Русская северная изба: О русских избах на севере

Деревянное крыльцо, дверь и лестница в каркасном доме. Старинная технология строительства русской избы и церквей.

А не обратить ли нам взор на русскую избу?

Ничуть не претендую на научность архитектурных изысканий. Как говорила моя бабушка: «Я уже забыла больше, чем ты знаешь». Вот и я постараюсь рассказать о том, что помню.

 
Давайте посмотрим на простой пример — северную избу. В таких жили наши предки и сто, и двести, и триста лет назад. В ней, поколение за поколением, оттачивали рациональность, практичность, здравомыслие. Постройки максимально приспособлены к суровому климату. Простота и удобство — главные преимущества планировки. Все помещения собраны под одной крышей. Это монументальное строение, позволяющее в холодное время года не покидать его пределы, занимаясь домашними хлопотами.

Отдельно стоящими сооружениями были только амбары и бани. Баня потому, что считалась пожароопасным местом и, к тому же нечистым. Здесь положено было встречать жизнь первым купанием и завершать ее последним омыванием. Здесь снимали крест, чтобы погадать на Рождество. Амбар — для запаса провизии на всю семью. Он должен сохраниться, даже если дом пострадает от пожара. Вход в амбар всегда просматривался из окон дома. И это было единственное строение, которое закрывали на замок.

Дом-брус — вытянутое длинное прямоугольное строение, состоял из жилой и хозяйственной части под общей двускатной крышей. Жилая часть, выходящая на фасад, занимала меньшую площадь (около трети всего строения).

Часто избу рубили в два этажа. Жилая часть была разделена на «зимник» и летнюю горницу. Зимой, когда требовалось максимально сберегать тепло, семья жила в зимней части избы. Там и потолки пониже, и окна поменьше. Такое помещение прогревается быстрее.

В теплое время года, когда ласковое солнышко позволяло не топить печи, изба становилась просторнее за счет летних комнат с высокими потолками и большими окнами.

Под крышей, в треугольнике фронтона — окно девичьей светелки.

Главное правило внутреннего пространства — у каждого обитателя своя зона, у каждой вещи — свое место. Рядом с печью, утварью, посудой — бабий кут.

Здесь владения хозяйки дома. Вся кухонная утварь. Сюда мужику заходить негоже.

У двери, ближе к выходу, мужская лавка. У окна удобно примостилась прялка. Колыбель для младенца подвешена к потолку и устроена так, что качать ее можно, не вставая с кровати. С противоположной от «бабьей» стороны — мужская половина. Здесь хозяин плетет из бересты, делает туеса.

Готовит товар к ярмарке.

В углу у печи умывальник. У теплого печного бока вода в нем не студеная.

Сени делят помещение на жилую и хозяйственную часть. С улицы в сени ведут несколько ступенек.

И здесь все основательно, надежно, на века.

В сенях хранили инвентарь, воду; молодежь устраивала посиделки на лавках вдоль стен. Здесь же дверь в подклет. Там запасы продуктов: квашеная капуста, грибы-ягоды.

Сени — тамбур, сохраняющий тепло в жилой части. 

Хозяйственный двор двухуровневый, с взвозом. По нему лошадь, запряженная в телегу или сани, могла завезти груз сразу на второй этаж.

Взвоз был сооружением надежным. Была возможность сделать фотографию во время ремонта.

Вообще, все в крестьянском доме делалось на совесть, на века. Хоть и не баран, но долго стояла, уставившись на новые ворота. До чего же хороши!

В хозяйственной части на первом этаже: конюшня, скотный двор, птичник. Повышенная влажность помещения (навоз, испарения) — все это сокращает срок службы деревянных конструкций. Хочется обратить внимание на то, как была решена эта проблема. Меня восхищают подобные разумные архитектурные решения.

Сруб можно было заменить, не разбирая основное строение. Просто разобрать сгнившие бревна и заменить их на новые.

Вот еще один пример подобной конструкции: основное помещение удерживают крепкие колонны, а нижнюю часть можно собирать и разбирать, как конструктор «лего».

И еще ракурс:

На втором этаже хоздвора, на повети — запас сена, место хранения летнего инвентаря, лодок, телег, мастерская хозяина дома.

Здесь недолгие зимние дни мужчины коротали за шитьем лодок, вязкой сетей, починкой телег, подготовкой инвентаря к летнему сезону. Здесь обустраивали жернова и мололи зерно.

Целесообразность форм, многовековая традиция строительных приемов, единение с природой: все это — русская северная изба.

Простота и рациональность стиля скрашивалась многочисленными архитектурными деталями, которые, помимо выполнения сугубо практических задач, одновременно служили нарядным убранством дома. Все украшалось резьбой: торцы слег прикрывали и защищали от непогоды резные причелины, укрепленные по краю ската.

Кровлю по коньку завершал охлупень, конец которого, выступающий над щипцом, мог изображать птицу или коня. «Конь на крыше — в избе тише».

На стыке двух причелин крепилось «полотенце» (ветренница) — оно закрывало стык досок от дождя и служило еще одним украшением дома.

Основа крыши — слеги. Они врубались с выступом и образовывали свес кровли.

По ним крепились курицы — стволы елей с частью корня, который служил естественным креплением для водосточного желоба. И даже эти сугубо практичные детали были украшены резьбой. Естественной гидроизоляцией служила кора берез — береста. Она защищала древесину от контакта с водой, быстро просыхала, не гнила.

Пологие скаты кровли удерживали снег, служащий зимой естественным утеплителем, большие выносы защищали стены от непогоды, отбрасывая осадки далеко от их основания.

Вся форма строения не вступала в конфликт с окружающей средой, прекрасно вписывалась в ландшафт. Добрые силы оберегали дома от злых сил и дурного глаза. Обереги были в резьбе, росписи, тканых узорах, вязаных орнаментах.

Казалось бы, как можно украсить сруб? Но и здесь находилось место творчеству и фантазии.

Кузница. Место пожароопасное, поэтому на краю деревни. Перед домом привязь. Станок, на котором подковывали лошадей.

В кузнице земляной пол.

Печь топили каменным углем, чтобы достичь необходимой температуры для обработки металла.

Русский «крафтсмэн» — дом гончара. Гончарный круг закреплен на скамье, на специальной оси. Изделия для детей — свистульки и игрушки. Для взрослых — различная посуда.

Хотелось бы еще рассказать о многом. О северном лесе — надежном и долговечном строительном материале.

О «бюджетных» заборах.

О детских забавах.

Качелях, сделанных без единого гвоздя.

Обустройстве спуска с холма.

И о многом-многом другом, неоправданно забытом, скромно существующем в редких музейных экспозициях.

Понятно, что сейчас не найти 470 кубометров леса, чтобы построить дом. Но и запросы у нас скромнее, потому как семьи меньше. И современных средств, облегчающих жизнь, не счесть. Но давайте не забывать, что есть русский стиль — наш, родной!

Читайте также:

Северная изба – Экспорт

Собственное производство

Мы поставляем деревянные дома, которые производятся на нашем производстве из зимнего леса

Качество

Северная сосна и ель – идеальный строительный материал для деревянного дома. Все дома производятся только из зимнего леса.

Большой выбор материалов для деревянного дома и их размеры

• оцилиндрованное бревно диаметром от 180 до 360 мм
• клееный брус толщиной 120, 160, 200, 240 мм
• профилированный брус (массив) – 90, 140, 190, 240
• дома по технологии POST and BEAM (диаметр бревен от 380 до 460)

Рекомендации и живые объекты

Вы можете получить прямые рекомендации от наших заказчиков, которые проживают в деревянных домах.

В Люксембурге построен ресторан, который может посетить любой желающий и оценить качество, как дома, так и кухни.

Опыт в экспортных поставках

Мы занимаемся экспортными поставками с 2007 года. Хорошо знаем специфику Европейского и Азиатского рынков при строительстве деревянного дома

Отсутствие риска

Поэтапная оплата, позволяет свести все риски к минимуму.

Ценообразование

Наши цены конкурентоспособны и полностью соответствуют высокому качеству продукции!

Профессионализм

Наши проектировщики учитывают все детали при разработке проекта. Мы выдаем рабочую документацию на русском, английском и немецком языках по запросу заказчика

Оперативность

При работе с заказчиками мы используем e-mail, skype, whtasapp, telegram, viber. Все вопросы, связанные с поставкой дома на экспорт курирует один человек.

Организация строительного процесса

При необходимости мы можем направить технического шеф-инженера, под руководством которого, нанятые вами местные строители или строительная компания быстро и качественно построят дом вашей мечты.

Представительства во Франции и Германии

Вы всегда можете обратиться к нашим представителям в Ницце (Франция), Люксембурге и Оснабрюке (Германия)

Красота деревянной избы

Памятники архитектуры… И мы сразу представляем себе какие-нибудь величественные, монументальные сооружения, слава которых прошла через столетия и страны…

«Сорок веков смотрят на вас с вершин египетских пирамид»… Афинский Акрополь… Римский Колизей, на арене которого сражались гладиаторы… Средневековые соборы… Древнерусские церкви времен Дмитрия Донского и Ивана Грозного… Люди пересекают горы и океаны, чтобы полюбоваться ими, насладиться совершенными творениями зодчих — каменной летописью истории. Недаром бытуют легенды о семи чудесах света — удивительных архитектурных сооружениях.

Но помимо грандиозных дворцов и храмов, есть еще один замечательный памятник архитектуры — русская изба. Простая деревенская изба.

Полно, о какой избе идет речь? Быть может, о какой-нибудь необыкновенной, единственной? Нет, о самой обычной деревянной избе русского крестьянина, какую и ты, наверно, не раз видел, а может быть, и жил в ней. На стене нет чугунной доски: «Памятник архитектуры. Охраняется государством»; спокойно проходят мимо нее люди, не догадываясь, что перед ними произведение высокого, подлинно народного искусства.

На Севере, как мы уже знаем, русское деревянное зодчество сохранилось в наиболее чистом виде, не слишком замутненное позднейшими влияниями. И по сей день здесь живы традиции народной культуры, рожденные в далеком прошлом. Даже если изба построена всего лишь в XIX веке (а более ранние, к сожалению, почти не сохранились), в ней видится характерный тип русского крестьянского жилища, восходящий к седой старине. Если хотите знать, где и как жили наши предки времен Новгорода Великого и Московской Руси, всмотритесь в северные избы.

Строили здесь раньше широко, с удалым русским размахом. Земли много, лес под рукой, да и рабочих рук не занимать. Избы большие, массивные, уютные, добротные. Иногда в один этаж, часто в два, со светелкой над ними, с обширным крытым двором. Объем некоторых изб измеряется внушительной цифрой — в две с половиной тысячи кубометров!

Стоит такая изба, обратившись «лицом» к проезжей дороге, к реке или озеру, поблескивает на солнце высоко поднятыми над землей окнами. Обширное крыльцо радушно манит к себе добрых гостей; смотреть на избу весело и радостно. Не изба — дворец, хоромы светлые! Под ее кровом жили одной семьей деды, отцы, сыновья и внуки. Из таких домов в старину выходило в поле сразу человек по двадцать.

В деревнях средней России сараи, конюшни, хлева и другие приусадебные постройки обычно стоят поодаль от жилья, на открытом хозяйственном дворе. На Севере по-другому: все очень цельно и компактно, все собрано под одной крышей, и можно подолгу, не выходя из дому, выполнять все хозяйственные работы. В условиях долгой и суровой северной зимы, когда нередко неделями задувают жестокие ветры и земля покрывается громадными сугробами снега, такой тип дома-двора и дома-усадьбы отвечал насущным практическим потребностям крестьянина. Так строили здесь испокон веков и до недавнего времени. Избу срубить — не простое дело, это не только четыре угла да крыша. Русский крестьянин ставил дом прочно, основательно, на века. И чтобы жить в нем было тепло, уютно и удобно, и чтобы всякий, кто смотрит, порадовался. Поэтому не каждый мужик способен был срубить избу, но лишь хороший, опытный плотник. Таких было немало и в Олонецкой, и Вятской, и Архангельской, и Костромской, и других губерниях России.

Инструменты нехитрые — топор, скобель да долото. Пилу, конечно, знали, но употребляли редко. Топором было сподручнее: им справный мастер и дерево срубит, и обтешет его, и доску «выгладит» по шнурку, да так, что не всякий рубанком выстругает, и ложку вырежет. Всю избу — от «подклета» до «конька» — сложит без единого гвоздя: железная поковка на селе всегда была дорогой. Впрочем, гвозди были не нужны, и без них ни одно бревнышко не сдвинется. Так дед отца учил строить, отец — сына, а тот — внука.

Избяной сруб ставили, как правило, на землю, иногда на низкий фундамент, сложенный из плоских камней. А сам сруб — это высокое творение народного строительного искусства.

Со стороны посмотреть, так кажется, будто одно бревно сквозь другое пропущено. Получается это так. Не на самом конце бревна, но отступя от него, делается вырубка до середины, круглая как чашка. Поэтому и говорят: «Углы в простую чашу рублены». А «не простая» — это когда еще зуб снизу. На перекрестном бревне такая же вырубка с пазом. Бревна ложатся вырубками, а концы их торчат наружу. Это называется рубить «в обло», иначе говоря, «с остатком». Если концы стесываются, то это уже сруб «в лапу».

Четыре бревна, связанные в квадрат, образуют венец. На него кладется следующий венец, а чтобы между ними не было даже маленькой щелочки и связь их была прочной, в верхнем бревне вытесывается желоб — продольный паз, плотно прилегающий к нижнему бревну.

Один венец на другой — растет сруб на глазах! Не нужны ни гвозди, ни скобы: все здесь прочно, надежно, выверено многовековым строительным опытом народа.

Тот, кто не почувствует прелести бревенчатого сруба,— никогда не познает самой сути русского деревянного зодчества. Прекрасны четкие, ясные формы сруба, его несколько суровая, мужественная монументальность. Он хорош прежде всего своей первозданной силой, естественной, природной красотой, простым ритмом могучих венцов. Попробуйте, прикройте их каким-либо причудливым узором, аккуратно распиленными досками, штукатуркой или краской, и сразу же пропадет все очарование.

В прямых, крепких соснах и елях, взращенных русской землей, еще струятся неистребимые жизненные силы, и, притронувшись к бревнам, мы словно ощущаем их трепетный ток. Трудно отвести глаза от богатой и разнообразной фактуры дерева, подделать которую не сможет даже самый искусный мастер. Чудесен теплый цвет и оттенки дерева, доброго и на-дежного, дубленного северными ветрами, насквозь прогретого солнцем и теплом разгоряченных рабочих рук. Словно внутри разгорается огонь, и вся изба начинает светиться янтарным жаром, всеми оттенками старого червонного золота. Недаром писал Сергей Есенин:

И теперь, когда вот новым светом

И моей коснулась жизнь судьбы.

Все равно остался я поэтом

Золотой бревенчатой избы.

Действительно, золотой! Поднялся сруб, выложены над его торцовыми стенами бревенчатые треугольные фронтоны — «щипцы», на которые ляжет вся тяжесть подкровельных конструкций. Теперь надо покрыть избу крышей. Покрытие это на Севере делается «по потокам и курицам», как говорят здешние плотники.

Кровля северной избы — это вторая глава «деревянной поэмы». Как просто, мудро и в то же время сложно соединены в ней все части! Нет ни одного гвоздя, но она надежна и прочна. В то же время в силуэте целого, в каждой детали ощущается рука зодчего и скульптора, творящего во имя пользы и красоты.

В бревна щипцов врублены продольные горизонтальные бревна — «слеги». Поперек них кладутся «кокоры» или «курицы» — срубленные с корнем молодые ели. Мощны, упруги и по-своему красивы очертания корневищ, напоминающие каких-то горделивых птиц или конские головы. Плотник только отсекает все ненужное, но никаких лишних линий и порезок, никакого стремления к натуралистическому, примитивному правдоподобию!

На свисающих концах куриц лежит длинное бревно с выдолбленным лотком — «поток». Это водосток и в то же время опора всей крыши. В него упираются нижние концы кровельных тесин, и таким образом они удерживаются на своих местах. Доски для крыши тоже не пиленые, а тесанные топором. Их укладывают плотно, но так, чтобы в случае нужды можно было заменить прохудившуюся, не разбирая всей крыши.

Стык обоих скатов крыши закрывает выдолбленное снизу тяжелое бревно, которое на Севере называют «охлупень», или «шелом». Казалось бы, это сугубо конструктивная деталь, но под рукой строителя она становится и художественной. Далеко выступающие вперед наружные концы шеломов имеют плавный и как бы внутренне напряженный изгиб, тонко и красиво прорисованный силуэт. Иногда это чисто декоративная форма, а порой в ней легко угадываются очертания конской головы — конек.

Что значил конь для русского крестьянина, говорить излишне. Он сопутствовал ему во всей жизни, был верным помощником и в труде и в бою. Не случайно без «сивки-бурки» не обходится почти ни одна былина и сказка. Этот образ оживал в руках «древодельцев»: шеломы-коньки уста-навливались на самом высоком месте избы. В северных деревнях конек испокон веков был предметом особой гордости хозяев и творческого соревнования строителей. У кого он красивее, у того изба лучше, а мастер искуснее.

Чтобы закрепить кровельный тес, шелом на крыше прижимают к коневой слеге особыми шпонками с клиньями — «сороками». Издали их наружные концы, ритмично расставленные на шеломе, действительно напоминают сорок, сидящих на крыше: ведь эти осторожные птицы, говорят, никогда не рассаживаются в один плотный ряд, как ласточки. Несмотря на свои малые размеры, сороки четко рисуются на фоне светлого неба и очень оживляют вытянутую горизонталь конька.

В северных избах кровля вынесена далеко вперед, иногда метра на два, образуя нечто вроде защитного навеса. Она поддерживается «помочами» — обычно резными выступами-выпусками верхних бревен продольных стен. А торцы подкровельных слег прикрываются на фасадах наклонными досками — «причелинами». Стык причелин под коньком отмечен вертикальной доской — «полотенцем».

Не очень-то любил северный плотник витиеватые и затейливые украшения, но здесь, в резьбе причелин и полотенец, он давал волю своей фантазии. Как поразительно тонка и разнообразна их ажурная резьба, сколько мастерства и какой-то наивной, бесхитростной радости жизни в этих сквозных орнаментах! Что ни изба — какая-нибудь новая выдумка… Но почти всегда на конце причелин и полотенец резная круглая розетка — символическое изображение солнца. В этих символах, ставших давней и прочной традицией, слышатся отголоски далеких времен, когда славяне- язычники поклонялись самому могучему и доброму божеству: Яриле — Солнцу. Вырезая символ солнца — розетку, русский крестьянин словно навсегда овладевал частичкой его вечного живительного тепла.

Потоки и курицы, шеломы и сороки, причелины и подзоры — слова-то какие! — красочные: древние, пропитанные густым ароматом смолистых бревен, духом самобытной строительной культуры русского народа. И это уже не только детали конструкции, но и понятия архитектуры как вида искусства.

Итак, изба почти готова. Над косящатыми, очень просто и умно сделанными оконцами мастер ставил козырьки-наличники, прикрывающие окна от дождя и снега, подпирал их снизу либо двумя боковыми кронштейнами, заделанными в стену, либо широкой, наклонно поставленной резной доской.

Во второй половине XIX века этот тип защитных наличников — простых и выразительных — постепенно выродился и его заменили пышные накладные наличники с двумя изящно изогнутыми «барочными» волютами, парными ставнями и другими украшениями, заимствованными из городской архитектуры. Наличники стали одним из главных элементов декоративного убранства фасадов домов.

Во многих северных избах встречаются такие особенности, которые присущи только местной школе русской гражданской архитектуры. Одна из них — узкая галерейка, опоясывающая ажурной каймой всю жилую часть дома, или, по-местному, «гульбище». Когда-то такие гульбища служили для закрывания наружных оконных ставен на ночь, зимой, чтобы защититься от леденящих ветров; летом, чтобы укрыться от назойливого света белых ночей. Но со временем, когда вошли в быт зимние рамы и занавески на окнах, эти ставни и гульбища утратили свое практическое назначение и стали просто декоративным украшением.

Но где с особенной силой и полнотой проявляется декоративный талант и неистощимая изобретательность крестьянских зодчих, так это в архитектуре крыльца. Сколько здесь вариантов, сколько интереснейших находок и тонкого художественного вкуса!

Крыльцо связывает избу с улицей, с деревней, со всем окружающим ее пространством. Оно гостеприимно открывается прохожим, соседям, друзьям, будто выходит им навстречу. В деревне крыльцо нередко играет роль своеобразного «домашнего клуба». В хорошую погоду по вечерам здесь собираются старики, молодежь, детвора. Без крылец немыслима не только частная, но в какой-то мере и общественная жизнь деревни.

Крыльцо на Севере обычно высокое, большое, просторное. Оно выходит в сторону улицы, но ставится, как правило, на боковом, южном фасаде.

Эта асимметрия композиции придает всему облику избы особенную прелесть и своеобразие. Нередко крыльцо ставится на один большой столб — такие часто встречаются в Олонецком крае и на Двине. Резные столбики поддерживают кровлю, украшенную ажурным подзором. Поставит мастер такое крыльцо — и весь дом, серьезный, добротный, основательный, словно озарится доброй светлой улыбкой.

Удивительно хороши эти северные золотистые избы! Реализм композиционного решения, сильные и крупные архитектурные массы, простота и многообразие форм, средств и приемов, острота и выразительность художественного контраста мощного сруба и деревянного кружева украшений, наконец, глубокая, подлинная гуманистичность — все это ставит их в один ряд с лучшими произведениями русского народного зодчества.

Их строили, в них жили простые крестьяне, но каждая изба — это поэма! Словно не жилище обыкновенного хлебороба, а богатый терем из старинной сказки. Богатырские срубы стен, что под стать любой крепости, напоминают величавые, торжественные ритмы древних былин, а искусные украшения приветливых нарядных фасадов вызывают в памяти задорные мелодии деревенских хороводов. Польза здесь неотрывна от красоты, ясность и простота конструкции — от украшений, монументальность — от разнообразия архитектурных форм и рациональности планирования.

Поднимемся по широкому маршу крыльца. В дом ведет низкая дверь: хочешь не хочешь, а придется поклониться хозяевам. Переступили высокий порог, и мы в избе.

Радушный хозяин проводит нас в «красный угол» напротив дверей. Раньше здесь всегда висели иконы, а под ними место для почетных гостей. Сядем на широкие встроенные лавки, за чистый, выскобленный добела стол, оглядимся.

Время властно, неодолимо ломает патриархальный, застоявшийся уклад жизни крестьянина. Растет, набирает сил советская деревня, и в доме колхозника мы сейчас увидим многое, о чем раньше крестьяне даже не имели понятия. Современная фабричная мебель, хорошая посуда, радиоприемник, часто телевизор, книги, журналы, в сенях велосипед или мотоцикл… Beщественные приметы нашего времени, нового быта. Но это предмет иного разговора. Вообразим, что мы нашли какую-нибудь старую, чудом уцелевшую избу, где все сохранилось в том виде, какой был и пятьдесят, и сто, и двести лет назад. С давних времен и вплоть до XIX века на Севере, да и по всей России, ставили почти исключительно «курные» избы, в которых топили «по-черному». Дым из печки в таких избах выходит прямо в комнату и, расстилаясь по потолку, вытягивается в волоковое окно с задвижкой и уходит в деревянный дымоход — дымник.

Уже само название «курная изба» вызывает у нас привычное — и, надо сказать, поверхностное, неверное — представление о темной и грязной избе последнего бедняка, где дым ест глаза и повсюду сажа и копоть. Ничего подобного!

Полы, гладко обтесанные бревенчатые стены, лавки, печь — все это сверкает чистотой и опрятностью, присущей избам северных крестьян. На столе — белая скатерть, на стенах — вышитые полотенца, в «красном углу» — иконы в начищенных до зеркального блеска окладах. И лишь несколько выше человеческого роста проходит граница, за которой царит чернота закопченных верхних венцов сруба и потолка — блестящая, отливающая синевой, как вороново крыло.

Вся система вентиляции и дымоотвода продумана здесь очень тщательно, выверена вековым житейским и строительным опытом народа. Дым, собираясь под потолком — не плоским, как в обычных избах, а в форме трапеции,— опускается до определенного и всегда постоянного уровня, лежащего в пределах лишь одного-двух венцов. Чуть ниже той границы вдоль стен тянутся широкие полки — «воронцы», которые очень четко и, можно сказать, архитектурно отделяют чистый интерьер избы от ее черного верха.

Мы сидим в такой избе, и какое-то особенное чувство закрадывается в душу. Гладко обтесанные стены с закругленными — чтобы не промерзали — углами словно излучают мягкий, приглушенный золотистый свет. Раньше их никогда не обклеивали газетами или обоями: русский крестьянин всегда остро и тонко чувствовал природную красоту дерева как материала архитектуры, красоту самых обычных, простых вещей. Да и какие обои могут сравниться с естественной текстурой некрашеного дерева, темными полосами сердцевины, ритмом сучков, гладкой и все же чуть шероховатой поверхностью! Пол, сложенный из широких цельных плах, мощная, ничем не скрытая кладка бревенчатого сруба, лавки вдоль стен, воронцы — все это создает мужественный, неторопливый ритм строгих горизонтальных линий.

Интерьер русской избы – это столь же высокое искусство, как и вся она в целом, искусство, в котором громадный жизненный опыт крестьянина воедино сплавляется с его врожденным эстетическим чувством.

Северная изба — это царство дерева. Всё, или почти всё, сделано здесь руками крестьянских умельцев. Привозного, покупного мало: деньги в деревнях были дороги. Долгими зимними вечерами долбили громадные ковши смелой и благородной формы, резали миски и ложки, плели кошели и солонки, в которых соль всегда оставалась сухой, мастерили из бересты туеса для ягод, меда и грибов. Предметом особой гордости считались прялки. Между хозяйками существовало своеобразное соревнование: чья прялка украшена более тонкой росписью и резьбой. Поэтому в северных деревнях редко встретишь две одинаковые прялки. Из дерева мастерили и ткацкие станки. Вещи всё простые, обычные, утилитарные, и делались они, понятно, не для выставок. Быть может, порой они получались слегка корявыми и грубоватыми, но сколько в них внутреннего изящества, вкуса, стремления мастера к прекрасному… Мало кто так любил и понимал дерево, его неисчерпаемые выразительные возможности, умел слушать и извлекать из него потаенную музыку, как русский крестьянин. В его душе труженик всегда уживался с художником, и потому самую простую, повседневную утварь он создавал по единому закону пользы и красоты: не только удобной и практичной, но и радующей глаз своей формой, линиями, цветом. Возьмите, к примеру, деревянные ковши. Да ведь это творения талантливого народного ваятеля, не подражающего природе, но осмысливающего и воплощающего ее сущность в поэтической, подлинно художественной форме! И так во всем — от конька на крыше до коника на печи.

Источник: Ополовников А., Островский Г. Русь деревянная: Образы русского деревянного зодчества./ Александр Викторович Ополовников; Григорий Семенович Островский; – М.: Детская литература, 1981 .- 199 с. – (В мире прекрасного)

Северная изба. Угро-финский тип домов

Смею ещё раз напомнить посетителям моего сайта, что я стараюсь собрать здесь всю информацию, тем или иным образом относящуюся к деревне. Не могу пройти мимо такого интересного материла, как описание избы, строительство которой получило распространение на севере нашей страны.

Известно, что жители северной Руси предпочитали возводить деревянные дома, но не потому, что не умели ладить с камнем, а потому, что деревянный дом получается теплее, да и материала вокруг было предостаточно. Если бы наши предки жили в каменных замках, как англы и саксы, то нас с вами точно не было бы на этом свете, т. к. они (то есть, наши предки) просто-напросто все простудились бы и вымерли. А как вы думаете — климат всё-таки! Значит, деревянная изба — это наипервейшее условие выживания на Русском Севере. Можно, конечно, было и  ярангу из шкур соорудить или  чум  сделать, но тогда мы не назывались бы сейчас русским, это была бы совсем другая культура. Чтобы жить в чуме, необходимо большое стадо оленей (источник шкур)  — не менее 30 оленей на одного человека. А олени, как известно, питаются ягелем, который только в тундре произрастает. Так что, это уже  иная история.

В разных частях нашей страны сложились разные стили деревянного строительства. У каждой народности наверняка была своя манера строить дома, своя традиция. Народные традиции очень устойчивы: они, как и язык, сохраняются столетиями и даже тысячелетиями. Традиции — это то, что объединяет поколения людей в один народ, в один этнос. В ряде случаев традиции обусловлены особенностями климата и рельефа страны проживания.

На севере нашей страны, а именно  в республике Коми (бассейн реки Вычегды), отчасти в Архангельской и Вологодской областях, а также в Карелии распространён так называемый   угро-финский тип. Иногда ещё этот тип домов называют северорусским.

Угро-финский тип домов — это, как правило, пятистенок с продольным перерубом.  Количество окон в нём намного больше, чем у домов словенского типа. Фронтон у него бревенчатый, на чердаке имеется помещение с бревенчатыми стенами и большим окном, отчего дом к становится как бы двухэтажным. Стропила крепятся прямо на стену, и крыша нависает над стенами, поэтому карниз у северных домов отсутствует. Нередко дома такого типа состоят из двух состыкованных срубов под одной крышей.

Вообще же, северная постройка – это капитальное, предельно утеплённое жильё, идеально приспособленное к холодному климату. Жилые избы в тех местах  старались располагать под одной крышей со всеми хозяйственными пристройками. Поэтому, такие строения отличались внушительными  размерами. В зимнюю стужу  такой дом был очень удобен – не нужно было лишний раз выходить на улицу, чтобы покормить, например, скотину в хлеву.

Такую постройку ещё называли «кошель»  оттого, что под одной крышей были собраны и жилая изба, и хлев для скотины, и кладовки, и амбары. Жильё северянина было более просторным, чем в центральной или южной России. Благо, строительный материал в больших количествах всегда был доступен жителям холодных районов. Даже простой крестьянин мог позволить себе строительство избы в два этажа (по-старорусски – «житла»). Нижнее житло использовали в хозяйственных целях – хранили припасы, производили многочисленные крестьянские работы.

Непосредственно жилым был только второй этаж, там располагались горницы – горние, верхние комнаты. Просторные помещения верхнего этажа разделялись на мужские и женские, естественно, каждое из них имело своё предназначение.  Светлые женские горницы назывались светлицами, в них было удобно было заниматься рукоделием. Горницы могли отапливаться как по-белому, так и по-чёрному. Иногда в одной избе, но в разных помещениях одновременно использовались оба способа отопления.

Глядя на северные дома таких внушительных размеров, невозможно себе представить, что их строили обычные крестьяне, ведь даже сегодня не каждый может позволить себе выстроить этакую домину. А ещё мне интересно, сколько печей было внутри дома? А сколько дров надо было заготовить на зиму? А сколько… Вообще, вопросов много, потому что тема интересная.

Нет, всё таки молодцы северные жители, придумавшие такой способ постройки жилья.

Назад

Древняя избушка. Строительство русской избы и ее устройство. Отношение к русской избе в народной культуре

Русская изба является одним из символов нашей страны, традиционным видом жилья, имеющим свои особенности. Сейчас, конечно, настоящие русские избы можно увидеть только в музеях-собраниях исторических строений или в некоторых деревнях. Давайте посмотрим, какие отличия есть у такого вида дома.

Изначально все избы были бревенчатыми. Строили наши предки из того, что было под рукой, а лесов на Руси всегда было немало. Небольшой сруб с одной комнатой, то есть четыре стены и печь, вернее, очаг в центре — вот и вся изба. Причём зачастую такие строения вкапывались в землю, становились полуземлянками, ведь наши предки беспокоились о сохранности тепла зимой. Напомним, что вначале избы были курными, отапливались без дымохода.

Полы в избах были земляными. В целом конструкция традиционного русского сруба совершенствовалась постепенно. Появлялись оконные проёмы, которых первоначально не было, подобие фундамента, очаги вытеснялись печами с дымоходами.

Следует отметить, что русские избы очень отличались в зависимости от региона. Это понятно, ведь в южных районах и требования к жилищу были немного другими, и материалы встречались совсем не те, что в северных широтах.

Принято выделять самые простые избы четырёхстенки, избы с пятой стеной, которая делила внутреннее пространство на горницу и сени, избы-крестовики, которые отличались вальмовой крышей , избы-шестистенки.

Крыльцо стало неизменной частью избы позже, но сегодня и современные российские дома редко обходятся без этой небольшой открытой пристройки, которая стала прообразом куда более просторных открытых террас и остеклённых, но неотапливаемых веранд.

Очень трудно представить себе русскую избу без двора. Обычно это целый комплекс хозяйственных построек, имевших самое разное предназначение. Поодаль от избы могли стоять сараи для хранения дров и инструментов, хлев для скотины, амбар, конюшня. В северной части нашей страны встречались крытые дворы, которые объединяли этот комплекс хозяйственных строений под одной крышей, позволяя попасть в хлев, не опасаясь дождя и снегопада.

Традиционно избы строили из ели, сосны и лиственницы, ведь ствол хвойных деревьев отвечал всем требованиям, был высоким, стройным, хорошо поддавался обработке с помощью топора. При этом старые и больные деревья для строительства дома не рубили — только на дрова, для жилого здания требовались качественные брёвна. Для кровли использовали тёс или дранку, в южных районах зачастую на крышу шли солома или камыш.

Интерьер, если это слово уместно по отношению к избе, носившей в основном практичный характер, конечно, был простым, но элементы декора всё равно присутствовали. Например, вышитое полотенце на иконе в «красном» углу, резные детали. Но до обилия декоративных элементов русской усадьбы избе было очень далеко.

Русская печь могла занимать весьма солидную часть главной комнаты, где и готовили еду, и ели всей семьёй, и спали, и общались. Если для современных домов русская печь является, скорее, прихотью, то в избе она становилась центром всей жизни большой семьи.

Современный сруб вполне можно назвать потомком традиционной русской избы. Это всегда привлекательный вариант строительства дома, пусть более затратный, чем «каркасник», но зато основательный и добротный.

Давайте поговорим о старинной русской избе , или возьмем даже чуть шире – русском доме. Внешний его вид и внутреннее устройство – результат воздействия множества факторов, начиная с природных и заканчивая социальными и культурными. Крестьянское общество всегда было чрезвычайно устойчиво своей традиционностью быта и представлениями об устройстве мира. Даже находясь в зависимости от влияния властей (церковь, петровские реформы), русская народная культура продолжала свое развитие, венцом которого нужно признать формирование крестьянской усадьбы, в частности дома-двора с жилой старинной русской избой .

Русский дом остается для многих либо некоей аллегорией христианской Руси, либо избенкой в три окошка с резными наличниками. Экспонаты музеев деревянного зодчества почему-то не меняют этого устойчивого мнения. Может быть потому, что так никто внятно и не объяснил, — что же такое, собственно, старинная русская изба – в буквальном смысле?

Русская изба изнутри

Чужой человек осваивает жилище сначала снаружи, затем заходит внутрь. Свой – рождается внутри. Затем, постепенно расширяя свой мир, доводит его до размеров нашего. Внешность для него – потом, внутренность – сначала.

Мы с Вами, к сожалению, там чужаки.

Итак, снаружи, старинная русская изба высока, велика, окна её малы, а расположены высоко, стены представляют могучий бревенчатый массив, не расчлененный цоколем и карнизами по горизонтали, лопатками и колоннами – по вертикали. Крыша щипцом вырастает из стены, сразу видно, что за «фронтоном» нет никаких привычных стропил. Коньком служит мощное бревно-охлупень с характерным скульптурным выносом. Детали немногочисленны, крупны, отсутствует обшивка, накладки. Из стен кое-где могут выступать отдельные торцы брёвен не совсем ясного назначения. Приветливой старинную русскую избу не назовешь, скорее, молчаливой, скрытной.

Сбоку к избе приставлено крыльцо, иногда высокое, столбовое, иногда низкое, невнятное. Однако, именно оно – и есть первый Кров, под который входит пришедший. А раз это первый кров, то, значит, и второй кров (сени) и третий кров (собственно изба) – лишь развивают идею крыльца – покрытого замощенного возвышения, спроецировавшего на себя Землю и Небеса. Крыльцо избы берет начало в первом святилище – постаменте под кроной священного древа и эволюционирует вплоть до царских сеней в Успенском соборе. Крыльцо у дома – начало нового мира, ноль отсчета всех его путей.

С крыльца внутрь сеней ведет невысокая широкая дверь в мощном косящатом обрамлении. Внутренние контуры его слегка округлы, что служит главным препятствием для нежелательных духов и нечистых в помыслах людей. Округлость дверного проема сродни круглоте Солнца и Луны. Замка нет, защелка, открывающаяся как изнутри, так и снаружи, — от ветра и домашнего скота.

Сени, на Севере именуемые мостом, – развивают мысль крыльца. Часто в них нет потолка, как прежде не было и в избе, — только кровля отделяет их от неба, только она осеняет их.

Сень – небесного происхождения. Мост – земного. Снова, как и в крыльце, Небо встречается с Землёй, а связуют их те, кто срубил старинную русскую избу с сенями, и те, кто живёт в ней – большая семья, ныне представленное среди живущих звено рода.

Крыльцо открыто с трёх сторон, сени закрыты с четырёх, света в них немного от волоковых (заволакиваемых досками) окон.

Переход из сеней в избу не менее ответственен, чем из крыльца в сени. Чувствуется, как нагнетается атмосфера…

Внутренний мир русской избы

Открываем дверь, пригибаясь, входим. Над нами низкий потолок, хотя это не потолок, а полати, – настил на уровне лежанки печи – для спанья. Мы в полатном куте. И можем обратиться к хозяйке избы с добрым пожеланием.

Полатный кут – притвор внутри русской избы. Туда может войти любой добрый человек без спроса, без стука в дверь. Полати одним краем опираются на стену прямо над дверью, другим – на полатный брус. За этот полатный брус гостю по его воле ходу нет. Только хозяйка может пригласить его войти в следующий кут – красный угол, к семейным и родовым святыням, сесть за стол.

Трапезная, освящённая святынями, вот что такое красный угол.

Так гость осваивает целую половину избы; однако во вторую, дальнюю половину (за пирожный брус) ему уже не зайти никогда, туда его хозяйка не пригласит, потому что вторая половина – главная священная часть русской избы – бабий и печной куты. Эти два кута аналогичны алтарю храма, да собственно это и есть алтарь с печью-престолом и ритуальными предметами: хлебной лопатой, помелом, ухватами, квашнёй. Там претворяются плоды земли, неба и крестьянского труда в пищу духовно-материального свойства. Потому что никогда для человека Традиции пища не была количеством калорий и набором консистенций и вкусов.

Мужская часть семьи в бабий кут не допускается, здесь всем верховодит хозяйка, большуха, постепенно обучая будущих хозяек священнодействию…

Мужики большую часть времени трудятся в поле, на лугу, в лесу, на воде, на отхожих промыслах. В доме место хозяина сразу при входе на лавке-конике, в палатном куте, либо за дальним от бабьего кута торцом стола. Он ближе к малым святыням красного угла, дальше от центра русской избы.

Место хозяйки в красном углу – за торцом стола со стороны бабьего кута и печи, — именно она жрица домашнего храма, она общается с печью и огнём печи, она заводит квашню и сажает в печь тесто, она вынимает его претворённым в хлеб. Именно она по смысловой вертикали печного столба – спускается через голбец (особая деревянная пристройка к печи) в подпол, который тоже именуется голбцом. Там, в голбце, в подклетном родовом святилище, месте обитания духов-охранителей, держат припасы. Там не так жарко летом, не так холодно зимой. Голбец сродни пещере – чреву Земли-Матери, из которого выходят, и в которое возвращаются тленные останки.

Хозяйка заправляет, хороводит всем в доме, она в постоянном общении с внутренней (избяной) Землёй (пол-мост избы, подпол-голбец), с внутренним небом (балка-матица, потолок), с Мировым Древом (печной столб), связующим их, с духами умерших (тот же печной столб и голбец) и, конечно, с нынешними живыми представителями своего крестьянского родового древа. Именно её безусловное лидерство в доме (и духовное, и материальное) не оставляет пустопорожнего времени мужику в русской избе, отсылает его за пределы домашнего храма, на периферию освещённого храмом пространства, к мужским сферам и делам. Если умна и крепка хозяйка (ось семьи), родо-семейное колесо крутится с желанным постоянством.

Устройство русской избы

Обстановка старинной русской избы полна ясного, незамысловатого и строгого значения. По стенам широкие и невысокие лавки, пять-шесть окон невысоко расположены над полом и ритмично освещают, а не заливают светом. Прямо над окнами сплошная полка-воронец. Выше – пять-семь нетёсаных прокопчённых венцов сруба, — здесь ходит дым во время топки чёрной печи. Для его удаления над дверью находится дымоволок, ведущий в сени, а в сенях пристроена деревянная труба-вытяжка, выносящая уже охлаждённый дым за пределы дома. Горячий дым экономично прогревает и антисептирует жилое помещение. Благодаря ему на Руси не было таких жестоких пандемий, как в Западной Европе.

Потолок из толстых и широких плах (полубрёвен), таков же пол-мост. Под потолком могучая балка-матица (иногда две или три).

На куты русская изба разделяется двумя брусьями-воронцами (полатным и пирожным), уложенными перпендикулярно на верхний срез печного столба. Пирожный брус тянется к передней стене избы и отделяет женскую часть избы (около печи) от остального пространства. Часто его используют для хранения выпеченного хлеба.

Существует мнение, что печной столб не должен обрываться на уровне воронцов, ему следует подниматься выше, под самую матицу; в этом случае космогония избы была бы полной. В глубине северных земель обнаружилось нечто подобное, только, пожалуй, ещё более значительное, статистически надёжно продублированное не один раз.

В непосредственной близости от печного столба, между пирожным брусом и матицей, исследователям встретился (почему-то никому дотоле не встречался) резной элемент достаточно ясного, и даже символического смысла.

Трёхчастность подобных изображений трактуется одним из современных авторов так: верхняя полусфера – это высшее духовное пространство (чаша «небесных вод»), вместилище багодати; нижняя – небесный свод, покрывающий Землю – наш видимый мир; среднее звено – узел, вентель, место расположения богов, контролирующих поступление благодати в наш нижний мир.

Кроме того, легко представить его как верхнюю (перевёрнутую) и нижнюю Берегиню, Бабу, Богиню с поднятыми руками. В среднем звене прочитываются привычные конские головы – символ солнечного движения по кругу.

Резной элемент стоит на пирожном брусе и именно подпирает матицу.

Таким образом, в верхнем уровне избяного пространства, в центре старинной русской избы , в самом значимом, ударном месте, мимо которого не пройдёт ни один взгляд, воочию воплощено недостающее звено – связь Мирового Древа (печного столба) и небесной сферы (матицы), причём связь в виде сложного глубоко-символичного скульптурно-резного элемента. Надо отметить, что он располагается сразу на двух внутренних границах избы – между обжитым относительно светлым низом и чёрным «небесным» верхом, а также между общей семейной половиной избы и запретным для мужчин священным алтарем – бабьим и печным кутами.

Именно благодаря этому запрятанному и очень вовремя нашедшемуся элементу можно выстроить ряд взаимодополняющих архитектурно-символических образов традиционных крестьянских культурных объектов и сооружений.

По своей символической сути все эти объекты – одно и то же. Однако, именно старинная русская изба – самый полный, самый развитой, самый углублённый архитектурный феномен. И теперь, когда, кажется, она полностью забыта и надёжно похоронена, снова настаёт её время. Настаёт Время Русского Дома – в буквальном смысле.

Курная изба

Надо заметить, что высшим образцом материальной народной культуры исследователями признаётся именно курная (чёрная, рудная) русская изба, в которой дым при топке печи поступал непосредственно в верхнюю часть внутреннего объёма. Высокий потолок трапециевидной формы позволял находиться в избе во время топки. Дым выходил из устья печи прямо в комнату, стелился по потолку, а затем опускался до уровня полок-воронцов и вытягивался через волоковое окошко, прорубленное в стене, соединенное с деревянным дымником.

Причин долгого бытования рудных изб несколько, и прежде всего, климатические условия — большая влажность местности. Открытый огонь и дым из печи пропитывали и просушивали стены сруба, таким образом, происходила своеобразная консервация древесины, поэтому век черных изб более длительный. Курная печь хорошо обогревала помещение и не требовала много дров. Была она удобна и для ведения хозяйства. Дым просушивал одежду, обувь и рыболовные сети.

Переход на белые печи принёс вслед за собой невосполнимую утрату в устройстве всего комплекса значимых элементов русской избы: понизился потолок, повысились окна, стали пропадать воронцы, печной столб, голбец. Единый зонированный объём избы начал дробиться на функциональные объёмы-комнаты. Исказились до неузнаваемости все внутренние пропорции, внешний вид и постепенно старинная русская изба прекратила своё существование, превратившись в сельский дом с интерьером, приближенным к городской квартире. Вся «пертурбация», фактически – деградация, произошла лет за сто, начавшись в XIX веке и завершившись к середине XX века. Последние курные избы, по нашим сведениям, переделывались в белые после Великой Отечественной войны, в 1950-е годы.

А как же быть теперь? Возврат к действительно курным избам возможен лишь как результат всемирной или национальной катастрофы. Однако, вернуть всю образно-символическую структуру избы, насытить ею русский загородный дом – можно и в условиях технического прогресса и всё увеличивающегося благосостояния «россиян»…

Для этого, собственно, надо лишь начать просыпаться ото сна. Сна, навеянного на элиту нашего народа как раз тогда, когда сам народ творил шедевры своей культуры.

По материалам журнала «Родобожие №7

Как правило, жилища богатых и бедных крестьян в деревнях практически отличались добротностью и количеством построек, качеством отделки, но состояли из одних и тех же элементов. Наличие таких хозяйственных построек, как амбар, рига, сарай, баня, погреб, хлев, выход, мшаник и др., зависело от уровня развития хозяйства. Все постройки в буквальном смысле слова рубились топором от начала до конца строительства, хотя были известны и применялись продольные и поперечные пилы. В понятие «крестьянский двор» включались не только строения, но и участок земли, на котором они располагались, включая огород, сад, гумно и т.п.

Основным строительным материалом было дерево. Количество лесов с прекрасным «деловым» лесом намного превосходило то, что сохранилось сейчас в окрестностях Саитовки. Лучшими породами дерева для построек считались сосна и ель, но сосне всегда отдавалось предпочтение. Дуб ценился за прочность древесины, но он был тяжел и труден в обработке. Его применяли только в нижних венцах срубов, для устройства погребов или в сооружениях, где нужна была особая прочность (мельницы, колодцы, соляные амбары). Другие породы деревьев, особенно лиственные (береза, ольха, осина), применялись в строительстве, как правило, хозяйственных построек

Для каждой надобности деревья выбирались по особым признакам. Так, для стен сруба стремились подобрать особые «теплые» деревья, поросшие мхом, прямые, но не обязательно прямослойные. В то же время для теса на кровлю обязательно выбирались не просто прямые, но именно прямослойные деревья. Чаще срубы собирали уже на дворе или поблизости от двора. Тщательно выбирали и место для будущего дома

Для возведения даже самых крупных построек срубного типа обычно не сооружали специального фундамента по периметру стен, но по углам изб закладывались опоры — крупные валуны или так называемые «стулья» из дубовых пней. В редких случаях, если протяженность стен была много больше обычной, опоры ставили и в середине таких стен. Сам характер срубной конструкции зданий позволял ограничиться опорой на четыре основные точки, так как сруб представлял собой цельносвязанную конструкцию.

Крестьянские избы

Основными конструктивными типами рубленых крестьянских жилых строений были «крестовик», «пятистенок», дом с прирубом. Для утепления между венцами бревен прокладывался мох вперемежку с паклей.

но назначение связи было всегда одним — скрепить бревна межу собой в квадрат прочным узлами без каких-либо дополнительных элементов соединения (скоб, гвоздей, деревянных штырей или спиц и т.п.). Каждое бревно имело строго определенное место в конструкции. Срубив первый венец, на нем рубили второй, на втором третий и т.д., пока сруб не достигал заранее определенной высоты.

Крыши у изб были в основном покрыты соломой, которая, особенно в неурожайные годы, нередко служила кормом для скота. Иногда более зажиточные крестьяне возводили крыши тесовые или из драни. Тес изготавливался вручную. Для этого двумя работниками использовались высокие козлы и длинная продольная пила.

Повсеместно, как все русские, крестьяне Саитовки по распространенному обычаю при закладке дома клали деньги под нижний венец во все углы, причем красному углу полагалась более крупная монета. А там, где ставилась печь, не клали ничего, поскольку этот угол по народным представлениям, предназначался для домового.

В верхней части сруба поперек избы располагалась матка — четырехгранная деревянная балка, служащая опорой для потолочин. Матка врубалась в верхние венцы сруба и часто использовалась для подвешивания к потолку предметов. Так, к ней прибивалось кольцо, через которое проходил очеп (гибкая жердь) колыбели (зыбки). Посредине для освещения избы подвешивался фонарь со свечой, а позднее — керосиновая лампа с абажуром.

В обрядах, связанных с завершением строительства дома, существовало обязательное угощение, которое называлось «матичное». Кроме того, укладка самой матки, после которой оставалось еще достаточно большой объем строительных работ, рассматривалась как особый этап в возведении дома и обставлялась своими обрядами.

В свадебном обряде для благополучного сватовства сваты никогда не проходили в дом за матку без специального на то приглашения хозяев дома. В народном языке выражение «сидеть под маткой» означало «быть сватом». С маткой связывалось представление об отчем доме, удаче, счастье. Так, уходя из дома, нужно было подержаться за матку.

Для утепления по всему периметру нижние венцы избы засыпались землей, образуя завалинку, перед которой устанавливалась скамейка. Летом на завалинке и скамейке коротали вечернее время старики. Сверху на потолок обычно укладывалась опавшая листва с сухой землей. Пространство между потолком и кровлей — чердак в Саитовке называлось еще иставкой. На ней обычно хранили отслужившие свой век вещи, утварь, посуду, мебель, веники, пучки травы и пр. Детвора же устраивала на ней свои нехитрые тайники.

К жилой избе обязательно пристраивались крыльцо и сени — небольшое помещение, предохранявшее избу от холода. Роль сеней был разнообразной. Это и защитный тамбур перед входом, и дополнительное жилое помещение летом, и хозяйственное помещение, где держали часть запасов продовольствия.

Душой всего дома была печь. Нужно отметить, что так называемая «русская», а правильнее всего духовая печь — изобретение сугубо местное и достаточно древнее. Она ведет свою историю еще из трипольских жилищ. Но в конструкции самой духовой печи в течение второго тысячелетия нашей эры произошли весьма значительные изменения, позволившие гораздо полнее использовать топливо.

Сложить хорошую печь — дело непростое. Сначала прямо на земле устанавливали небольшой деревянный сруб (опечек), служивший фундаментом печи. На него настилали расколотые пополам небольшие бревна и выкладывали на них днище печи — под, ровный, без наклона, иначе выпекаемый хлеб получится кособоким. Над подом из камня и глины сооружали свод печи. Боковая часть печи имела несколько неглубоких отверстий, называемых печурками, в которых просушивали варежки, рукавицы, носки и т.д. В старину избы (курные) топились по-черному — печь не имела трубы. Дым уходил через маленькое волоковое окно. Хотя стены и потолок становились закопченными, с этим приходилось мириться: печь без трубы была дешевле в строительстве и требовала меньше дров. Впоследствии в соответствии с правилами сельского благоустройства, обязательными для государственных крестьян, над избами стали выводиться печные трубы.

Прежде всех вставала «большуха» — жена хозяина, если была еще не стара, или одна из невесток. Она затопляла печь, открывала настежь дверь и дымарь. Дым и холод поднимали всех. Малых ребят сажали греться на шесток. Едкий дым наполнял всю избу, полз кверху, висел под потолком выше человеческого роста. В древней русской пословице, известной с XIII века, говорится: «Дымные горести не терпев, тепла не видали». Прокопченные бревна домов меньше подвергались гниению, поэтому курные избы были более долговечны.

Печь занимала почти четверть площади жилища. Она протапливалась несколько часов, но, нагревшись, держала тепло и обогревала помещение в течение суток. Печь служила не только для обогрева и приготовления пищи, но и как лежанка. В печи пекли хлеб и пироги, варили кашу, щи, тушили мясо, овощи. Кроме того, в ней также сушили грибы, ягоды, зерно, солод. Нередко в печи, заменявшей баню, парились.

Во всех случаях жизни печь приходила крестьянину на помощь. И топить печь приходилось не только зимой, но в течение всего года. Даже летом нужно было хотя бы раз в неделю хорошо вытопить печь, чтобы испечь достаточный запас хлеба. Используя свойство духовой печи накапливать, аккумулировать тепло, крестьяне готовили пищу раз в день, утром, оставляли приготовленное внутри печей до обеда — и пища оставалась горячей. Лишь в летний поздний ужин приходилось пищу подогревать. Эта особенность духовой печи оказала решающее влияние на русскую кулинарию, в которой преобладают процессы томления, варения, тушения, причем не только крестьянскую, так как образ жизни многих мелкопоместных дворян не сильно отличался от крестьянской жизни.

Печь служила логовищем целому семейству. На печи, самом теплом месте избы спали старики, которые взбирались туда по приступкам — приспособлению в виде 2-3 ступеней. Одним из обязательных элементов интерьера были полати — деревянный настил от боковой стенки печи до противоположной стороны избы. На полатях спали, залезая с печи, сушили лен, пеньку, лучину. На день туда закидывали постельные принадлежности и ненужную одежду. Полати делали высокие, на уровне высоты печи. Свободный край полатей нередко ограждался невысокими перильцами-балясинами, чтобы с полатей ничего не падало. Полати были излюбленным местом детей: и как место для спанья, и как самый удобный наблюдательный пункт во время крестьянских праздников и свадеб.

Расположение печи определяло планировку всей жилой комнаты. Обычно печь ставили в углу справа или слева от входной двери. Угол напротив устья печи был рабочим местом хозяйки. Все здесь было приспособлено для приготовления пищи. У печи стояла кочерга, ухват, помело, деревянная лопата. Рядом — ступа с пестом, ручные жернова и кадка-квашня для закваски теста. Кочергой выгребали золу из печи. Ухватом стряпуха цепляла пузатые глиняные или чугунные горшки (чугуны), и отправляла их в жар. В ступе она толкла зерно, очищая его от шелухи, А с помощью мельницы перемалывала в муку. Помело и лопата были необходимы для выпечки хлеба: помелом крестьянка подметала под печи, а лопатой сажала на него будущий каравай.

Рядом с печью обязательно висел утиральник, т.е. полотенце и рукомойник. Под ним стояла деревянная лохань для грязной воды. В печном углу также находилось судная лавка (судно) или прилавок с полками внутри, использовавшаяся в качестве кухонного стола. На стенах располагались наблюдники — шкафчики, полки для нехитрой столовой посуды: горшков, ковшей, чашек, мисок, ложек. Мастерил их из дерева сам хозяин дома. В кухне нередко можно было увидеть глиняную посуду в «одежде» из бересты — экономные хозяева не выбрасывали треснувшие горшки, корчаги, миски, а оплетали их для прочности полосами березовой коры. Выше размещался печной брус (шест), на который ставилась кухонная утварь и укладывались разнообразные хозяйственные принадлежности. Полновластной хозяйкой печного угла была старшая женщина в доме.

Печной угол

Во время сватовства будущая невеста должна была находиться все время в печном углу, имея возможность слышать весь разговор. Из печного угла она выходила нарядно одетая во время смотрин — обряда знакомства жениха и его родителей с невестой. Там же невеста ожидала жениха в день отъезда под венец. В старинных свадебных песнях печной угол осмыслялся как место, связанное с отцовским домом, семьей, счастьем. Выход невесты из печного угла в красный угол воспринимался как уход из дома, прощание с ним.

В то же время печной угол, откуда имеется выход в подполье, на мифологическом уровне воспринимался как место, где может произойти встреча людей с представителями «иного» мира. Через печную трубу, по поверью, может прилетать к тоскующей по умершему мужу вдове огненный змей-дьявол. Принято было считать, что в особо торжественные для семьи дни: во время крещения детей, дней рождения, свадеб — к печи приходят умершие родители — «предки», чтобы принять участие в важном событии жизни своих потомков.

Почетное место в избе — красный угол — находилось наискосок от печи между боковой и фасадной стеной. Он, как и печь, важный ориентир внутреннего пространства избы хорошо освещен, поскольку обе составляющие его стены имели окна. Основным украшением красного угла являлась божница с иконами, перед которыми горела лампада, подвешенная к потолку, поэтому его называли еще «святым».

Красный угол

Все значимые события семейной жизни отмечались в красном углу. Здесь, как главный предмет мебели, стоял стол на массивных ножках, на которые установливались полозья. Полозья позволяли легко передвигать стол по избе. Его ставили к печи, когда пекли хлеб, перемещали во время мытья пола и стен.

За ним проходили как будничные трапезы, так и праздничные застолья. Каждый день в обеденный час за столом собиралась вся крестьянская семья. Стол был такого размера, чтобы каждому хватило места. В свадебном обряде сватание невесты, выкуп ее у подружек и брата совершались в красном углу; из красного угла отчего дома ее увозили на венчание в церковь, привозили в дом жениха и вели тоже в красный угол. Во время уборки урожая первый и последний сжатый сноп торжественно несли с поля и устанавливали в красном углу.

«Первый сжатый сноп называли именинником. С него начинали осеннюю молотьбу, соломой его кормили больную скотину, зерна первого снопа считались целебными для людей и птиц. Первый сноп обычно зажинала старшая в семье женщина. Он украшался цветами, его несли в дом с песнями и ставили в красный угол под иконы». Сохранение первых и последних колосьев урожая, наделенных, по народным представлениям, магической силой сулило благополучие семье, дому, всему хозяйству.

Всякий, входивший в избу первым делом снимал шапку, крестился и кланялся образам в красном углу, произнося: «Мир дому сему». Крестьянский этикет предписывал гостью, вошедшему в избу, оставаться в половине избы у дверей, не заходя за матку. Самовольное, без приглашения вторжение в «красную половину», где ставился стол, считалось крайне неприличным и могло быть воспринято как оскорбление. Пришедший в избу человек мог пройти туда только по особому приглашению хозяев. В красный угол сажали самых дорогих гостей, а во время свадьбы — молодых. В обычные дни здесь за обеденным столом восседал глава семьи.

Последний из оставшихся углов избы, слева или справа от двери, был рабочим местом хозяина дома. Здесь стояла лавка, на которой он спал. Под ней в ящике хранился инструмент. В свободное время крестьянин в своем углу занимался разными поделками и мелким ремонтом: плел лапти, лукошки и веревки, резал ложки, выдалбливал чашки и т.п.

Хотя большинство крестьянских изб состояло всего из одной комнаты, не деленной перегородками, негласная традиция предписывала соблюдение определенных правил размещения для членов крестьянской избы. Если печной угол был женской половиной, то в одном из углов дома специально отводилось место для сна старшей супружеской пары. Это место считалось почетным.

Лавка

Неотъемлемым атрибутом почти каждой избы Саитовки был шест — брус, вделанный в противоположные стены избы под потолком, который посредине, напротив простенка, подпирался двумя сохами. Второй шест одним концом упирался в первый шест, а другим — в простенок. Означенная конструкция в зимнее время являлась опорой стана для тканья рогож и других подсобных операций, связанных с данным промыслом.

Прялка

Одежду крестьяне хранили в сундуках. Чем больше достаток в семье, тем и сундуков в избе больше. Мастерили их из дерева, обивали для прочности железными полосами. Нередко сундуки имели хитроумные врезные замки. Если в крестьянской семье росла девочка, то с малых лет в отдельном сундуке ей собирали приданое.

В этом пространстве жил бедный русский мужик. Часто в зимнюю стужу в избе содержались домашние животные: телята, ягнята, козлята, поросята, а иногда и домашняя птица.

В украшении избы сказывались художественный вкус и мастерство русского крестьянина. Силуэт избы венчали резной

конек (охлупень) и кровля крыльца; фронтон украшали резные причелины и полотенца, плоскости стен — наличники окон, зачастую отражавшие влияние архитектуры города (барокко, классицизм и т.д.). Потолок, дверь, стены, печь, реже наружный фронтон расписывали.

Подсобное помещение

Отдельно от дома обычно ставили баню, колодец, да амбар. Вряд ли тогдашние бани сильно отличались от тех, что и сейчас ещё можно встретить — маленький сруб,

иногда без предбанника. В одном углу — печь-каменка, рядом с ней — полки или полати, на которых парились. В другом углу — бочка для воды, которую нагревали, бросая туда раскалённые камни. Позднее для подогрева воды в печи-каменки стали вделываться чугунные котлы. Для смягчения воды в бочку добавляли древесную золу, приготавливая, таким образом, щелок. Все убранство бани освещалось маленьким окошечком, свет из которого тонул в черноте закопчённых стен и потолков, так как с целью экономии дров бани топились «по-черному» и дым выходил через приоткрытую дверь. Сверху такое сооружение часто имело почти плоскую односкатную кровлю, крытую соломой, берестой и дерном.

Амбар, а нередко под ним и погреб, ставили на виду против окон и поодаль от жилья, чтобы в случае возгорания избы сохранить годовой запас зерна. На двери амбара вешали замок — пожалуй, единственный во всем хозяйстве. В амбаре в огромных ящиках (сусеках) хранилось главное богатство земледельца: рожь, пшеница, овес, ячмень. Недаром на селе говаривали: «Каково в амбаре, таково и в кармане».

Для обустройства погреба выбирали более возвышенное и сухое место, которое не затоплялось полой водой. Котлован для погреба рыли достаточно глубокий, чтобы в лютые морозы не промерзали хранящиеся в погребе овощи. В качестве стенок погреба — тына использовались половинки дубовых бревен. Перекрытие погреба также изготовлялось из таких же половинок, но более мощных. Сверху погреб засыпался землей. В погреб вел лаз, который назвался творилами и в зимнее время сверху как всегда утеплялся. В погребе, как и в амбаре, оборудовались также сусеки для хранения картофеля, свеклы, моркови и т.д. В летнее время погреб использовался как холодильник, в котором размещали молоко и скоропортящие продукты.

https://www..html

QR код страницы

Больше нравится читать с телефона или планшета? Тогда сканируйте этот QR-код прямо с монитора своего компа и читайте статью. Для этого на вашем мобильном устройстве должно быть установлено любое приложение «Сканер QR кода».

Утром светило солнце, да только воробьи шибко раскричались — верная примета к метели. В сумерках повалил частый снег, а когда поднялся ветер, запорошило так, что и протянутой руки не разглядеть. Бушевало всю ночь, и на следующий день буран не растерял силы. Избу замело до верха подклета , на улице сугробы в человеческий рост — не пройти даже к соседям, а за околицу села и вовсе не выбраться, но идти никуда особо и не нужно, разве что за дровами в сарай-дровяник. Припасов в избе хватит на всю зиму.

В подклете — бочки и кадушки с солёными огурцами, капустой, грибами и брусникой, мешки с мукой, зерном и отрубями для птицы и другой живности, на крючьях сало да колбасы, вяленая рыба; в погребе в бурты засыпаны картошка и прочие овощи. И на скотном дворе порядок: две коровы пережёвывают сено, которым до крыши завален ярус над ними, свиньи похрюкивают за загородкой, птица дремлет на насесте в выгороженном в углу курятнике. Прохладно здесь, но мороза нет. Сложенные из толстых брёвен, тщательно проконопаченные стены сквозняков не пропускают и сохраняют тепло животных, преющего навоза и соломы.

А в самой избе о морозе и вовсе не помнится — жарко натопленная печь остывает долго. Вот только детишкам скучно: пока буран не кончится, из дому поиграть, побегать не выйдешь. Лежат малыши на полатях, слушают сказки, что рассказывает дед…

Самые древние русские избы — до XIII века — строили без фундамента , почти на треть зарывая в землю, — так было проще сберечь тепло. Выкапывали яму, в которой принимались собирать венцы из брёвен . До дощатых полов было ещё далеко, и их оставляли земляными. На тщательно утрамбованном полу из камней выкладывали очаг. В такой полуземлянке люди проводили зимы вместе с домашней живностью, которую держали ближе к входу. Да, и дверей не было, а небольшое входное отверстие – только бы протиснуться — прикрывали от ветров и холодов щитом из полубрёвен и матерчатым пологом.

Прошли века, и русская изба выбралась из-под земли. Теперь её ставили на каменном фундаменте. А если на столбах-сваях, то углы опирали на массивные колоды. Те, кто побогаче, делали крыши из тёса, селяне победнее крыли избы щепой-дранкой. И двери появились на кованых петлях, и окошки прорубались, и размеры крестьянских строений заметно увеличились.

Лучше всего знакомы нам традиционные избы, какими они сохранились в сёлах России от западных до восточных пределов. Это изба-пятистенка, состоящая из двух помещений — сеней и жилой комнаты, или шестистенка , когда собственно жилое помещение делится ещё одной поперечной стеной на-двое. Такие избы ставили в деревнях вплоть до самого последнего времени.

Крестьянская изба Русского Севера строилась иначе.

По сути, северная изба — это не просто дом, а модуль полного жизненного обеспечения семьи из нескольких человек в течение долгой, суровой зимы и холодной весны. Этакий космический корабль на приколе, ковчег, путешествующий не в пространстве, а во времени — от тепла до тепла, от урожая до урожая. Человеческое жильё, помещение для скота и птицы, хранилища припасов — всё находится под одной крышей, всё под защитой мощных стен. Разве что дровяной сарай да амбар-сеновал отдельно. Так они тут же, в ограде, пробить к ним в снегу тропу нетрудно.

Северная изба строилась в два яруса. Нижний — хозяйственный , там скотный двор и хранилище припасов — подклет с погребом. Верхний — жильё людей, горница, от слова горний, то есть высокий, потому что наверху. Тепло скотного двора поднимается вверх, это люди знали с незапамятных времён. Чтобы попасть в горницу с улицы, крыльцо делали высоким. И, взбираясь на него, приходилось одолеть целый лестничный пролёт. Зато как бы ни навалил буран сугробы, вход в дом они не заметут.
С крыльца дверь ведёт в сени — просторный тамбур, он же — переход в другие помещения. Здесь хранится разная крестьянская утварь, а летом, когда приходит тепло, в сенях спят. Потому что прохладно. Через сени можно спуститься на скотный двор, отсюда же — дверь в горницу. Только входить в горницу нужно осторожно. Для сохранения тепла дверь делали низкой, а порог высоким. Поднимай ноги повыше да пригнуться не забудь — неровён час набьёшь шишку о притолоку.

Просторный подклет находится под горницей, вход в него — со скотного двора. Делали подклеты высотой в шесть, восемь, а то и десять рядов брёвен — венцов. А начав заниматься торговлей, хозяин превращал подклет не только в хранилище, но и в деревенскую торговую лавку — прорубал на улицу окно-прилавок для покупателей.

Строили, впрочем, по-разному. В музее «Витославлицы» в Великом Новгороде есть изба внутри, как океанское судно : за уличной дверью начинаются ходы и переходы в разные отсеки, а чтобы в горницу попасть, нужно по лестнице-трапу взбираться под самую крышу.

В одиночку такой дом не построишь, потому в северных сельских общинах избу для молодых — новой семьи — ставили всем миром. Строили все селяне: вместе рубили и возили лес, пилили огромные брёвна, укладывали венец за венцом под крышу, вместе радовались построенному. Только когда появились бродячие артели мастеровых-плотников, строить жильё стали нанимать их.

Северная изба снаружи кажется огромной, а жилое помещение в ней одно — горница площадью метров двадцать, а то и меньше. Все там живут вместе, и старые и малые. Есть в избе красный угол, где висят иконы да лампадка. Здесь садится хозяин дома, сюда же приглашают почётных гостей.

Главное место хозяйки — напротив печи, называется кут. А узенькое пространство за печкой — закут. Отсюда и пошло выражение «ютиться в закутке» — в тесном углу или крохотной комнатушке.

«В горнице моей светло…» — поётся в популярной не так давно песне. Увы, долгое время это было совсем не так. Ради сохранения тепла окошки в горнице рубили маленькие, затягивали их бычьим или рыбьим пузырём либо промасленной холстиной, с трудом пропускавшими свет. Лишь в богатых домах можно было увидеть слюдяные окна. Пластинки этого слоистого минерала закрепляли в фигурных переплётах, отчего окно становилось похожим на витраж. К слову, из слюды были даже окошки в возке Петра I, который хранится в собрании «Эрмитажа». Зимой в окна вставляли пластины из льда. Их вырезали на замёрзшей реке или намораживали в форме прямо во дворе. Выходило светлее. Правда, готовить новые «ледяные стёкла» взамен тающих приходилось часто. Стекло появилось в Средние века, но как строительный материал русская деревня узнала его лишь в ХIХ столетии.

Долгое время в сельских, да, и в городских избах печи клали без труб . Не потому, что не умели или не додумались, а всё по тем же соображениям — как бы лучше сберечь тепло. Трубу как ни перекрывай заслонками, а морозный воздух всё равно проникает снаружи, выстуживая избу, и печь приходится топить гораздо чаще. Дым из печи попадал в горницу и выходил на улицу лишь через маленькие окошки-дымницы под самым потолком, которые открывали на время топки. Хотя печь топили хорошо высушенными «бездымными» поленьями, дыма в горнице хватало. Оттого избы назывались чёрными или курными.

Печные трубы на крышах сельских домов появились только в XV-XVI веках , да, и то там, где зимы были не слишком суровыми. Избы с трубой именовались белыми. Но поначалу делали трубы не каменными, а сбивали из дерева, что нередко становилось причиной пожара. Лишь в начале XVIII века Пётр I специальным указом повелел в городских домах новой столицы — Санкт-Петербурга, каменных или деревянных, ставить печи с каменными трубами .

Позднее в избах зажиточных крестьян кроме русских печей, в которых готовилась еда, стали появляться привезённые в Россию Петром I печи-голландки , удобные своими небольшими размерами и очень высокой теплоотдачей. Тем не менее печи без труб продолжали класть в северных сёлах вплоть до конца XIX века.

Печь — самое тёплое спальное место — лежанка , принадлежащая по традиции самым старшим и самым младшим в семье. Между стеной и печью тянется широкая полка — полати. Там тоже тепло, поэтому на полати клали спать детей. Родители располагались на лавках, а то и на полу; время кроватей ещё не настало.

Почему детей на Руси наказывая, ставили в угол?

Что сам по себе на Руси означал угол? Каждый дом в старину был маленькой церковью, в котором имелся свой Красный Угол (Передний Угол, Святой Угол, Божница), с иконами.
Именно в этот Красный Угол родители ставили своих детей чтобы они молились Богу за свои проступки и в надежде, что Господь сможет вразумить непослушного ребёнка.

Архитектура русской избы постепенно менялась и усложнялась. Жилых помещений становилось больше. Кроме сеней и горницы появилась в доме светлица — действительно светлое помещение с двумя-тремя большими окнами уже с настоящими стёклами. Теперь в светлице проходила большая часть жизни семьи, а горница выполняла роль кухни. Обогревалась светлица от задней стенки печи.

А зажиточные крестьяне делили обширный жилой сруб избы двумя стенами крест-накрест, разгораживая таким образом четыре комнаты. Даже большая русская печь обогреть всё помещение не могла, вот тут и приходилось ставить в самую дальнюю от неё комнату дополнительно печь-голландку.

Непогода бушует неделю, а под крышей избы её почти не слышно. Всё идёт своим чередом. У хозяйки хлопот больше всех: ранним утром подоить коров и насыпать зерна птицам. Потом распарить отруби для свиней. Воды принести из деревенского колодца — два ведра на коромысле, полтора пуда общим весом, да, и еду надо готовить, семью кормить! Детишки, понятно, помогают чем могут, так исстари повелось.

У мужчин зимой забот меньше, чем весной, летом и осенью. Хозяин дома — кормилец — трудится без устали всё лето от зари до зари. Пашет, косит, жнёт, молотит на поле, рубит, пилит в лесу, строит дома, рыбу добывает и лесного зверя. Как хозяин дома наработает, так и будет жить его семья всю зиму до следующей теплой поры, потому зима для мужчин — время отдыха. Конечно, без мужских рук в сельском доме не обойтись: починить то, что нуждается в починке, наколоть и принести в дом дров, почистить хлев, сделать сани, и устроить выездку лошадям, семью свозить на ярмарку. Да, в деревенской избе много дел, требующих крепких мужских рук и смекалки, что ни женщине, ни детям не по силам.

Срубленные умелыми руками северные избы стояли века. Сменялись поколения, а дома-ковчеги по-прежнему оставались надёжным убежищем в суровых природных условиях. Только могучие брёвна темнели от времени.

В музеях деревянного зодчества «Витославлицы» в Великом Новгороде и «Малые Корелы» под Архангельском есть избы, возраст которых перевалил за полтора столетия. Их разыскивали в заброшенных деревнях учёные-этнографы и выкупали у перебравшихся в города владельцев.

Потом бережно разбирали, перевозили на музейную территорию и восстанавливали в первозданном виде. Такими и предстают они перед многочисленными экскурсантами, приезжающими в Великий Новгород и Архангельск.
***
Клеть — прямоугольный однокомнатный бревенчатый дом без пристроек размером чаще всего 2×3 м.
Клеть с печкой — изба.
Подклет (подклеть, подызбица) — нижний этаж здания, расположенный под клетью и используемый в хозяйственных целях.

Традиция украшать дома резными деревянными наличниками и другими декоративными элементами возникла в России не на пустом месте. Первоначально деревянная резьба, как и древнерусская вышивка, носила культовый характер. Древние славяне наносили на свое жилище языческие знаки призванные оберегать жилище, обеспечивать плодородие и защиту от врагов и природных стихий. Недаром в стилизованных орнаментах до сих пор можно угадать знаки обозначающие солнце, дождь, женщин воздевших руки к небу , морские волны, изображали животных — коней, лебедей, уточек или причудливое переплетение растений и диковинных райских цветов. В дальнейшем, религиозный смысл деревянной резьбы утрачивался , но традиция придавать различным функциональным элементам фасада дома художественный вид осталась до сих пор.

Практически в каждом селе, деревне или городе можно встретить удивительные образцы деревянного кружева, украшающего дом. Причем, в различных областях существовали совершенно различные стили деревянной резьбы для оформления домов. В одних районах используется преимущественно глухая резьба, в других скульптурная, но в основном, дома украшены прорезной резьбой, а также её разновидностью — резной декоративной деревянной накладной.

В старину, в различных районах России, и даже в разных деревнях резчики использовали определенные виды резьбы и элементов орнамента. Это хорошо заметно, если рассматривать фотографии резных наличников изготовленных в 19 и начале 20 веках. В одном селе традиционно использовали определенные элементы резьбы на всех домах, в другом селе мотивы резных наличников могли быть уже совсем другими. Чем дальше друг от друга находились эти населенные пункты, тем сильнее отличались по внешнему виду резные наличники на окнах. Изучение старинной домовой резьбы и наличников в частности, даёт этнографам много материала для изучения.

Во второй половине 20 века, с развитием транспорта, печати, телевидения и других средств коммуникации, орнаменты и виды резьбы, присущие ранее одному какому-либо региону, стали использоваться и в соседних сёлах. Началось повсеместное смешение стилей деревянной резьбы. Рассматривая фотографии современных резных наличников находящихся в одном населенном пункте можно удивляться их разнообразию. Может быть это и не так уж плохо? Современные города и посёлки становятся более яркими и неповторимыми. Резные наличники на окнах современных коттеджей часто вбирают в себя элементы лучших образцов деревянного декора.

Борис Руденко. Подробнее см.: http://www.nkj.ru/archive/articles/21349/ (Наука и жизнь, Русская изба: ковчег среди лесов)

Жители поселков в Древней Руси строили деревянные избы. Поскольку леса в стране было предостаточно, то запастись бревнами мог каждый. Со временем зародилось и стало развиваться полноценное домостроительное ремесло.

Так к XVI в. в княжеской Москве образовались районы, заполненные срубами, которые были готовы к продаже. В столицу княжества их переправляли по реке и продавали по низким ценам, отчего иностранцы удивлялись стоимости такого жилья.

Для ремонта избы требовались только бревна и доски. В зависимости от нужных габаритов можно было подобрать подходящий сруб и сразу же нанять плотников, которые собрали бы дом.
Бревенчатые избы всегда пользовались высоким спросом. Из-за частых массовых пожаров города (порой даже по причине неосторожного обращения с огнем) и селения приходилось восстанавливать. Большой урон наносили вражеские набеги и междоусобные войны.

Как на Руси строили избы?

Бревна укладывали таким образом, чтобы они были связаны между собой по всем 4 углам. Деревянные постройки были двух видов: летние (холодные) и зимние (оборудованные печью либо очагом).
1. Ради экономии древесины использовали полуземляную технологию, когда нижнюю часть выкапывали в грунте, а сверху была клеть с окнами (их затягивали бычьим пузырем или закрывали крышкой-ставенкой).

Для такого жилья более предпочтительным была легкая, песчаная, не пропитанная влагой почва. Стенки ямы обшивали досками, а иногда обмазывали глиной. Если трамбовали пол, то также обрабатывали его глиняной смесью.
2. Существовал еще один способ — укладка готового сруба из сосны в выкопанной земле. Между стенами ямы и будущего дома засыпали щебень, камни и песок. Конструкций внутри пола не было. Да и потолка как такового тоже не существовало. Хватало устланной соломой и сухой травой и ветками крыши, которая держалась на толстых жердях. Стандартная площадь избы составляла примерно 16 кв. м.

3. Более состоятельные крестьяне Древней Руси ставили себе дома, которые полностью находились над поверхностью земли и имели покрытую досками крышу. Обязательным атрибутом такого жилья была печь. На чердаке организовывали помещения, которые преимущественно использовали в хозяйственных нуждах. В стенах прорубали волоковые окна. Они представляли собой обычные проемы, которые в холодное время года закрывали щитами из досок, то есть «заволакивали».
Вплоть до XIV в. в избах обеспеченных жителей (крестьян, дворян, бояр) окна делали не волоковыми, а слюдяными. Со временем стекло пришло на смену пластинам из слюды. Однако еще в XIX в. в селах оконные стекла были большой и ценной редкостью.

Как жили в русских избах?

На Руси избы представляли собой весьма практичное жилье, которое устанавливали таким образом, чтобы сохранить тепло. Вход в дом находился с южной стороны, с северной стороны была глухая стена. Пространство было разделено на 2 части: холодную и теплую клети, их площадь не была одинаковой. В первой держали домашний скот и инвентарь; теплую оснащали печью или очагом, размещали полати для отдыха.

Русские избы топили по-черному: дым клубился по полу и выходил из двери, из-за чего потолок и стены были покрыты толстым слоем сажи. В состоятельных домах топку выполняли по-белому, то есть через дымоход в печи.
В домах бояр строили дополнительный третий этаж — теремной. Как правило, там размещали покои для жены или дочерей. Важна была порода дерева, которое применялось при возведении жилья. Представители высшего сословия выбирали дуб, так как он считался наиболее прочным материалом. Остальные сооружали постройки из бревен сосны.

Древнерусские хоромы

На Руси хоромами называли избу из деревянного сруба, которую составляли из нескольких построек, соединенных между собой. Вместе сооружения образовывали княжий двор.

Каждая составная часть носила свое название:

• ложница — спальное помещение;
• медуша — кладовая для хранения запасов меда и браги;
• мыльня — помещение для мытья, банная;
• гридница — парадная зала для приема гостей.

Убранство древнерусской избы

Обстановка и интерьер деревянной избы организовывали с соблюдением традиций. Больше всего места отдавали печи, которая располагалась с правой или левой стороны от входа. Этот атрибут выполнял сразу несколько функций: на ней спали, в печи готовили еду, а когда во дворе не было отдельной бани, то в печи еще и мылись!

Напротив печи (по диагонали) размещали красный угол — место для хозяина и почетных гостей. Там же находилось место для икон и святынь, которые оберегали жилище.
Угол напротив печи представлял собой кухонное пространство, которое называли бабьим кутом. Крестьянки находились у печи долгими вечерами: кроме приготовления пищи там они занимались рукоделием — шили и пряли при свете лучины.

В мужском куте были свои домашние заботы: ремонтировали инвентарь, плели лапти и т. д.
Избы были обставлены самой простой мебелью — лавки, стол. Спали на полатях — широких лавках, установленных высоко у стены печи.

Крестьянские дома не украшали элементами декора. В палатах князей на стены размешивали ковры, шкуры зверей и оружие.

За 40 лет эта русская семья была отрезана от всех человеческих контактов, не ведая о Второй мировой войне | История

Сибирское лето длятся недолго. Снег задерживается в мае, а в сентябре снова наступают холода, превращая тайгу в ужасающую в своем запустении натюрморт: бесконечные мили непослушных сосновых и березовых лесов, усеянных спящими медведями и голодными волками; горы с крутыми склонами; бурные реки, текущие потоками по долинам; сто тысяч ледяных болот.Этот лес — последняя и величайшая пустыня Земли. Он простирается от самой дальней точки арктических регионов России до Монголии и на восток от Урала до Тихого океана: пять миллионов квадратных миль пустоты с населением за пределами горстки городов, что составляет всего несколько тысяч человек. .

Но когда наступают теплые дни, тайга цветет, и на несколько коротких месяцев она может показаться почти приветливой.Именно тогда человек может наиболее отчетливо заглянуть в этот скрытый мир — не на суше, потому что тайга может поглотить целые армии исследователей, а с воздуха. Сибирь является источником большей части нефтяных и минеральных ресурсов России, и на протяжении многих лет даже самые отдаленные ее районы были переполнены разведчиками и геодезистами, направлявшимися в глухие поселки, где продолжается работа по добыче богатства.

Таким образом, это было летом 1978 года на юге леса. Вертолет, посланный в поисках безопасного места для приземления группы геологов, скользил по лесной полосе примерно в сотне миль от границы с Монголией, когда он упал в густые заросли. лесистая долина безымянного притока Абакана, бурлящая лента воды, несущейся по опасной местности. Стены долины были узкими, со сторонами, местами близкими к вертикальным, а тощие сосны и березы, раскачивающиеся в нисходящем потоке несущих винтов, были так густо скоплены, что не было шанса найти место, где можно было бы сбить самолет.Но, пристально всматриваясь в лобовое стекло в поисках места для приземления, пилот увидел то, чего там не должно было быть. Это была поляна на высоте 6000 футов по склону горы, зажатая между сосной и лиственницей и изрезанная чем-то вроде длинных темных борозд. Сбитый с толку экипаж вертолета сделал несколько проходов, прежде чем неохотно пришел к выводу, что это свидетельство человеческого жилья — сада, который, судя по размеру и форме поляны, должен был существовать там долгое время.

Это было поразительное открытие.Гора находилась более чем в 150 милях от ближайшего поселения, в месте, которое никогда не исследовалось. У советских властей не было никаких записей о том, чтобы кто-либо проживал в этом районе.

Четверым ученым, направленным в район на разведку железной руды, рассказали о появлении пилотов, и это их озадачило и встревожило.«Менее опасно, — отмечает писатель Василий Песков об этой части тайги, — наткнуться на дикое животное, чем на чужака», и вместо того, чтобы ждать на своей временной базе в 10 милях отсюда, ученые решили заняться расследованиями. Во главе с геологом Галиной Письменской они «выбрали хороший день и положили в рюкзаки подарки нашим будущим друзьям», хотя на всякий случай, как она вспоминала, «я действительно проверила пистолет, который висел у меня на боку».

Когда злоумышленники взобрались на гору, направляясь к месту, указанному их пилотами, они начали обнаруживать следы человеческой деятельности: неровную тропу, посох, бревно, переброшенное через ручей, и, наконец, небольшой сарай, засыпанный березой. -корые емкости с нарезанным сушеным картофелем.Тогда, сказала Письменская,

у ручья находился жилой дом. Почерневшая от времени и дождя хижина была завалена со всех сторон таежным мусором — корой, шестами, досками. Если бы не окно размером с карман моего рюкзака, было бы трудно поверить, что там живут люди. Но они сделали, без сомнения…. Наш приезд, как мы могли видеть, заметили.

Низкая дверь скрипнула, и в дневном свете появилась фигура очень старика, прямо из сказки.Босиком. Носить заплатанную и перешитую рубашку из мешковины. На нем были брюки из того же материала, тоже с заплатками, и у него была нечесанная борода. Его волосы были растрепаны. Он выглядел напуганным и был очень внимательным…. Надо было что-то сказать, поэтому я начал: «Привет, дедушка! Мы приехали в гости! »

Старик ответил не сразу…. Наконец, мы услышали мягкий, неуверенный голос: «Ну, раз уж вы зашли так далеко, можете войти».

Зрелище, которое встретило геологов при входе в хижину, было похоже на средневековье.Построенное из любых материалов, которое попадалось под руку, жилище представляло собой не что иное, как нору — «низкую, почерневшую от копоти бревенчатую будку, холодную, как погреб», с полом, состоящим из картофельной кожуры и скорлупы кедровых орехов. . Осмотревшись в тусклом свете, посетители увидели, что это отдельная комната. Он был тесным, затхлым и неописуемо грязным, подпираемым провисшими балками, и, что удивительно, здесь проживала семья из пяти человек:

Тишину внезапно нарушили рыдания и стенания.Только тогда мы увидели силуэты двух женщин. Один был в истерике, молился: «Это за наши грехи, наши грехи». Другой, держась за столб… медленно опустился на пол. Свет из маленького окошечка падал в ее широко распахнутые испуганные глаза, и мы поняли, что должны убираться оттуда как можно быстрее.

Ученые, ведомые Письменской, поспешно вышли из хижины и отступили на место в нескольких ярдах от нее, где достали провизию и начали есть.Примерно через полчаса дверь хижины со скрипом открылась, и из нее вышли старик и две его дочери — уже не в истерике, а, хотя и явно напуганной, но «откровенно любопытной». С осторожностью подошли три странные фигуры и сели со своими посетителями, отвергая все, что им предлагали — варенье, чай, хлеб — и пробормотали: «Нам это запрещено!» Когда Письменская спросила: «Вы когда-нибудь ели хлеб?» старик ответил: «Есть. Но они этого не сделали. Они никогда этого не видели ». По крайней мере, он был понятен.Дочери говорили на языке, искаженном жизнью в изоляции. «Когда сестры разговаривали друг с другом, это звучало как медленное, размытое воркование».

Постепенно, за несколько посещений, появилась полная история семьи. Звали старика Карп Лыков, он был старообрядцем — членом фундаменталистской русской православной секты, поклоняющейся в стиле, не изменившемся с 17 века. Преследовали старообрядцев со времен Петра Великого, и Лыков говорил об этом так, как будто это произошло только вчера; для него Петр был личным врагом и «антихристом в человеческом обличье» — этот пункт, по его настоянию, был убедительно доказан царской кампанией по модернизации России путем насильственного «отрубания бороды христианам».Но эта многовековая ненависть смешалась с более недавними обидами; Карп был склонен одновременно жаловаться на купца, отказавшегося подарить старообрядцам 26 пудов картофеля примерно в 1900 году.

Положение семьи Лыковых только ухудшилось, когда к власти пришли большевики-атеисты. При Советской власти изолированные старообрядческие общины, бежавшие в Сибирь, спасаясь от преследований, начали все дальше отходить от цивилизации.Во время чисток 1930-х годов, когда само христианство подвергалось нападкам, коммунистический патруль застрелил брата Лыкова на окраине их села, когда Лыков стоял на коленях и работал рядом с ним. В ответ он собрал свою семью и убежал в лес.

Это было в 1936 году, а Лыковых тогда было всего четыре — Карп; его жена Акулина; сыну по имени Савин, 9 лет, и Наталье, дочери, которой было всего 2 года. Взяв свое имущество и немного семян, они все глубже уходили в тайгу, строя себе череду грубых жилищ, пока, наконец, не нашли в этом пустынном месте. Еще двое детей родились в дикой природе — Дмитрий в 1940 году и Агафья в 1943 году, и ни один из младших детей Лыкова никогда не видел человека, который не был членом их семьи.Все, что Агафья и Дмитрий знали об окружающем мире, они полностью узнали из рассказов своих родителей. Как отметил российский журналист Василий Песков, главным развлечением семьи было «чтобы каждый рассказал о своих мечтах».

Дети Лыкова знали, что есть места, называемые городами, где люди живут тесненными в высоких зданиях. Они слышали, что есть другие страны, кроме России. Но для них такие понятия были не более чем абстракциями. Единственным предметом для чтения были молитвенники и старинная семейная Библия.Акулина использовала Евангелие, чтобы научить своих детей читать и писать, используя в качестве ручки и чернил заостренные березовые палочки, смоченные в соке жимолости. Когда Агафье показали изображение лошади, она узнала его по библейским рассказам своей матери. «Смотри, папа», — воскликнула она. «Конь!»

Но если изолированность семьи было трудно осознать, то абсолютная суровость их жизни — нет. Добраться до усадьбы Лыковых пешком было удивительно тяжело, даже на лодке по Абакану.Во время своего первого визита к Лыковым Песков, который назначит себя главным летописцем семьи, отметил, что «мы прошли 250 километров, не увидев ни одного человеческого жилища!»

Изоляция делала выживание в пустыне практически невозможным. Полагаясь исключительно на собственные ресурсы, Лыковы изо всех сил пытались заменить то немногое, что они принесли с собой в тайгу. Вместо обуви лепили галоши из бересты. Одежду залатывали и переставляли, пока она не разваливалась, а затем заменяли тканью из конопли, выращенной из семян.

Лыковы пронесли с собой в тайгу грубую прялку и, что невероятно, детали ткацкого станка — перемещение их с места на место по мере того, как они постепенно уходили в дикую местность, должно быть, потребовало многих долгих и трудных путешествий, — но у них было нет технологии замены металла. Несколько чайников хорошо служили им в течение многих лет, но когда ржавчина наконец преодолела их, единственной заменой, которую они могли изготовить, стала береста. Поскольку их нельзя было помещать в огонь, готовить стало намного труднее.К моменту открытия Лыковых их основным продуктом питания были картофельные котлеты, смешанные с молотыми семенами ржи и конопли.

В чем-то, как поясняет Песков, в тайге было изобилие: «Рядом с домом протекал чистый холодный ручей. Из насаждений из лиственницы, ели, сосны и березы было все, что можно было взять… Черника и малина были под рукой, дрова тоже, а кедровые орехи падали прямо на крышу ».

Между тем Лыковы постоянно жили на грани голода.Только в конце 1950-х, когда Дмитрий достиг зрелого возраста, они впервые стали ловить животных для их мяса и шкур. Не имея ружей и даже луков, они могли охотиться, только роя ловушки или преследуя добычу через горы, пока животные не падали от истощения. Дмитрий развил поразительную выносливость, мог поохотиться зимой босиком, иногда возвращаясь в хижину через несколько дней, выспавшись под открытым небом при 40 градусах мороза, с молодым лосем на плечах. Однако чаще всего мяса не было, и их диета постепенно становилась все более однообразной.Дикие животные уничтожили урожай моркови, и Агафья вспоминала конец 1950-х годов как «голодные годы». «Мы ели лист рябины», — сказала она,

корни, трава, грибы, ботва картофеля и кора. Мы все время были голодны. Каждый год мы проводили совет, чтобы решить, съесть ли все или оставить на посевной.

Голод был постоянной угрозой в этих обстоятельствах, и в 1961 году в июне пошел снег. Сильный мороз погубил все, что росло в их саду, и к весне семья была вынуждена есть обувь и кору.Акулина предпочла кормить своих детей и в том же году умерла от голода. Остальных членов семьи спасло то, что они считали чудом: на их грядке проросло единственное зерно ржи. Лыковы поставили забор вокруг побега и рьяно охраняли его днем ​​и ночью, чтобы не допустить мышей и белок. Во время сбора урожая один колос дал 18 зерен, из которых они кропотливо восстановили урожай ржи

Познакомившись с семьей Лыковых, советские геологи поняли, что недооценили свои способности и интеллект. У каждого члена семьи была отличная личность; Старый Карп обычно восхищался последними нововведениями, которые ученые приносили из своего лагеря, и, хотя он упорно отказывался верить, что человек ступил на Луну, он быстро приспособился к идее спутников. Лыковы заметили их еще в 1950-х годах, когда «звезды стали быстро перемещаться по небу», и сам Карп придумал теорию, объясняющую это: «Люди что-то придумали и излучают огни, очень похожие на звезды. .”

«Больше всего его поразил, — записал Песков, — это прозрачный целлофановый пакет. «Господи, что они придумали — это стекло, но оно мнется!» »И Карп мрачно придерживался своего статуса главы семьи, хотя ему было уже за 80. Его старший ребенок, Савин, справился с этим, представив себя непреклонным арбитром семьи в вопросах религии. «Он был сильным верой, но жестоким человеком», — сказал о нем его собственный отец, и Карп, похоже, беспокоился о том, что случится с его семьей после его смерти, если Савин возьмет на себя управление.Конечно, старший сын не встретил бы большого сопротивления со стороны Натальи, которая всегда изо всех сил пыталась заменить свою мать в качестве повара, швеи и медсестры.

Двое младших детей, с другой стороны, были более доступными и более открытыми для изменений и инноваций. «Фанатизм не был особенно заметен в Агафье», — сказал Песков и со временем понял, что младшая из Лыковых обладала чувством иронии и могла подшучивать над собой. Необычная речь Агафьи — у нее был певучий голос, растягивающая простые слова на многосложные — убедила некоторых посетителей, что она была тупоголовой; на самом деле она была заметно умной и взяла на себя трудную задачу — следить за временем в семье, не имевшей календарей.Она тоже не думала о тяжелой работе, раскапывая вручную новый подвал поздно осенью и работая при лунном свете, когда солнце село. На вопрос изумленного Пескова, не испугалась ли она остаться одной в глуши после наступления темноты, она ответила: «Что здесь может сделать мне больно?»

Из всех Лыковых, однако, любимцем геологов был Дмитрий, непревзойденный любитель природы, знавший все настроения тайги. Он был самым любопытным и, возможно, самым дальновидным членом семьи. Это он построил семейную печь и все берестяные ведра, в которых хранилась еда. Еще Дмитрий целыми днями пил и строгал каждое бревно, срубленное Лыковыми. Возможно, неудивительно, что его больше всего восхищали технологии ученых.Когда отношения улучшились до такой степени, что Лыковых можно было уговорить посетить советский лагерь, ниже по течению, он провел много счастливых часов на маленькой лесопилке, удивляясь тому, как легко циркулярная пила и токарные станки могут обрабатывать дерево. «Нетрудно догадаться, — писал Песков. «Бревно, за которое Дмитрия тратили день или два, на его глазах превратилось в красивые ровные доски. Дмитрий пощупал ладонью доски и сказал: «Хорошо!»

Карп Лыков вел долгую и проигрышную битву сам с собой, чтобы сдержать всю эту современность.Когда они впервые познакомились с геологами, семья приняла только один подарок — соль. (Прожить без этого четыре десятилетия, по словам Карпа, было «настоящей пыткой».) Однако со временем они стали терпеть больше. Они приветствовали помощь своего особого друга среди геологов — бурильщика Ерофея Седова, который проводил большую часть своего свободного времени, помогая им сажать и собирать урожай. Они забрали ножи, вилки, ручки, зерно и даже ручку, бумагу и электрический фонарик. Большинство этих нововведений были признаны неохотно, но грех телевидения, с которым они столкнулись в лагере геологов

оказался для них неотразимым….На их редкие появления они неизменно садились и смотрели. Карп сел прямо перед экраном. Агафья смотрела, высунув голову из-за двери. Она попыталась немедленно отмолить свой проступок — шепотом, крестясь…. Потом старик помолился усердно и одним махом.

Возможно, самым печальным аспектом странной истории Лыковых была скорость, с которой семья пришла в упадок после того, как они восстановили контакт с внешним миром. Осенью 1981 года трое из четырех детей последовали за своей матерью в могилу в течение нескольких дней друг за другом. По словам Пескова, их смерть не была, как можно было бы ожидать, результатом заражения болезнями, к которым у них не было иммунитета. И Савин, и Наталья страдали почечной недостаточностью, скорее всего, из-за жесткой диеты.Но Дмитрий умер от пневмонии, которая могла начаться как инфекция, которую он заразил от своих новых друзей.

Его смерть потрясла геологов, которые отчаянно пытались спасти его. Предложили вызвать вертолет и доставить его в больницу. Но Дмитрий в крайнем случае не откажется ни от своей семьи, ни от религии, которую исповедовал всю свою жизнь. «Нам это запрещено», — прошептал он перед смертью. «Человек живет для того, что дает Бог».

Когда все трое Лыковых были похоронены, геологи попытались уговорить Карпа и Агафью покинуть лес и вернуться к родственникам, которые пережили гонения в годы чисток и все еще жили в тех же старых деревнях. Но ни один из выживших не слышал об этом. Они перестроили свою старую хижину, но остались недалеко от своего старого дома.

Карп Лыков умер во сне 16 февраля 1988 года, через 27 лет после смерти своей жены Акулиной.Агафья с помощью геологов похоронила его на горных склонах, затем повернулась и направилась обратно к себе домой. Господь обеспечит, и она останется, сказала она — как и было на самом деле. Четверть века спустя, сейчас ей уже за семьдесят, это дитя тайги живет в одиночестве, высоко над Абаканом.

Она не уйдет. Но мы должны оставить ее глазами Ерофея в день похорон ее отца:

Я оглянулся и помахал Агафье.Она стояла на берегу реки, как статуя. Она не плакала. Она кивнула: «Давай, давай». Мы прошли еще километр, и я оглянулся. Она все еще стояла там.

Источники

Anon. «Как жить по-настоящему в наше время». Странники , 20 февраля 2009 г., по состоянию на 2 августа 2011 г .; Георг Б. Михельс. В войне с церковью: религиозное инакомыслие в России семнадцатого века. Stanford: Stanford University Press, 1995; Изабель Колгейт. Пеликан в пустыне: отшельники, одиночки и затворники . Нью-Йорк: HarperCollins, 2002; «От тайги до Кремля: дары отшельника Медведеву», rt.com, 24 февраля 2010 г., по состоянию на 2 августа 2011 г .; Краморе Г. «В таежном тупике». Сувенироград, nd, по состоянию на 5 августа 2011 г .; Ирина Паерт. Старообрядцы , Религиозное инакомыслие и гендер в России, 1760-1850 гг. Манчестер: MUP, 2003 ; В асилы Пескова . Затерянные в тайге: пятидесятилетняя борьба одной русской семьи за выживание и свободу вероисповедания в сибирской глуши. Нью-Йорк: Даблдей, 1992.

Документальный фильм о Лыковых (на русском языке), в котором рассказывается об изоляции и условиях жизни семьи, можно посмотреть здесь.

Россия: уединение в Сибири | Отпуск в России

Впервые я остановился на Байкале в 2003 году. Гуляя по берегу, я через равные промежутки времени обнаруживал хижины, населенные странно счастливыми отшельниками. Пять лет спустя мне довелось провести три дня с рейнджером в крохотной избе , традиционной русской бревенчатой ​​хижине, на восточном берегу озера.Ночью мы пили водку и играли в шахматы; днем я помогал ему вытаскивать рыболовные сети. Мы почти не разговаривали, но много читали. Тогда я пообещал себе, что буду жить один в хижине несколько месяцев, пока мне не исполнилось 40 лет.

Итак, два года назад я покинул свой дом в Париже и провел шесть месяцев в маленькой хижине на западном берегу озера. очень далеко от цивилизации: до ближайшего села шесть дней ходьбы, до ближайшего соседа сутки, а подъездных дорог не было.

Я хотел поэкспериментировать с простой жизнью и вернуть время назад.Я хотел почувствовать жизнь и понять, как она будет выглядеть, просто созерцая пейзаж, а не копая километры по дороге, как я привык во время путешествий. Я совершил много великих приключений (пешком пересек Гималаи в 1997 году, прошел маршрутом беглецов ГУЛАГа от Якутска в Сибири до Калькутты в 2003 году). Но это стало болезнью, которую я хотел вылечить.

Озеро Байкал имеет длину 395 миль, ширину 49 миль, глубину 1642 м (чуть более мили) и возраст 25 миллионов лет. Я приехал в феврале, когда температура опускается до -30С, а толщина льда превышает метр.Меня переехали на грузовике.

Построенная в 1980-х годах как хижина геолога, моя хижина находилась на поляне кедрового леса в северной части Байкало-Ленского заповедника. Хозяева, 50-летний лесничий Володя Т. и его жена Людмила, прожили здесь 15 лет, но хотели переехать в Иркутск. Остальные рейнджеры находились на расстоянии около 19 миль через заповедник.

Хижина была обращена к горам, у подножия склона высотой 1 981 м, в окружении хвойной тайги и с видом на озеро.Снег покрыл крышу безе; лучи были цвета имбирного пряника. Он был площадью девять квадратных метров и отапливался шумной чугунной печью. Я мог смириться с храпом именно этого собеседника. У меня было два окна: через одно, смотрящее на восток, я мог видеть заснеженные гребни Бурятии, что на расстоянии 60 миль. Зимний лес представлял собой серебристый мех, брошенный на плечи местности.

Я взял с собой много оборудования: топор и тесак, удочки, керосиновую лампу, ледоруб, пилу, снегоступы, палатку, рюмки и водку, сигары, провизию (макароны, рис, соус Табаско, кофе) и библиотека почти 80 книг.

Невозможно предсказать, в каком настроении вы будете через шесть месяцев, поэтому я тщательно спланировал свою библиотеку. Было бы легкой ошибкой выбрать только трудное чтение и подумать, что вам понадобится только возвышенное, философское, идеалистическое письмо. Затем через 10 дней вы хотите убить свою книгу и прочитать детективный роман.

Я выбрал широкий спектр книг по философии, поэзии, литературе и природе. Мишель Деон за меланхолию, Д.Х. Лоуренс за чувственность, некоторых философов (Ницше, Шопенгауэр, стоики), Сада и Казанову за размешивание моей крови.Некоторые книги о жизни в лесу: Дэниел Дефо — миф, Серая Сова — радикальная позиция, Альдо Леопольд — этика. В некотором смысле весь опыт заключался в том, чтобы поместить библиотеку в лесу.

Если бы у меня не было книг, я бы быстро сошел с ума. Книга — это способ иметь кого-то с собой. Впервые в жизни я смог прочитать всю книгу, от начала до конца без остановки, иногда читая по восемь часов подряд.

Я разделил свой день на две части. Утром я занимался духовными делами: читал, писал, курил, учил стихи, смотрел в окно.Днем я был более физическим: копал яму во льду, ловил рыбу, бегал по своему маленькому королевству в снегоступах, рубил дрова.

Ограничивая набор действий, каждый углубляется в каждый опыт. Брошенный человек пользуется абсолютной свободой — но в пределах своего острова.

Люди, которые живут в каютах, могут быстро впасть в состояние депрессии, домашней лихорадки. Поскольку вы никого не видите, вы можете провести всю жизнь, лежа в постели с водкой, и никто вам ничего не скажет.Поэтому важно организовать свое время активным образом, как это делали монахи или Робинзон Крузо, который каждый вечер одевался для ужина, несмотря на то, что он потерпел кораблекрушение и был один. Чтобы оставаться умным, нужно вести себя в одиночестве, как если бы вы были окружены людьми в городе.

Что было приятным в этой жизни, так это повторение поступков. Проходит каждый день, зеркало предыдущего, черновик будущего. Вы можете найти счастье в возможности вещей, но вы также можете найти его, зная, что именно произойдет.Это мирная, очень медленная жизнь, но ты становишься богатым.

У меня много жизненных сил и мне нужно заниматься спортом, поэтому я выходил и гулял каждый день, лазил по холмам вокруг хижины, а иногда брал палатку и отправлялся в походы на бивак в лесу. А кататься на коньках по замерзшему озеру было потрясающе.

Я также полагался на некоторые товары цивилизации для удовольствия: в том числе водку и сигары. Мне понравилась идея жить в очень большом удаленном месте, но с некоторыми настоящими предметами роскоши.Затем вы уравновешиваете свою жизнь, перемещаясь между двумя противоположными переживаниями, архаичным и роскошным. После дня прогулок по снегу и рыбалки при -30 ° C, замечательно читать китайские стихи, покуривая Гавану.

Хотя я жил один, это не было настоящим одиночеством. Для настоящего отшельника ты один на долгие годы. Для меня это было относительным.

Иногда я навещал тех, кто жил по соседству, и у меня часто были гости — люди, которых я знал, иногда — незнакомцы, которые случайно переходили озеро.Для меня это было не слишком больно, так как они оставались всего на пару часов, и это прервало бы одиночество. В любом случае, я не хотел жить очень экстремальной, сложной, сложной жизнью. Это был просто опыт.

Через Сергея и Наташу, пару, которая управляла метеостанцией в 31 милях от хижины, я встретил Сашу и Юру, двух сибирских рыбаков. Это были типичные русские, очень сильные, очень большие, громко говорящие, много пьющие, очень щедрые люди с большой энергией, которые не разорвали свою связь с дикой природой.Если поместить этих людей в город, они будут как слоны.

У этих людей деревенская жизнь, насыщенная и важная жизнь. Им это нравится, хотя они прекрасно понимают, что в нем есть как отрицательные, так и положительные стороны. Жизнь тяжела физически. Тяжело жить в лесу на морозе. Когда тебе 50, ты выглядишь на 70 лет. Но уж точно не поменяли бы на жизнь в городе. Они знают, что там потеряют свободу. Лучше радостно жить на поляне, чем томиться в городе.

Милан Кундера сказал, что из-за того, что в России не было элиты в ее истории и эпохи Возрождения, русские все еще пребывают в состоянии иррациональности и магического мышления, как в Средние века. Я обнаружил это у таких людей. Они не говорят поверхностных вещей, только мудрые вещи. Они не такие люди, как я. Было хорошо не поддерживать разговор. Почему так тяжело жить с другими? Потому что всегда нужно найти, что сказать. Я подумал о тех днях, когда я гулял по Парижу, нервно бросая «Просто-хорошо-спасибо» и «Давай-скоро вместе» людям, которых я действительно не знал, которые бормотали мне то же самое, как если бы в панике.

Невероятно, как много человечество уделяет собственному вниманию. Присутствие других заставляет мир угасать. Одиночество — это возвращение к удовольствию от вещей. Единственный способ быть свободным — побыть одному. У вас все еще есть законы природы, ваша собственная дисциплина, но начало принуждения, компромисса, заключения начинается с еще одного человека.

Скука меня не пугала. Есть муки и похуже: печаль из-за того, что не делилась с любимым человеком красотой прожитых мгновений. Одиночество: что упускают другие, не находясь с человеком, который его переживает.

Перед отъездом из Парижа меня предупредили, что скука станет моим смертельным врагом. Я бы умер от этого! Я вежливо выслушал. Люди, которые говорили такие вещи, думали, что они сами были отличным развлечением. «Сведенный к самому себе, я питаюсь, правда, своей собственной субстанцией, но она не исчерпывается», — пишет Жан-Жак Руссо в «Мечтах одинокого ходока».

В апреле мне подарили двух собак, Айку и Бек, которые помогали бороться с одиночеством и лаяли, если приближался медведь, с конца мая, когда они выходили из спячки.

Когда лед тронулся 22 мая, это произошло внезапно: разразился шторм, и лед раскололся. Я никогда не видел такой силы. Это было похоже на войну элементов. На западе мы говорим о начале весны, о наступлении весны. В Сибири не было ни входа, ни перехода; это было быстро. Через 10 минут зима была разгромлена.

В тот месяц я сидел за своим столом и смотрел, как умирает лед. Вода просачивалась повсюду, покрывая поверхность черными пятнами.Затем утки, которые жили здесь на юге, приземлились на открытой местности, жаждущие любви и пресной воды. Орлы парили, гуси патрулировали стаями, чайки пикировали, бабочки, удивляясь тому, что они живы, носились по воздуху.

Погружение в тайгу доставило удовольствие, потому что я почувствовал причастность к природе. В отличие от того, когда вы пересекаете горы, когда вы чувствуете себя незнакомцем на краю, оставаясь на одном месте, вы чувствуете себя частью леса, как медведь, или рыба, или птица.

Июнь, когда животным нужна энергия для любви, представляет собой проблему в жизненном цикле: как преодолеть разрыв между пробуждением мая и изобилием июля? Природа придумала… мух. К июлю воздух был забит ошибками.

28 июля я простился с озером. Я пошел туда, не зная, хватит ли мне сил остаться; Я ушел, зная, что вернусь. Я часто лежал в гамаке под палящим солнцем. В моей байдарке я плыл по озеру, скользкому, как масло, с таким чистым отражением, что можно было не понять, какая половина зеркального отражения является какой.В День взятия Бастилии двое друзей приехали в гости из Франции, и мы подняли флаг на пляже и выпили три бутылки с водкой.

Отступление — это восстание. На форпостах Байкала авторитет Москвы практически не имеет значения. Городские либералы, левые, революционеры и представители высшего среднего класса платят деньги за хлеб, газ и налоги. Отшельник ничего не требует от государства и ничего не дает государству. Он исчезает в лесу и процветает там. Его отступление означает потерю дохода для правительства.Истинные революционеры должны стремиться к потере дохода.

Я не мог постоянно жить в салоне. Но я был пару раз в тайге и знаю, что снова переживу акт отшельничества, может быть, и надолго. Я открыл для себя алжирскую пустыню несколько лет назад и считаю, что пустыня — хорошее место для этого: тайга без деревьев.

Я все еще блуждаю, но я не так одержим путешествиями. Мой опыт помог мне понять, что лучший способ перестать чувствовать, что время бежит, — это просто посидеть где-нибудь некоторое время.Я обнаружил, что жизнь в тишине омолаживает. Что парад часов более загружен, чем преодоление миль. Что глаз не устает от великолепия.

Я уверен, что сегодня больше людей захотят делать то, что сделал я. Я думаю, что возрастающему числу людей когда-нибудь понадобится отрезать себя и уйти от современной жизни, а затем вернуться к более простой жизни. То, что я сделал, было радикальным ускорением этого. Но вернуться в лес можно в собственном доме. Время — самое драгоценное, что у нас есть.У всех нас есть 24 часа в сутки, но мы все разрушаем это сокровище, особенно с помощью электроники. Всегда быть на связи — это начало потери свободы. Это то, о чем мы просим заключенных; это как электронный ярлык. В ваше время всегда вторгаются люди, и это ужасно.

Первое действие — выбросить мобильный телефон. Постарайтесь провести три часа в одном действии, за одно и то же время — писать, читать, делать какое-то действие.

Русские знают, что тайга есть, если что-то пойдет не так.Приятно знать, что там, в лесу, в этом мире есть хижина, где что-то возможно, что-то близкое к истинному счастью быть живым. Итак, отказники каждой страны, в лес! Там вас ждет утешение.

Сильвен Тессон — популярный писатель-путешественник во Франции. Его книга о его ретрите «Утешение леса» опубликована Алленом Лейном. Чтобы заказать копию за 12,99 фунтов стерлингов, включая британский p & p, посетите guardianbookshop.co.uk или позвоните по телефону 0330 333 6846.Этот фрагмент взят из интервью с Джеммой Боуз и включает отредактированные отрывки из книги. По вопросам туров на Байкал обращайтесь к Алексею Головинову по адресу [email protected] (его веб-сайт только на французском: baikal-lake.org )

Отключитесь от сети в России с этой ярко-красной сборной кабиной

Доставлен на место Этот энергоэффективный альпийский приют с вертолета добавляет ярких красок заснеженному ландшафту.

В холодном, удаленном российском городе Кандалакша московская компания BIO Architects недавно достигла впечатляющего архитектурного подвига, построив свой последний самодостаточный сборный домик.

Расположенный на горе Волосяная к северу от Полярного круга, DublDom в Кандалакше имеет вид на Белое море и горы за его пределами.

Построенный для восьми человек, поразительный сборный дом площадью 345 квадратных футов является последним примером DublDom, серии модульных домов фирмы, доступных по цене, настраиваемых и точно спроектированных.

В застекленной стене, выходящей на юг, установлены энергоэффективные окна VELUX.

BIO Architects начали процесс со стандартных модулей DublDom и выбранных строительных материалов, соответствующих строгим критериям прочности, энергоэффективности и веса.

Поскольку сборные конструкции можно было установить только с помощью вертолета, архитекторам пришлось сделать упор на минимизацию веса конструкции.

Дубльдом был установлен в двух частях.

«Благодаря сочетанию высокотехнологичных материалов нам удалось вдвое снизить вес модулей», — поясняет Иван Овчинников, архитектор и основатель BIO Architects. «Материалы и покрытие рассчитаны на использование при низких температурах и высоких ветровых нагрузках».

Для внешней облицовки использованы алюминиевые композитные панели ALPOLIC красного цвета.

Процесс проектирования длился примерно один год, после чего строительство длилось от трех до четырех месяцев. Однако от начала до конца установка заняла всего 45 минут.

«Использована минималистичная цветовая гамма, чтобы не отвлекать от главного акцента — вида из окна», — добавляют архитекторы.

Завершенный в апреле ДубльДом в Кандалакше был создан и установлен в качестве подарка городу после того, как его житель Александр Трунковский выиграл ДублДом Плейс, конкурс 2016 года, в котором фанатов просили представить предложения по следующему местоположению ДубльДома.

Сборный домик находится в 40 минутах ходьбы от Кандалакши.

Трунковский, общественный деятель в местной администрации, предложил место на горе Волосяная, где Дубльдомом могли бы наслаждаться как любители природы, так и туристы.

Сборная кабина возвышается на шести металлических опорах для минимизации воздействия на стройплощадку.

В северной части каюты находится открытая палуба.

Хижина находится менее чем в 100 футах от чистого озера. Регион славится своими километрами пешеходных троп, лыжным спортом и другими возможностями для отдыха на свежем воздухе.

Теперь ДубльДом в Кандалакше открыт для сдачи в аренду. Цена варьируется от 15 до 65 долларов в зависимости от количества забронированных людей.

Кабина работает в автономном режиме, но посетители по-прежнему могут пользоваться стойкой регистрации сотовой связи и бесплатным Wi-Fi.

Благодаря двухъярусным кроватям в каюте могут разместиться до восьми человек.

Дровяная печь помогает создать уютную и жаркую атмосферу.

Солнечные панели обеспечивают достаточно энергии для питания освещения и электрических розеток.

Жилая зона и спальные места расположены на южной стороне, а компактная кухня и ванная (скрытые за кухней) расположены на северной стороне.

Простая кухня состоит из мойки, столешницы, посуды и двухконфорочной плиты.

Управляемый местными властями как доступная арендуемая недвижимость, ДублДом в Кандалакше заменяет старый приют, который сильно сгорел.

Расположенный к северу от Полярного круга, Дублдом в Кандалакше идеально расположен для просмотра северного сияния.

Вид на план этажа Дубльдома в Кандалакше.

Дубльдом в Кандалакшских высотных чертежах.

Вот изометрический чертеж кабины.

Россия, одержимая Арктикой — Financial Times

Идея овладения природой является неотъемлемой частью российской идентичности, как и миф о завоевании Арктики, несмотря на сокращение влияния Москвы на Крайний Север за последние 25 лет.

В июле националистический идеолог Александр Проханов опубликовал эссе, прославляющее Арктику как фундаментальный элемент величия России и силу национального возрождения.Он призвал русский народ использовать свои природные богатства и добавил: «Мы также будем использовать еще один ресурс, ценный для русского народа, — страсть, вдохновенные мечтания, мощную волю и непобедимую уверенность, которые во все века делали Русские — великая непобедимая нация ».

Такая гипербола не является чем-то беспрецедентным в отношении нации к крайнему северу. При Иосифе Сталине Советский Союз пытался завоевать Арктику с помощью чистой силы воли и использования тюремного труда в промышленных масштабах.По всему региону были созданы одни из самых крупных и жестких лагерей пресловутой системы ГУЛАГ.

Сталин также приказал построить железнодорожную ветку восток-запад к северу от Полярного круга. В 1947 году режим построил цепочку лагерей на большей части севера Сибири, заставив заключенных прокладывать рельсы через более чем 1500 км вечной мерзлоты.

Этот «заполярный магистраль» в конечном итоге соединил бы район Воркуты, сеть трудовых лагерей, которые производили уголь и древесину к западу от самых северных участков Уральского хребта, с Норильском более чем в 1000 км к востоку, где заключенные добывается медная и никелевая руда.Идея заключалась в том, чтобы связать промышленные объекты с арктическими портами, такими как Салехард на реке Обь, которая соединяется с СМП и находится в 2400 км к западу от Тикси.

По оценкам ученых, около 200 000 человек работали в железнодорожных лагерях более шести лет. Число погибших неизвестно, но ужасающие условия, нехватка продовольствия и отсутствие медицинской помощи принесли им название «Дорога смерти».

Я мельком увидел ужасы, когда Людмила Липатова, бывший директор краеведческого музея, отвела меня на одно бывшее место на болоте через реку от Салехарда.

Волосы Липатовой белые, как цветущая арктическая хлопчатобумажная трава вокруг нас, но вскоре они становятся серыми, как комары, покрывающие ее голову. На унылом плато мы находим деревянный крест высотой несколько метров. У его ног лежит груда маленьких потрескавшихся крестов. Это остатки кладбища детей, погибших в этом лагере.

На рельефной карте, составленной Министерством внутренних дел Советского Союза в 1950 году, план железной дороги выглядит просто — как нить пряжи, упавшая на пожелтевший кусок толстой бумаги, красная линия, которая проходит через половину северной Сибири справа. через горные хребты, огромные реки и гигантские болота.

Но попытка покорить Арктику провалилась. Спустя всего несколько месяцев после смерти Сталина в 1953 году строительство было прекращено. Только участок менее 200 км к западу от Оби находится в непрерывном рабочем состоянии.

Геннадий Сысолятин, 62-летний спортивный учитель из Салехарда, ведет меня на старую трассу, мостовую из песка с остатками сгнивших железнодорожных шпал наверху. Он десятилетиями тонет в болоте. Большая часть рельсов пропала — украдена и продана как металлолом.Сысолятин подбирает ржавый гвоздь длиной около 20 см, которым когда-то крепили рельсы к шпалам. «Вы можете сохранить это как сувенир», — говорит он.

Стесняюсь брать — могла бы его мать воткнула туда этот гвоздь. Она была узницей лагеря в Салехарде, и Сысолятин родился там в 1954 году. Деревянное здание, которое было ее тюрьмой, а позже их домом, все еще там, разрушенная хижина на обочине дороги. Остальное осталось только в его памяти.

«Здесь был плац», — говорит он, указывая на впадину в песчаном грунте.«Там были охранники с собаками». Сысолятин понял, что родился в неволе, только после распада Советского Союза. «Мы играли здесь еще в 1970-х, и мне никогда не приходило в голову, что моя мать была в заключении», — говорит он. «Только в 1990-х, когда мне было около 40, люди начали говорить о [том факте], что мы жили в ГУЛАГе».

Но даже с таким признанием он далек от того, чтобы считать заполярную железную дорогу безумной мечтой. «Если бы Сталин прожил всего на несколько месяцев дольше, все было бы закончено, и сегодня у нас была бы чудесная железнодорожная сеть здесь, на севере», — говорит он.Другие россияне согласны.

Вернувшись в Тикси, нет особого интереса к аргументам о том, что город не является экономически жизнеспособным. «Это не требует экономической жизнеспособности», — резко говорит Алексей, служащий порта, открывая ворота, чтобы я мог осмотреть полуразрушенные доки. «Для этого нужна решимость. Поэтому хорошо, что у нас есть Путин, и Путин начинает делать то же, что и Сталин ».

С тех пор, как Путин стал президентом в 2000 году, Москва действительно стала уделять больше внимания Арктике.Его правительство возрождает военное присутствие России в Арктике, приняло арктическую стратегию и учредило комиссию на уровне кабинета министров для решения арктических проблем. Но российские правительственные чиновники не питают иллюзий, что Москва может вернуться к советскому подходу в освоении Арктики. В условиях низких цен на нефть, санкций и экономического спада на это просто нет денег.

Несмотря на большие надежды, СМП не спешил играть роль катализатора развития Арктики.Возрождение международных транзитных перевозок, которое Москва рассматривала как источник дохода, оказалось недолгим. После пика в 1,4 миллиона тонн в 2013 году объем транзитных грузов сократился — менее 40 000 тонн прошли весь путь между Европой и Азией через проход в любом направлении в прошлом году.

Это отчасти связано с тем, что, поскольку цены на нефть упали почти вдвое с 2013 года, затраты на топливо теперь имеют гораздо меньшее значение. Более того, несмотря на возобновление инвестиций в ледоколы и восстановление поисково-спасательных станций, помощь судам, идущим по СМП, слишком редка и слишком дорога.

Поскольку в северных океанах по-прежнему много льда, переходы в них становятся рискованными и повышаются страховые взносы. Только корабли с усиленным корпусом могут использовать СМП с относительно небольшими ограничениями, и даже для них время перехода остается непредсказуемым. Воды у побережья России также намного мельче, чем на южном маршруте, а это означает, что нельзя использовать крупнейшие и наиболее экономичные контейнеровозы в мире.

«Привлечение иностранных грузов на СМП — это вопрос экономии на масштабе», — говорит Владимир Корчанов, вице-президент российской судоходной компании Fesco.«Они все просчитают, и всего лишь 10-процентная экономия не заставит их переключиться с Малаккского пролива на Северный морской путь».

Корчанов предупреждает, что России придется потратить намного больше на инфраструктуру, прежде чем она сможет заработать на судоходстве, и что эксплуатационные расходы останутся значительно выше, чем для Суэцкого канала, отчасти потому, что прибрежные регионы всегда будут малонаселенными. .

Путешествие в Арктику — это не обычное путешествие на корабле, предупреждает он: «Это похоже на поездку на ралли Париж-Дакар, а не на автостраду.”

Хижины на Эльбрусе | Блог Альтернативного приключения

лет назад, когда я вместе со своим русским другом Сашей Лебедевым сопровождал клиентов на восхождение на Эльбрус в период «перестройки» после распада Советского Союза, путешествие на высочайшую вершину Европы было настоящим приключением.

Даже поездка в Баксанскую долину на российском драндулете, работающем на сжиженном нефтяном газе, хранившемся в цистерне на заднем сиденье, была прыжком веры, когда мы вышли из старого грохочущего самолета Аэрофлота (курение и домашние животные разрешены) в аэропорту Минеральные Воды рядом с аэропортом Минеральные Воды. Кавказские горы.

Из деревни в долине с ее массивными мрачными советскими отелями и завтраком «шведский стол» из гречки (вареная гречневая крупа с солью) нам сначала пришлось пройти через канатную дорогу, построенную в 1960-х годах и опирающуюся на огромные осыпающиеся бетонные столбы.

Первая остановка была названа «Мир» в честь знаменитой российской космической программы, но ничего полезного в размещении не было. Мы спали на бетонном полу в «станции» без окон, слушая, как ветер воет сквозь ржавые металлические кабели.Позже здесь была построена хижина под названием «Старая Виста», но сейчас она закрыта из-за «проблем с правом собственности».

Затем у вас был выбор подняться на кресельный подъемник на высоту 3750 метров, который часто останавливался на удручающе долгие периоды времени, оставляя вас болтаться на холоде, глядя на Кавказские горы. Сиденья представляли собой пластиковые стулья, привинченные к металлической перекладине, так что вы были совершенно одни, хотя вы могли кричать на человека позади или впереди, чтобы передать сообщения. В поездку на кресельном подъемнике было жизненно важно взять с собой пуховик, а еще лучше — прогуляться.

Эльбрус постепенно открывался для иностранных альпинистов после перестройки, и из-за его популярности как одной из семи вершин количество объектов постепенно увеличивалось. Моя компания ежегодно с 2000 года направляет команды в горы, и мы увидели огромные изменения по сравнению с теми суровыми ранними днями.

Вторая канатная дорога была построена параллельно старой, хотя кресельные подъемники все еще остаются (и до сих пор останавливаются без предупреждения). На станции «Мир» появилась новая комфортабельная изба и ресторан, которая теперь называется «Новая Виста».Однако в настоящее время он закрыт из-за «проблем с правом собственности».

Печально известные хижины в бочках все еще существуют, но им все еще трудно пройти проверку здоровья и безопасности. Старый электрический камин заменили, но мыши остались навсегда.

Бочки были знаменитой особенностью Эльбруса, и пребывание там всегда было незабываемым. Альпинисты со всего мира разделяли тесный интерьер, атмосфера всегда была дружелюбной, но электричество всегда было большой проблемой!

В настоящее время Adventure Alternative использует новые хижины национального парка в качестве основного высокого лагеря на южной стороне горы и совершает несколько набегов на гору до скал Пастухова на высоте 4650 метров для акклиматизации.Эти скалы названы в честь известного русского армейского картографа, который в ^{-х годах} века много раз пытался покорить гору, но безуспешно. Во время одной из таких попыток его заставили разбить лагерь у этих скал.

Мы по-прежнему используем канатные дороги и снежных кошек для перевозки багажа до хижин, а члены команды могут прогуляться или воспользоваться канатной дорогой.

Внизу в долине мы используем отель «Накра» (внизу слева) в селе Чегет (внизу справа) в качестве нашей базы.Владелец — местный балкарский чемпион по лыжным видам спорта из бывшего СССР. Как и большинство местных жителей, он зарабатывал себе на жизнь горным трудом, но ему приходится работать в местной деловой среде, в которой существует постоянная конкуренция со стороны финансовых спекулянтов из Москвы.

Хижины на Южном тракте Эльбруса

Старая карта, показывающая положение станции Мир (верх канатной дороги) и Гарабашинских бочек на высоте 3800 метров и хижины Приют-11 на высоте 4157 метров.Новые хижины национального парка находятся чуть выше Бочек.

Хижины «Бочки» (Гарабаши) на высоте 3850 метров

Кресельный подъемник закончился на высоте 3750 метров в месте под названием Гарабаши, где располагались пресловутые «Бочки». Эти переоборудованные нефтяные танкеры были изолированы, обшиты фанерой и оснащены железными кроватями из местного психиатрического лечебницы, расположенного высоко в долинах, чтобы заключенные держались на расстоянии. Древний электрический огонь представлял собой постоянную опасность возгорания, мыши свободно бегали по полу, и иногда внутри теснились двадцать человек, и все они курили.Умывальников не было, но русские предпочитали «снежную баню», которая заключалась в том, чтобы стоять на улице в трусах и растирать себя пригоршнями льда. На ужин была сушеная рыба, черный хлеб и местная водка.

Хижины Гарабаши на Эльбрусе, построенные из переоборудованных нефтяных танкеров, также назывались Бочками.

Хижины национального парка на Эльбрусе, 3900 метров

Чуть выше Бочек на высоте 3900 метров находятся новые хижины «Национального парка», состоящие из семи чистых и профессионально обслуживаемых зданий.Сейчас они стали стандартным местом проживания для групп, поднимающихся на гору, но они не имеют ничего общего с Национальным парком, который официально не существует. Их просто так называют, потому что человек, который это начал, раньше работал в «Национальном парке», собирая плату с посетителей. Кровати на двух этажах, есть 3 кухни и обеденные зоны. Обычно электричество отключают на 2 часа вечером. С 2017 года у них даже есть wi-fi.

Хижина Приют-11 на Эльбрусе на высоте 4100 метров

На высоте 4100 метров стояла знаменитая хижина «Приют-11», построенная в 1939 году и имевшая замечательную историю в золотую эпоху советского альпинизма.Названный в честь группы из 11 ученых, которые использовали это место в качестве своей базы в 1920-х годах, он был построен как футуристический отель с металлическим фасадом и высотой в три этажа. Он вмещал 120 человек, был полностью защищен от атмосферных воздействий и даже имел электричество. В те дни сотни солдат отправились на вершину в честь Матери России и в рамках физической подготовки.

В конечном итоге в 1998 году в нем произошел катастрофический пожар, вызванный выходящей из-под контроля кухонной плитой; Облицовка была водонепроницаемой, но не огнестойкой, и рассказывались истории о людях, прыгающих из здания на ледяной лед внизу.

Дизель Хижина на Эльбрусе на высоте 4100 метров

Новая небольшая хижина под названием Diesel Hut была построена поблизости в 2002 году, названа так потому, что в ней был дизель-генератор, и она стала по умолчанию «высоким лагерем» для альпинистов. Построенный из камня с алюминиевой крышей, внизу было абсолютно холодно, но если солнце было не так, общая спальная зона наверху была похожа на сауну, и мы регулярно играли там в карты в своих штанах.

Эта горная хижина удостоилась сомнительной чести разместить там худший туалет в мире (вверху справа).Внешняя деревянная доска с дырой выходила на гигантский 40-футовый сталагмит скопившихся замороженных человеческих фекалий. При посещении важно было проверять скорость ветра, так как все, что вы кладете в яму, часто уносит обратно с удвоенной скоростью.

Хижина Музафар на Эльбрусе, 4100 метров

На другой стороне большого снежного склона, где располагалась Хижина Дизель, были построены еще четыре хижины, названные Хижинами Музафар, названными в честь старика Музафара, который ими управляет.Они довольно старые и сейчас не в хорошей форме, холодные и сквозняки, без центральной обеденной зоны.

Седельная хижина на высоте 5500 метров

Еще одна небольшая хижина была построена в 1930 году на высоте 5350 метров между двумя вершинами в месте, известном как «Седло». Трагическое событие произошло в 1936 году, когда большая группа альпинистов попыталась подняться на Эльбрус зимой; один человек поскользнулся на твердом открытом льду и сбил других альпинистов, как кегли, когда он спускался по склону.Многие люди погибли при падении с пятисот метров до скал Пастухова. Эта хижина больше не существует, за исключением нескольких обломков дерева.

Совсем недавно в Седле было построено аварийное убежище для помощи альпинистам, которые оказались в затруднительном положении или заблудились. Хижина вмещает около шести человек стоя и имеет две койки, но внутри ничего нет.

Хижины на северной стороне Эльбруса

Есть только одна хижина на северной стороне горы, на краю морены и постоянной снежной полосы на высоте 3800 метров.Альпинисты должны нести свое собственное снаряжение от лагеря на базе до хижины, а затем, как правило, до высокого лагеря на скалах Ленц перед восхождением.

Лагерь 1 показывает положение высокой хижины на высоте 3800 м, прямо на морене на уровне линии постоянного снега. Лагерь 2 показывает положение скал Ленца на высоте 4600м.

Базовый лагерь — это просто набор палаток в поле у ​​ручья, и добраться до него можно на российском микроавтобусе, который занимает около четырех часов, два из которых — это бездорожье, а в последней части водитель должен пересечь небольшую реку. .

Top Hut, 3800 м

Небольшая группа металлических хижин составляет территорию, включая сарай для приготовления пищи и еды, а также несколько круглых металлических хижин, в которых ничего нет, которые используются для сна.

Металлические хижины для проживания очень простые внутри, есть место, чтобы повесить кое-что и спать на полу, но вам понадобятся спальные коврики. Нет никаких удобств, но есть внешний туалет.

Lenz Rocks, 4600м

Над верхней хижиной находится последний лагерь — для дополнительного использования в зависимости от погоды — который представляет собой лагерь на льду рядом с некоторыми скалами, называемыми скалами Ленца. Высота составляет 4600 м, и это сокращает дневное время на вершине примерно на четыре часа в целом, но недостатком является перенос снаряжения на эту высоту, установку палаток и попытки выспаться ночью перед большим днем ​​на вершине.

Узнайте больше о подготовке к Эльбрусу и безопасности на Эльбрусе, если вы планируете подняться на гору вместе с нами, и не забудьте позвонить за советом.

пустых отелей, «хижина ведьмы» и разрушенная плотина

Лана Сатор и Арсений Котов путешествуют по России в поисках заброшенных мест. Их блоги, посвященные промышленному туризму и советской архитектуре, уже собрали внушительную аудиторию.

Эти двое недавно отправились на Северный Кавказ в поисках скрытых драгоценных камней в этом регионе. Они поделились своими находками, включая отели, дамбу и целую деревню, с RFE / RL.

Гамсутль, Дагестан

Арсений: Гамсутль — большая заброшенная деревня в горах Дагестана, примерно в четырех часах езды от Махачкалы и, возможно, самое невероятное место на Кавказе, в котором я был. Это место из совершенно другой культуры, другой цивилизации.

До прихода Российской Империи в Дагестане существовали свои методы строительства. Планировка городов была совершенно иной, со сложной гористой местностью, извилистыми улицами и очень хаотичными зданиями.

До 80-х годов прошлого века в этом селе проживали аварцы, один из народов Дагестана. В 2000-е осталось менее 20 жителей. Последний из них умер около пяти лет назад. Когда я впервые приехал туда, его уже не было в живых.

В селе осталось много вещей. В домах остались кровати, гардеробы, прикроватные тумбочки, даже посуда. Но с каждым годом Гамсутль разваливается. На фотографиях села 10 лет назад и ранее видно, что стены домов были заметно выше.Возможно, скоро останутся только руины.

Гостиница Кавказ, Кисловодск

Lana : Мы случайно наткнулись на этот отель, когда искали другое заброшенное место. Мы увидели, что в здании нет окон, а еще нас привлекла огромная неоновая вывеска на крыше: «Гостиница Кавказ».

Мы без труда попали в гостиницу через второй этаж. Мы поднялись по лестнице. Что интересно, выше четвертого этажа гостиница явно давно заброшена.Там почти ничего не осталось, только мебель, пол, двери. Но на нижних этажах почти вся мебель стоит на своих местах и ​​даже можно включать свет.

На третьем этаже мы встретили огромную собаку. Может быть, эта собака охраняет имущество, а на самом деле она просто спокойно сидит на кресле, зевает и ест. Кто-то приносит ей еду. В нем есть миски с водой и немного еды.

В отеле 16 этажей, на крышу ведет лестница. Кстати, мне кажется, что это самая высокая крыша в Кисловодске.Вид отличный.

Метеостанция на Эльбрусе, Кабардино-Балкария

Арсений : Я назвал эту шаткую хижину «хижиной ведьмы». Это выглядит очень сюрреалистично и мрачно среди гор. Хотя, конечно, ведьм там нет. Это просто старая метеостанция, расположенная на склоне Эльбруса, примерно в 200 метрах от Терсколской обсерватории. Неизвестно, когда он прекратил функционировать, но предположительно он работал до 1980-х годов.

Я был там дважды.Последний раз, два года назад. Я даже остался там ночевать. Внутри ничего не осталось: только деревянные полы и разрушенная печь. Также есть лестница, ведущая на третий этаж. Но подняться на него можно только на свой страх и риск — сохранился он очень плохо.

Туристы хорошо знают это место. Когда люди приезжают в Приэльбрусье, они акклиматизируются и для этого отправляются в походы в горы. Тропа к обсерватории — одна из самых популярных. Дистанция небольшая, но подниматься сложно из-за большого перепада высот.Дорога из села Терскол занимает четыре часа.

Санаторий Академический, Кисловодск

Лана : Огромный санаторий, расположенный в центральном парке Кисловодска прямо на вершине горы. У него очень странная форма — напоминает букву Ж. Санаторий не функционирует, но есть планы по его реконструкции. Похоже, что местные власти уже договорились о чем-то подобном.

Он очень старый, построен в 30-х годах прошлого века.Есть деревянные полы. Часть здания находится в очень плохом состоянии. Были пожары и обрушилась крыша в одном крыле. В другом крыле, наоборот, все выглядит лучше. Сохранились бани, обстановка и даже лепнина в концертном зале.

Попасть в него непросто. В связи с предстоящим ремонтом его окружает железный забор. Но на этот забор можно перелезть, например, по дереву. И войти в само здание больше не проблема.Нет ни окон, ни дверей.

Плотина в Тырныаузе, Кабардино-Балкария

Арсений : Тырныауз — шахтерский город, одно из самых интересных мест для промышленного туризма на Кавказе. Он начал развиваться в конце 1930-х годов, когда в ущелье было открыто месторождение вольфрама и молибдена. Затем были построены фабрики и дома для рабочих.

В 1990-е годы население города резко сократилось. С появлением свободного рынка вольфрам и молибден стали невостребованными ресурсами в России, поскольку их закупали за границей по низким ценам.Так Тырныауз постепенно превратился в город-призрак. Есть много недостроенных домов. Это гигантский завод, все шахты заброшены, и ничего не работает.

Бетонная селелевая дамба, расположенная в 40 минутах ходьбы вверх по ущелью от города, выглядит очень апокалиптически. В 2000 году его разрушил мощный селевой поток. Но две колонные постройки на берегу реки остались. Они очень высокие и впечатляющие, хотя местными жителями это место по-прежнему считается опасным.

Гостиница Аманауз на Домбае, Карачаево-Черкесия

Арсений : Это самое высокое здание в селе Домбай.Это очень необычно с точки зрения архитектуры. Он охраняется, но при желании можно попасть внутрь. Это вообще особенность Кавказа. Практически всегда можно договориться с охранником.

Никакой внутренней отделки в отеле не сохранилось. Я не уверен, были ли они там когда-нибудь. Строительство гостиницы «Аманауз» было заморожено на завершающей стадии. Говорят, что фундамент треснул или что-то в этом роде.

Внизу сохранился холл с винтовой лестницей.Гостиничные номера небольшие, не более 10 квадратных метров. Но в каждом номере есть абсолютно красивый балкон с видом на ущелья Домбая.

Детский лагерь Коммунальник в г. Нальчик, Кабардино-Балкария

Лана : Это известное место в Нальчике. Он находится в местности с мрачным названием «Волчьи ворота». Но сам лагерь очень крутой и уютный. Его закрыли сравнительно недавно, всего восемь лет назад. Он был построен при У.S.S.R. для детей работников ЖКХ.

Сейчас его охраняет очень добрый старик, который разрешает гулять по территории, но просит не заходить внутрь зданий. Однако входить в здания необязательно. Снаружи все видно — красивые картины на стенах, плакаты о пионерах, скульптуры в саду, пианино, старинная сцена. Окрестности сохранились очень хорошо. В лагере очень уютная территория, заросшая лианами, что делает его прекрасным местом для прогулок.

Нальчикский электровакуумный завод, Кабардино-Балкария

Lana: Завод когда-то производил электронно-лучевые трубки, кинескопы для телевизоров и радиоаппаратуры. Это было известное и очень успешное предприятие в Советском Союзе. Я не знаю, какое будущее у этого здания. Может быть, снесут.

Завод занимает большую площадь в промышленной зоне Нальчика. Доступ легкий. Окна на заводе отсутствуют, пролезть легко.Однако табличка на воротах гласит: «Охрана, вход запрещен». Но мы никого не встретили.

Его мастерские большие, пустые и очень крутые. Это просто растение, но даже там чувствуется, что ты на Кавказе. В каждой мастерской есть старые советские картины с горами. Территория изрядно заросла. В Москве в заброшенных домах, пожалуй, могут расти только яблони, а здесь вишня, слива, шелковица — везде. Вы ходите и все съедаете.

Кристалл Синема, Железноводск

Лана : В этот кинотеатр попасть сложно.Все закрыто и заколочено. Мы гуляли и так и не нашли пути внутрь. Но в этом не было особой необходимости. Кристалл невероятно красив снаружи.

Это типичный советский кинотеатр, но снаружи он полностью покрыт металлическими панелями и очень и очень блестит. Я не знаю, как долго он был закрыт, может, лет 10 или больше. Могу сказать, что когда вышел фильм «Ночной дозор» [российский триллер Тимура Бекмамбетова, выпущенный в 2004 году], он все еще работал.В подвале мы нашли постеры к этому фильму, а также к одному из французских фильмов.

Санаторий Кармадон, Северная Осетия

Lana : Кармадон, прежде всего, имеет прекрасное расположение в низинах. Если вы точно не знаете, где он находится, вы легко можете его пропустить. Все комнаты выходят на горы в разные стороны — в одну сторону, на ледник. Вероятно, тот, что соскользнул в Кармадонское ущелье в 2002 году (ледовая горка Колка-Кармадон), когда погибло много людей (в том числе известный российский актер и его съемочная группа.Всего погибло 27 человек).

Это здание, предположительно построенное в конце 1980-х годов в стиле советского модернизма, отделано ракушечником, снаружи мрамором, а внутри — всевозможными красивыми барельефами и мозаиками. В то же время здание выглядит сильно разграбленным. Не осталось даже батареек и труб. Попасть внутрь легко. Нет ни охраны, ни забора.

Удивительно, но коровы используют это место, чтобы спрятаться от жары. Их было человек пятеро, не меньше.Они потрясающе освоили лестницу и поднимаются на седьмой этаж. Нижние этажи используются в основном как туалет.

Древние саамские хижины возродятся в лесах Русской Лапландии

Развитие первоначального проекта древних саамских хижин в Лапландии на территории России было названо «В стране стоящих камней». Несмотря на то, что большая часть Лапландии — это в первую очередь финская территория, есть северные части России, которые также охватывают ее. Экскурсии по русской Лапландии знакомят с интересными фактами об уникальном узоре берез и разных формах новогодних елок.

Идея этого названия была взята из существующей достопримечательности Кольского полуострова в самом северном Мурманске — стоячих камней, также известных как саамские священные камни. Популярность этой достопримечательности оправдана необычной конструкцией, которая создает иллюзию парящих в воздухе скал, в то время как на самом деле большие камни балансируют на более мелких.

Сейта — еще одно название таких камней, данное саамами, поскольку они считали, что такая природная «авария» не случайна, и в создании этого удивительного сооружения должны были участвовать духи.

Одна из священных скал находится в лесу Лапландии. Учитывая такую ​​тесную связь между историческим прошлым народа саами и этими землями, их культурой и влиянием, руководители заповедника в лесу Лапландии решили воссоздать саамские хижины вместе с их национальными костюмами и повседневной одеждой. Основная идея — воссоздать жизнь саамов, какой она была сотни лет назад. Конечно, эта задача вряд ли была бы достижима без помощи самих саамов, которые точно знают, как тогда строились древние хижины.

На первый взгляд может показаться, что строительных материалов, таких как дерево, хворост, мох, дерна, за исключением разве только оленьих шкур, в Мурманской области в избытке; однако не все так просто.

У саамов было в основном три типа хижин, все из которых были предназначены для разных целей. Постоянные хижины, называемые Вежа и Тупа, повсеместно использовались в различных областях, а временные хижины, называемые Куваками, использовались для весенне-летних кочевок.Все трое использовали разные материалы и конструкции. Удивительно, но основными специалистами, работающими над проектом, будут биологи, зоологи и экологи, а не историки и этнографы.

Несмотря на то, что сегодня в России проживает менее 2000 саамов, есть те, кто свободно говорит на саамском языке и может оказать реальную помощь в таком серьезном деле, как воссоздание культурных объектов. История саамов окутана завесой тайны, поскольку количество мифов превышает количество реальных исторических фактов, а количество диалектов и стран проживания вызывает еще большее удивление.

По задумке проекта, туристы будут не только смотреть на саамские хижины и культурную технику как в музей, но и окунуться в эту уникальную культуру, примерив национальные костюмы и подержав их в руках. предметы в руках. Другими словами, этот проект должен стать не просто очередной выставкой, а скорее осязаемым опытом или поездкой для знакомства с коренными народами Кольского полуострова.

Проект «В стране стоящих камней» стал победителем конкурса благотворительных программ «Мир новых возможностей», который ежегодно проводится российской горно-металлургической компанией «Норникель и палладий» в регионах присутствия. расположены растения.На самом деле не все заповедники открыты для туристов, но, к счастью, этот открыт.

Недавно построенная экологическая тропа в лесу Лапландии ведет прямо к будущим саамским хижинам.