковь в селе Колодезское (Невежеколодезское, Задонский район, Липецкая область), построенная в 1837 г., была редким и оригинальным примером николаевской неоготики, соединенной с национальными мотивами. За восстановление храма энергично взялся уроженец села предприниматель П. Яблоновский. После проведенных работ храм трудно узнать, его облик кардинально изменен с помощью современных материалов. Фото 2006 г. (Д. Яблучанский) и 2013 г. (А. Михалёв).

Здесь приходится сталкиваться с серьезными сложностями мировоззренческого характера.
Известное из многочисленных высказываний церковных людей противопоставление «храма божьего» памятнику или музею отражает, к сожалению, распространенную в этой среде точку зрения. Понятие «памятника» соотносится только с государственным и даже исключительно бюрократическим статусом здания и резко отделяется от его несоизмеримо более важного — «сущностного» церковного значения, представляющегося единственно истинным для верующего человека. Архитектурная или художественная ценность, таким образом, не воспринимается как обязательное достоинство храма, качественно расширяющее его восприятие и требующее особого отношения. Выстроенная в научных исследованиях линия развития церковной архитектуры с ее устоявшимся в культурной традиции набором шедевров и стилистическо-типологической классификацией зачастую просто неизвестна представителям церкви и, как показывает опыт, не всегда способна вызвать у них интерес. Показательны примеры, когда деятели церкви осознанно и даже подчеркнуто высокомерно игнорируют экспертные искусствоведческие суждения, не стремятся понять их смысл и воспринимают как нежелательное вторжение светской науки на не принадлежащую ей (по их мнению) территорию. В то же время сами нередко пропагандируют категоричные и достаточно субъективные оценки отдельных периодов в истории искусства, в т.ч. и касающиеся архитектуры и убранства находящихся в их ведении храмов. Научное же сообщество тоже порой демонстрирует внутрицеховую замкнутость, используя собственную, не всегда понятную со стороны терминологию и не стремясь к популяризации научных открытий, в т.ч. и в церковных кругах. Отсутствие широкого заинтересованного диалога между наукой и церковью, а также невостребованность внутри РПЦ научного искусствоведческого знания наносят большой урон делу охраны памятников и, к сожалению, только усугубляют взаимное непонимание. Вместо того, чтобы объединять усилия по спасению общенародного достояния для будущих поколений, обе стороны видят предмет по-разному и часто говорят на разных языках.

В церковных кругах культивируется практически равное отношение к действующим храмам, будь то памятник или современная постройка. Внутри церкви до сих пор нет специальной структуры, курирующей работу с принадлежащим ей историко-культурным наследием. Нет и единой системы финансирования, позволяющей направлять необходимые средства для реставрации остро нуждающихся в них объектов. Каждый монастырь или приход имеет свои источники дохода, в зависимости от территориального расположения, наличия состоятельных ктиторов, поддержки местных властей. При такой ситуации в выигрышном положении оказываются городские храмы, а также расположенные вблизи элитных коттеджных поселков или щедрых на благотворительные жесты успешных предприятий. Стоящие в глубинке сельские церкви, будь они самыми выдающимися шедеврами, оказываются в стороне от денежных потоков. Это чревато заметным уже сейчас грубым искажением общей картины российского архитектурного наследия, когда многие его вершины фактически погибают и имеют самый непрезентабельный вид, а одновременно на очередной рядовой и малоинтересной, но опекаемой благотворителями церквушке регулярно золотят купола.

На фоне брошенных на произвол судьбы бедных сельских приходов происходит реализация сомнительных с точки зрения необходимости затратных проектов, как, например, патронируемое руководством страны восстановление Ново-Иерусалимского монастыря, с уничтожением результатов качественной советской реставрации и проведением повторной, требующей колоссальных вложений. При сохранении многих нерешенных проблем с уже имеющимися в распоряжении РПЦ памятниками она все активнее претендует на получение шедевров самого высокого уровня, находящихся в ведении государственных музеев. Это и скандальная история с передачей под церковные нужды зданий Рязанского кремля, и изъятие у Исторического музея комплекса Новодевичьего монастыря, и передача Псковской епархии ценнейшего собора Снетогорского монастыря с уникальными фресками всемирного значения. Из последних новостей – угроза вывода экспозиций и фондов Ярославского музея-заповедника с территории Спасского монастыря.

Данные проекты реализуются, как правило, стремительно, с показательным пренебрежением к мнению музейного сообщества, зато при активной поддержке т.н. православной общественности, слабо разбирающейся в специфике музейной работы. Музеи выкидываются буквально на улицу, без предоставления равноценных имевшимся площадей. В итоге сама идея, часто по сути правильная – перемещение музея на более удобную и современную площадку – оказывается дискредитирована методами реализации. Из отдельных неуклюжих действий и заявлений складывается впечатление, возможно и не совсем верное, что РПЦ стремится поскорее заполучить в свои руки все церковные объекты музейного уровня, не создав при этом функционирующий на научной базе механизм профессионального управления доставшимся имуществом.

Только выработка в руководстве РПЦ ясной и грамотной концепции отношения к историко-архитектурному наследию и тесное взаимодействие с экспертным и реставрационным сообществом могли бы исправить сложившееся печальное положение. К счастью, в последнее время определенные позитивные шаги в этом направлении предпринимаются, но их пока недостаточно, чтобы ситуация перестала вызывать тревогу. Пока еще есть поводы считать, что церковь не всегда заинтересована в спасении памятников религиозного искусства, сохранивших язык форм и образов, на котором она веками общалась со своей паствой. До тех пор, пока отношение к храмам как объектам культурного наследия внутри РПЦ не изменится (а на государство в этом плане надежды и вовсе мало), восстановление памятников останется стихийным процессом с преобладающим элементом случайности и непредсказуемым в каждом отдельном случае результатом.

Троицкая церковь в Афанасьеве (Измалковский район, Липецкая область). Памятник, датируемый 1834 г., восстановлен приходом в крайне брутальных формах, далеких от подлинных. Особенно обращает на себя внимание обшитый сайдингом фронтон оригинальной конфигурации, совершенно не отвечающий стилю классицизма, в котором возведен храм. Фото 2011 г. (А. Михалёв).

Никольская церковь в Чижовке в границах современной Калуги. Заброшенный храм 1736 г. быстро восстановили хозяйственным способом, раскрасив в яркие цвета. Фото 2010 г. (Д. Иванов).

Как это ни парадоксально, для памятника иногда лучше, если капитальное восстановление по ряду причин откладывается, но проведены необходимые противоаварийные работы, приостановившие разрушительный процесс. В таком состоянии здание может еще годами ждать реставраторов. Стремление же к достижению быстрого результата нередко оборачивается нарушением методов профессиональной реставрации и грубым попранием элементарных этических и эстетических норм в отношении памятников старины. Без изучения истории объекта и разработки отвечающего необходимым требованиям проекта совершаются непоправимые действия, наносящие зданиям серьезный ущерб.

Уже бедой для ряда ценных памятников обернулась спешка восстановителей, их смутные познания в истории архитектуры и неверные представления о т.н. «каноническом» облике православного храма. Так, в конце 1990-х гг. была пробита восточная стена и пристроена апсида к шатровой Воскресенской церкви середины XVI века в подмосковном селе Городня (Ступинский район, Московская область), уникальной объемной композицией в виде восьмерика от основания. Современный приход посчитал отсутствие апсиды грубым нарушением канона и решил исправить «ошибку» зодчих XVI века. Такое демонстративное неуважение к труду предков и незнание особенностей искусства прошлых эпох, к сожалению, не единичный пример.

Воскресенская церковь в Городне (Ступинский район, Московская область). Известный мамятник середины XVI в. отличался абсолютным центризмом композиции и никогда не имел апсиды. Но все изменилось в 1990-х, когда приход посчитал это просчетом средневековых строителей, требующим исправления. У храма была пробита подлинная стена и пристроен алтарный выступ. Весь декор, следы которого хорошо читались, вместо восстановления был грубо замазан цементной штукатуркой. Фото сер. ХХ в. и 2013 г. (А.В. Слёзкин).

На подлинных памятниках, обладающих яркой индивидуальностью, реализуются обывательские представления о стандартном наборе элементов умозрительного православного храма «в древнерусском стиле». Чаще всего при этом искажаются архитектура и убранство построек Нового времени — барокко и классицизма, эстетика которых входит в противоречие со сложившимся пониманием «канона». До сих пор внутри церкви болезненным остается вопрос об оценке петровских реформ в области церковной политики и выбранного тогда пути развития русской культуры по европейскому образцу. Слишком распространено убеждение в неполноценности церковного искусства XVIII-XIX вв., воспринявшего многое из западной католической и протестантской эстетики. Часть современных церковнослужителей всерьез рассуждает о заблуждениях, отходе от истинной веры и духовной ущербности целых поколений заказчиков и мастеров, возводивших и украшавших русские храмы в стилях барокко, классицизма и разных вариантах эклектики. Осуждаются ктиторы, якобы отступившие от веры предков в угоду модному западничеству. Осуждаются также художники, расписывавшие церкви в академической манере. На местах такие убежденные традиционалисты используют любую возможность в меру своих способностей «подправить» неубедительный с их точки зрения образ православного храма, сделать его более похожим на древнерусские постройки. Результат таких усилий чаще всего выглядит по меньшей мере нелепо.

Например, на полусферическом куполе собора Рождества Христова в Липецке недавно появилась позолоченная луковичная глава и еще четыре аналогичных малых главки по углам храмового четверика. Сам купол, до этого окрашенный в зеленый цвет, теперь позолочен по типу глав древнерусских церквей. Налицо неуклюжая попытка русифицировать «прозападный» облик великолепного и стилистически очень выдержанного палладианского собора, спроектированного предположительно самим Н.А. Львовым. В результате памятник приобрел несуразный вид, в котором перемешаны плохо сочетаемые друг с другом черты разных архитектурных традиций.
В подмосковном Тарычеве (Ленинский район, Московская область) на трехчастный храм скромных барочных форм водружены гигантские шарообразные главы (должно быть, призванные напомнить о кремлевских соборах), никак не соответствующие зданию ни стилистически, ни пропорционально. В Ромоданове (в черте Калуги) подлинное красивое по формам и силуэту пятиглавие XVIII века без особой надобности заменено на сверкающие фальшивой позолотой луковицы грубых форм. Эта тенденция – замена подлинных глав стандартными «каноническими» луковицами с покрытием из нитрида титана – приобрела в последние годы опасное распространение. Новые главы не всегда повторяют размер и нюансы форм прежних, что ведет к искажению исторического силуэта здания. В отдельных случаях это принципиально важно, т.к. он в значительной степени определяет художественную выразительность памятника.

Собор Рождества Христова в Липецке на акварели начала XIX в. из Русского музея изображен в своем идеальном виде, каким был задуман в 1790-е гг. архитектором Н.А. Львовым. Впоследствии к зданию была пристроена колокольня, решенная в той же палладианской стилистике. Недавно в облик собора были сознательно привнесены «национальные» черты: позолочен купол и добавлены четыре маленькие главки по углам, призванные изобразить традиционное русское пятиглавие. Карнизы зачем-то выкрашены в красный цвет. Фото 2013 г. (А.В. Чекмарёв).

Церковь Рождества Богородицы в Тарычеве (Ленинский район, Московская область) в советское время лишилась подлинных глав. При восстановлении были сначала сделаны главы, в упрощенных формах повторяющие подлинные. Но они чем-то не устроили приход и скоро были заменены на гигантские шары, возможно, призванные напоминать о кремлевских соборах, но на самом деле похожие на елочные украшения. Фото 2012 г. (А. Чеботарь).

Церковь Рождества Богородицы в с. Ромоданово (в границах Калуги) была построена в конце XVII в., а ее изящные главы на тонких шеях появились в XVIII в. Благодаря им, храм имел выразительный и индивидуальный силуэт. Теперь подлинные главы и шпиль колокольни заменены на более стандартные и грубые, архитектурные детали на фасадах оштукатурены и выкрашены неподобающий для построек данной эпохи цвет. Фото 2003 г. (А. Агафонов) и 2012 г. (В. Разумов).

Например, новые главы, установленные недавно на соборе Михаила Архангела в Бронницах (Московская область), имея лишь приблизительное сходство со старыми, в точности не скопировали их почти гротескные шарообразные формы, выделявшие собор на фоне остальных памятников эпохи. Нарочитая неправильность контура и подкупающая рукотворность первозданной формы без какой-либо необходимости оказались заменены на жесткий по рисунку стандарт заводского изготовления. Аналогичный эффект исходит и от новых глав монументального Воскресенского храма в Тезине (г. Вичуга, Ивановская область), где гротескная форма завершений была необходимым художественным эффектом, свойственным неорусскому стилю начала ХХ века. Теперь этот эффект в значительной степени уничтожен, и памятник утратил часть своей индивидуальности. В Ленинградской области при восстановлении сильно поврежденной в советское время церкви Петра и Павла в Дибунах (Курортный район) сделана глава, не соответствующая предыдущей, имевшей по замыслу автора проекта, крупного мастера неорусского стиля А.П. Аплаксина, гротескный оплывший силуэт. Это притом, что имеются в наличии и старые фотографии, и сами проектные чертежи.

Совсем недавно по воле настоятельницы была произведена замена глав на соборе XVII в. в Лебедянском Троицком монастыре (г. Лебедянь, Липецкая область). Без всякой причины храм лишился воссозданных советской реставрацией глав с необычно высокими изящными крестами, точно воспроизводивших оригинальный силуэт тех, что запечатлены на дореволюционной съемке. Теперь установлены обычные усредненные луковицы, с этим конкретным собором никак не соотносимые. В станице Платнировской (Кореновский район, Краснодарский край) пошли еще дальше, на восстанавливаемой Троицкой церкви 1913 г. постройки сделаны обильно декорированные главы в духе куполов собора Василия Блаженного (или Спаса на Крови), каких на этой церкви никогда не было. Конечно, храм стал выглядеть намного эффектнее и оригинальнее, только памятником старины его теперь можно назвать весьма условно, т.к. его облик скорее отражает вкусы начала XXI века, а не ХХ. Подлинное покрытие главы поливной абрамцевской черепицей, сохранявшееся на церкви Спаса Нерукотворного в Клязьме (Мытищинский район, Московская область), в 2006 г. заменено на обычное металлическое, с фальшивой позолотой.

Современные пользователи нередко разными способами пытаются «улучшить» архитектуру доставшегося им памятника, иногда рядового по своим архитектурным качествам, изначально не обладавшего ярким обликом. Так, при восстановлении усадебной Благовещенской церкви в Липицах (Серпуховский район, Московская область), возведенной в 1735 г. петровским канцлером Г.И. Головкиным в скромных формах нарышкинского стиля, были сфантазированы формы завершений – сделаны килевидные кокошники, высокая глава. Недавно пристроена шатровая колокольня, которая в таком виде не существовала никогда. Здание полностью изменило свой облик, в котором трудно отыскать первоначальную подлинную архитектуру. Зато приобрело желательный приходу набор «древнерусских» черт.

Иногда самодеятельная «русификация» принимает и вовсе смешные формы. На классицистической Иверской церкви 1797-1799 гг. в селе Растуново (Домодедовский район, Московская область) появилась чудная кирпичная надстройка в виде древнерусской трехарочной звонницы. Причем она даже размещена не по центру, а над правой частью западного фасада, видимо с оглядкой на ассиметричное распределение форм в средневековых храмах. Все это никак не вяжется с восьмигранным объемом и ордерными деталями самой старинной церкви. Возможно, звонница делалась как временная, взамен снесенной в советский период отдельной колокольни. Сейчас приход начинает ее воссоздание, не имея, правда, ни одного архивного изображения и совершенно не представляя ее облик.

Церковь Иверской Богоматери в Растунове (Домодедовский район, Московская область), построенная Демидовыми в 1790-х гг., теперь имеет забавную «псковскую» звонницу над углом трапезной. Портик на южном фасаде закрыли полукруглой пристройкой котельной. Фото 2012 г. (А.В. Чекмарев).

В церкви Рождества Богородицы в Мишутине 1805 г. (Сергиево-Посадский район, Московская область) над основным, овальным в плане, объемом возвышалась деревянная ротонда с характерным для классицизма полусферическим куполом. Сейчас же храм завершает луковичная глава, поставленная прямо на простую четырехскатную крышу. Рядом построена примитивная колокольня с четырехгранным шатром, соединенная с храмом никогда не существовавшим переходом. На основе подлинного памятника создан недостоверный и откровенно уродливый архитектурный образ, видимо, более близкий его создателям, чем изначальный, в стиле классицизма.

Церковь Рождества Богородицы в Мишутине (Сергиево-Посадский район, Московская область) имела над четвериком купольную ротонду, выстроенную изначально в целях экономии из дерева. После того, как она в 1980-е разрушилась, ее решили не возобновлять, зато пристроили примитивную колокольню. В результате памятник сильно изменил свой облик. Фото 1970-х гг. и 2013 (А. Чеботарь).

В подмосковном Пушкине к небольшой по размерам церкви Боголюбской иконы Богоматери 1912-1914 гг. с запада пристроен новый большой объем, фактически второй храм, с высокой колокольней в центре и четырьмя шатрами на углах. Появление этого пристроя кардинально изменило вид всего церковного места, а старая церковь в качестве самостоятельного сооружения больше не воспринимается. Рядом продолжается строительство новых крупных приходских зданий, спроектированных без всякого учета восприятия сохранившегося памятника архитектуры.

Пример из того же ряда – Троицкий собор Свято-Духова в селе Задушное в Новосильском районе Орловской области. Барочный храм 1754-1770 гг. взамен рухнувшего (в процессе работ) купола получил новый, других очертаний, с неуместными полукруглыми фронтонами в основании. На этом нововведения не закончились, к сохранившемуся памятнику с запада была пристроена новая трехшатровая колокольня. Рядом строятся новые монастырские здания. Вместо редкого для Орловщины сохранного образца архитектуры барокко в Задушном появился невразумительный конгломерат строений, исторически и стилистически ни с чем не соотносимый и чуждый данному месту. Восстановители же считают произошедшее возрождением святыни.

Троицкий собор Духова монастыря (Новосильский район, Орловская область) из памятника барочной архитектуры превращен нынешними восстановителями в чудной конгломерат разностильных объемов. Помимо нового купола с придуманными полукруглыми фронтонами в его основании храм приобрел еще пять малых глав по углам и странную трехчастную колокольню. Фото 2004 г. (А.В. Чекмарев) и 2012 г. (А. Михеева).

Часть 2 — http://av4.livejournal.com/58211.html

Поездка по старым сельским церквям.

Отдыхая в выходные у друга на даче, мы решили проехаться по окрестным деревням и посетить старые церкви. Почему именно такая идея? Все очень просто, сейчас постараюсь объяснить. В последнее время народ загорелся идеей реставрировать церкви в своих селах, вот только реставрация происходит самым дешевым способом. Стены штукатурятся и красятся, настилаются полы, кровля и т.д. Вроде все нормально, вот только старинные фрески в этом случае безвозвратно теряются. Поэтому наша поездка и была нацелена на то, чтобы сфотографировать те фрески, которые не успели похоронить под толстым слоем штукатурки и краски. Я прекрасно понимаю жителей села, им хочется возвратить себе местную церковь, а денег немного, вот и делают как подешевле.

Поездка по церквям в Ярославской области.

Вепрева Пустынь.

Первая остановка в Ростовском районе. Здесь прекрасная церковь, находится она в стадии ремонта. Фрески закрасить не успели. Мы поговорили с настоятелем храма отцом Андреем, он сам попросил нас сфотографировать фрески и по возможности прислать ему фотографии, для того, чтобы после ремонта художники могли воссоздать фрески заново. Он объяснил, что обращался к реставраторам и те запросили большие деньги за восстановление старых фресок. Мы выполнили просьбу настоятеля.

Вепрева Пустынь

Как оказалось Храм Успенья Пресвятой Богородицы построен в 1822 году на месте прежнего монастыря Вепрева Пустынь, в который входило три церкви. Монастырь этот существовал со времен Ивана Грозного, который и выдал государеву грамоту. Шло время, две церкви из этого монастыря сгорели в 1790 году, а на месте третьей построили сей храм.