В старину на руси большой жилой дом: большой жилой дом богатого владельца [вообще жилой дом] 6 букв первая Х

Хоромы | Значение и примеры

«чей двор, того и …»

деревянный аналог каменных палат

богатый боярский дом

роскошные боярские палаты

богатое жилище

роскошный деревянный дом на Руси

царские палаты

большой жилой деревянный дом на Руси

богатый терем купца или боярина

практически то же, что и терем

жилой дом богача (устар.)

«чей двор, того и …» (посл.)

большой жилой деревянный дом в феодальной России

богатый дом на Руси

старинное выражение, обозначавшее богатую, обширную, роскошно украшенную жилую постройку

синоним дворец

на Руси большой деревянный дом, часто из нескольких строений, объединенных сенями и переходами (устаревшее)

как на Руси называли роскошное жилище

в древнерусском зодчестве комплекс деревянных строений, связанных между собой сенями и переходами

большой жилой дом богатого владельца

большой дом в России

богатый, просторный дом, квартира (переносное значение)

в Московском государстве — жилое деревянное украшенное строение из нескольких помещений

2. Архитектурно-планировочные, конструктивные и художественные особенности традиционного крестьянского жилища Заонежья (на примере домов, представленных в главной экспозиции музея «Кижи») | Традиционная культура русских Заонежья| Электронная библиотека

1. Основные особенности северного крестьянского дома.

Крестьянское жилище прошло длинный путь развития, постепенно совершенствуясь, приспосабливаясь к суровым природным условиям края и нуждам крестьянской семьи. По свидетельству различных документов, северно–русский тип дома–комплекса окончательно сформировался в конце XVII – начале XVIII вв. и впоследствии преобладал на территории Карелии в целом и в Заонежье в частности.

Главным отличием дома–комплекса всегда являлось то, что в нем под одной кровлей объединялись и жилые помещения, и хозяйственная часть – «службы», где располагались двор с хлевами и сарай с сеновалом. Компактное размещение под одной крышей жилых и подсобных помещений значительно облегчало жизнь человека и ведение хозяйства.

Крестьянский дом, как правило, ставился без фундамента, под углы строения подводились крупные валуны, а пространство между нижним венцом и почвой заполнялось булыжником, сложенным «насухо», т.е. без связующего раствора. Стены рубились из сосновых бревен. Крыша чаще сооружалась без гвоздей, «по курицам и потокам». Кровля состояла из двух слоев досок, между которыми, для лучшей защиты от дождевой воды, укладывались берестяные пластины («скала). Также с целью защиты строения от влаги края крыши выносились далеко от стен – они поддерживались специальными выпусками верхних бревен сруба, которые называются «помочи».

Типичной особенностью северного дома являлось сооружение высокого подклета – так называют нижнюю часть сруба, характерно наличие высокого крыльца или внутренней лестницы, а также большого количества окон. Долгое время в таких домах было только одно жилое помещение – изба.[текст с сайта музея-заповедника «Кижи»: http://kizhi.karelia.ru]

Планировка домов была различной, но наиболее распространенными являлись три основных типа: «брус», «глаголь» и «кошель». В доме типа «брус» жилая и хозяйственная части стоят друг за другом по горизонтальной оси, дом вытянут в длину и покрыт высокой симметричной двускатной крышей. Дома, построенные «глаголем», в плане напоминают букву «Г»: их хозяйственная часть примыкает к жилью с двух сторон («охватом»), располагаясь вдоль бокового и заднего фасадов. И жилая, и хозяйственная часть дома перекрыты общей асимметричней крышей. Такая крыша характерна и для домов типа «кошель». Однако расположение жилой и хозяйственной частей в нем несколько иное: они ставятся параллельно и вплотную друг к другу, образуя в плане квадрат. Для большей прочности эти два независимых сруба скреплены деревянными стяжками – «замками».

В 60-х гг. XIX в. один из наиболее типичных домов Заонежья был описан П.Н.Рыбниковым. Приведем фрагменты этого описания: «… Под домом разумеется изба, сенная связь (сени) и сарай с двором и хлевами. Изба строится всегда квадратная, стены ее бывают около четырех саженей . Пол настилается сажени на полторы от земли. Окон в избе семь: три на лицевой стороне, три на боковой и одно на другой боковой. В углу стоит печь. Недалеко от печи, на стене, противоположной лицевой, прорубается дверь – эта дверь ведет в сени. Сенная связь пристраивается к той стене, на которой двери. Она состоит собственно из сеней и двух кладовых, называемых чуланами. В каждый чулан из сеней ведет особая дверь. В сенях на пол–аршина от избы прорубается дверь для выхода на улицу, где вдоль стены приделывается открытое крыльцо с лестницею. На противоположной стене тоже прорубается дверь в сарай и во двор, для спуска в последний устраивается лестница. В сарае одна стена соединяется с заднею стеною чуланов, а другая, противоположная этой, опирается концами в середину избной стены, на которой есть заднее окно. Для въезда в сарай из улицы делается бревенчатая лестница, известная под именем съезда…» [6 , с.22–26] ; [7 , с.121] .

Из описания этого дома видно, что он построен «глаголем». Однако позднее, в конце XIX в., визитной карточкой заонежского жилища скорее являлся дом – «кошель». «Подавляющее большинство жилых домов Заонежья, выстроенных во второй трети XIX в., представляли собой тип «кошель» [8 , с.125] . Его объемно–планировочное решение было обусловлено не только суровыми климатическими условиями, но и рядом особенностей хозяйственной деятельности заонежан в указанный период. Они занимались самой разнообразной деятельностью: земледелием, животноводством, различными промыслами и ремеслами, отходничеством. Большая асимметричная крыша позволяла значительно увеличить площадь хозяйственной части дома, в частности, хлевов и сарая. При такой планировке отводилось достаточно места для содержания большего количества домашнего скота, для хранения запасов сена, для размещения транспортных средств, сельскохозяйственного инвентаря и прочих орудий труда. На сарае можно было выполнять не только разные хозяйственные работы, он мог служить, своего рода, мастерской для тех членов семьи, кто занимался каким–либо ремеслом, требующим достаточного простора. Традиционно на сараях шили лодки, делали сани, вили канаты, там мог стоять верстак, токарный станок и др. Также увеличение общей площади дома позволяло хозяевам увеличить и количество жилых помещений, если в том возникала необходимость.

В главной экспозиции музея «Кижи» представлены два дома, относящиеся к типу «кошель». Они строились примерно в одно и то же время и стояли на расстоянии 3 км друг от друга. Эти дома похожи друг на друга, но каждый имеет ряд своих особенностей. Рассмотрим их подробнее.

2. Дом крестьянина Елизарова из д.Потаневщина (Середка).

Дом Елизарова был построен в 1,5 км от о.Кижи, перевезен в музей и восстановлен в 1961 г. Судя по документам, семья всегда была многочисленной и в разное время насчитывала от семи до пятнадцати человек. Братья Елизаровы, Константин и Григорий, не делили хозяйство, предпочитая совместно обрабатывать свой земельный надел, их семьи проживали в одном доме.

История строительства дома на сегодняшний день до конца не прояснена. Дендрохронологический анализ древесины показал, что лес для сооружения наиболее старой части дома (сени с чуланами на подклете) рубился не позднее 1867–1868 гг. Видимо, к этому времени (конец 60-х гг.) можно отнести и само начало строительства [8 , с.124] . Известно, что изба по каким-то причинам построена позднее, в 1880 г. Можно предположить, что ее отстраивали заново после пожара, следы которого и теперь видны в одном из чуланов. Возможно, что к 1880 г. дом и приобрел тот облик, в котором он предстает перед нами сегодня.

Особенности объемно–планировочного решения. Эта постройка несет в себе основные черты дома–комплекса конца XVIII – начала XIX вв. и мало отличается от той, что была описана П.Н.Рыбниковым. Изображения и описания других, более старых домов, ясно показывают, что во многом его объемно–планировочное решение и отдельные детали повторяют жилище того времени. Во второй половине XIX в. это был не единственный дом, построенный таким традиционным образом, но до нашего времени дошел лишь он один, и потому представляет собой несомненную ценность [8 , с.130] .

Вместе с тем, дом Елизарова обладает и рядом особенностей. Главное заключается в том, что Рыбников описывает дом, построенный «глаголем». Дом Елизарова, тем не менее, скорее относится к типу «кошель»: здесь торцевая стена сарая, которая в старых домах «опиралась концами в середину избной стены», выдвинута вперед, она проходит вровень с лицевым фасадом дома, не оставляя места для бокового окна. Лицевой фасад избы теперь образует одну линию с торцевой стеной хозяйственной части, что делает эту постройку в плане близкой квадрату, а значит – типу «кошель». При этом хозяйственная часть удлинилась, ее площадь стала больше (что было хорошо само по себе), а, кроме того, такое изменение планировки позволяло устроить на сарае дополнительное жилое помещение, что мы и видим на примере дома Елизарова. В конце XIX в. он имел только одну избу, однако к началу ХХ века семья разрослась и в доме появилось еще одно жилое помещение – сарайная горница, она расположена на сарае, справа от двери, ведущей в хозяйственную часть. Она также имеет три окна по лицевому фасаду (это та самая «избная стена», которая выдвинулась вперед). Сенная горница предназначалась для семьи Григория Елизарова, брата хозяина дома.

Следует отметить, что даже в крестьянских домах старой постройки в этот период времени устраиваются дополнительные жилые помещения: не только на сарае, но и в подклете (если позволяла высота потолка), и на месте чуланов, и на чердаках. По-видимому, такая тенденция была связана, в первую очередь, с тем, что во второй половине XIX в. изменялся и хозяйственный, и семейно–бытовой уклад, изменилась и сама крестьянская семья. Так, по мнению ряда исследователей (П.И.Иванов, А.Я.Ефименко, М.В.Витов), в более раннюю эпоху, в XV–XVII вв. среди сельского населения, в частности, в северных областях, преобладала патриархальная семья численностью 5–7 человек (отец, мать, дети, бабушки, дедушки), и вплоть до середины XIX в. она не претерпевала сколько–нибудь значительных изменений. После отмены крепостного права наблюдается быстрое развитие капиталистических отношений в деревне, многие крестьяне при этом устремляются на заработки – отходничество приобрело необычайную популярность. Часть деревенского населения, фактически, переселяется в города. Все это ведет к разрушению средневековых патриархальных устоев. Крестьянские семьи становятся более сложными по составу и многочисленными, под одной крышей могли проживать уже не только родители и дети, но и другие родственники: дяди, племянники, двоюродные братья со своими семьями и др., при этом часть из них приезжала в деревню только на период летних сельскохозяйственных работ. Все это, в свою очередь, вызывало необходимость структурных изменений жилой части дома, вело к увеличению количества жилых комнат. Уместным будет отметить, что дома XIX в. с одной единственной избой практически не дошли до нашего времени.[текст с сайта музея-заповедника «Кижи»: http://kizhi.karelia.ru]

Итак, поднявшись по высокому наружному крыльцу, мы входим в дом и оказываемся в жилой части. «Сенная связь» здесь, так же как и в доме, что был описан П.Н.Рыбниковым, состоит из сеней и двух чуланов. Под чуланами, прямо в подклете, находится хлебный амбар, хотя чаще он ставился отдельно, на некотором расстоянии от дома. Интересно и то, что в подклете сеней устроены хлева для мелкого скота. Следует отметить и необычный способ отески стен в сенях и чуланах – без скругления углов [8 , с.130] .

Дверь, расположенная на правой стене сеней, ведет в избу. Изба дома отапливалась по-черному, это значит, что печь не имела дымохода. В XIX веке такой способ обогрева жилых помещений все еще являлся наиболее распространенным. По мнению крестьян, «черные» печи требовали меньше дров, а дым, являясь естественным антисептиком, предохранял бревна сруба от поражения их различными микроорганизмами, в частности, домовым грибом. В результате дома служили дольше. При топке печи дым поднимался к потолку и постепенно начинал накапливаться в верхней части избы. Когда он опускался до полок – «воронцов», открывали «дымник» – специальное отверстие в потолке, и излишки дыма по дощатому дымоходу, через деревянную трубу – «дымницу» выводились наружу. Интересно, что воронцы, также как и полки «надлавочницы», которые не позволяли оседать на лавки хлопьям сажи с потолка, впоследствии сохранились и в убранстве изб, топившихся «по-белому». Они использовались для хранения различных инструментов, посуды, утвари и т.д.

В хозяйственную часть дома тоже можно пройти из сеней: дверь, ведущая туда, находится прямо напротив входа в дом. Хозяйственная часть по размерам заметно просторнее жилой, она занимает два этажа. Традиционно на первом этаже, вдоль задней стены, расположены хлева, разделенные на стойла. Перед ними – свободное пространство с земляным полом, так называемый двор. В торцевых стенах сруба устроены ворота, через которые прогоняли скот. Мощный бревенчатый настил второго этажа, способный выдержать большую нагрузку, покоится на балках, их поддерживают вертикальные столбы, нижние торцы которых врыты в землю. На втором этаже располагается сарай. Задняя стена сарая поставлена на мощные наружные столбы – «быки». Благодаря такому конструктивному решению, ремонт нижней части сруба, где располагаются хлева (в частности, замена прогнивших венцов) не требовал разборки верхнего этажа. Часть сарая, расположенная над хлевами, у задней стены, отведена для хранения сена в зимнее время – это сеновал, пол здесь не застилался досками. Чтобы удобнее было сбрасывать сено в хлева, в полу устраивались специальные отверстия, своего рода люки, которые прикрывались щитами. Перед сеновалом пол сарая вымощен толстыми широкими плахами.

С правой стороны от входа на сарай располагается вторая изба. Слева – лестница, которая ведет вниз, во двор и к хлевам. Кроме того, по широкому наклонному настилу, который называется взвоз, со второго этажа хозяйственной части можно спуститься прямо на улицу. В Заонежье бытовало местное название взвоза – «съезд», «съездо».

Особенности декоративного убранства. Декоративное убранство дома, также, как и его объемно–планировочное решение, во многом сохраняет архаичные черты. Традиционны и рисунки орнаментов домовой резьбы, и их расположение в общей системе декорирования жилища. Порой декоративные детали могут нести и определенную функциональную нагрузку, а в ряде случаев декоративная форма придается конструктивным элементам дома.[текст с сайта музея-заповедника «Кижи»: http://kizhi.karelia.ru]

На уровне второго этажа, под окнами, жилую часть охватывает резная галерея – «гульбище» (или «выход»), огороженная плоским балясником. Проходя по ней вдоль стены, можно было закрыть окна ставнями или навесными щитами, сделанными из соломы или досок. Сами окна украшены наличниками, они скрывают осадочный паз, который оставлялся при строительстве над оконным проемом – это необходимо для того, чтобы бревна стены, давая усадку, не «раздавили» оконные косяки. Глухой фронтон, срубленный из укороченных бревен – «самцов», оживляется небольшим ажурным балконом. Он «надевается» на торцы бревен – «коротышей», которые врубаются в фасад, перпендикулярно самцам, и препятствуют его выпучиванию. Свесы кровли обрамляют резные доски – «причелины», за которыми скрываются торцы слег – бревен, образующих скат крыши. Нижние концы причелин украшены «кистями», а их стык – резной доской – «полотенцем». Кровельный тес прижимается мощным бревном – «охлупнем» (или «шеломом»), торцы которого скульптурно обработаны: их очертания напоминают птичью головку.

Декоративные детали придают всему строению нарядный, приветливый вид, создается впечатление, что придуманы они исключительно для красоты. Во всяком случае, именно так воспринимается убранство крестьянских домов современным человеком. По мнению многих ученых, в частности, академика Б.А.Рыбакова [5 , с.469–480] , прототипом орнаментики вообще (и домовой резьбы в частности) являлись магические знаки–обереги, которые, по древним представлениям, защищали дом и его обитателей. Крестьянское сознание очень долго сохраняло средневековое мифологическое мировоззрение, следы которого сохранились в декоративно–прикладном искусстве. Внимательно рассматривая причелины, резные полотенца, можно увидеть целую систему магических заклинательных символов, когда-то предназначенных сделать дом крепостью, неприступной для повсеместно рассеянного в природе невидимого злого начала. В древности охранительную роль, в первую очередь, выполняла солнечная символика, и, прежде всего, так называемые солярные знаки. Они изображены на полотенцах и кистях в виде круга, внутри которого вырезаны дугообразные линии. По мнению того же исследователя, система расположения солярных символов «в основном была построена на изображении дневного хода солнца» и связана с геоцентрическими представлениями древних земледельцев о движении Солнца вокруг Земли: левый край кровли – восходящее солнце, полотенце под коньком – солнце в зените, правый край кровли – вечернее заходящее солнце. Рядом с солнечным знаком всегда соседствовал символ земли, вспаханного поля: в нашем случае он имеет вид ромба, поставленного на угол и разделенного крестообразными линиями на четыре части. Солнечная символика заключена также в очертаниях конька кровли, концов жердей («куриц»), поддерживающих желоб для слива дождевой воды. Своими формами они напоминают птицу, образ которой был тесно связан с культом Солнца. Система защиты от духов зла предусматривала не только солнце и его путь по небу, но и само небо, как предполагаемое вместилище дождевой воды. Резьба причелин когда–то отражала представления человека об устройстве небесных сфер: «тверди небесной», по которой движутся светила и «хлябей небесных», где хранятся запасы дождевой воды.

Тот же автор пишет о том, что в древности «. архитектурный декор не был простой суммой отдельных знаков, даже таких могущественных, как знак Солнца. Это была защита при помощи всего макрокосма, тщательно воспроизведенного во всех основных элементах в декоре жилища, которое само становилось микрокосмом семьи» [5 , с.494] . И даже притом, что к XIX веку символическое звучание орнамента домовой резьбы забылось и «эстетическое начало заслонило собой архаичный смысл», он представляет для нас интерес и как пример преемственности традиций, и как яркий компонент позднейшей крестьянской культуры, и как источник сведений о долгом пути познания мира нашими предками.

В последние десятилетия в исследованиях, посвященных русскому деревянному зодчеству, часто можно встретить чисто рационалистическое толкование деталей орнаментики крестьянского дома, как элементов системы водозащиты и т.д. По мнению академика архитектуры В.П.Орфинского, на поздних этапах развития народного зодчества «… сквозная резьба причелин и полотенец порождалась стремлением украсить архитектурные сооружения, а не продлить срок их службы.. Деревянному зодчеству Российского Севера и, в частности, Заонежья, присуще „украшательство“, а … абсолютная полезность (адекватность утилитарных и эстетических решений) — расхожий миф. Но, все же, оно даже в своих чисто декоративных проявлениях не только красиво, но и полезно, если трактовать «пользу» как способность удовлетворять и материальные, и духовные потребности людей» [4 , с.180–181] .

3. Дом крестьянина Ошевнева из д.Ошевнево.

Дом был построен в 1876 г. в д.Ошевнево, которая тоже располагалась на о. Большой Клименецкий в 2 км от о.Кижи. В прошлом он принадлежал зажиточной крестьянской семье, главой которой был Нестор Максимович Ошевнев. Дом Ошевнева стал первым памятником народной деревянной архитектуры, перевезенным на о. Кижи (1951 г.)

Анализируя особенности объемно–планировочного решения этой постройки, мы видим, что перед нами классический дом–комплекс типа «кошель». В плане он представляет собой правильный прямоугольник, за пределы которого не выступает ни одна из частей сруба (в отличие от дома Елизарова). Срубы жилой и хозяйственной части поставлены рядом, вплотную друг к другу, они покрыты общей асимметричной крышей и скреплены деревянными «замками».

Особенности объемно–планировочного решения. Сравнивая дом Ошевнева с домом Елизарова, мы видим, что в них много общего. Однако сразу обращают на себя внимание и отличия, и в первую очередь, более развитая жилая часть. Действительно, этот дом имеет значительно больше жилых помещений, располагаются они уже на двух этажах, а также в мезонине, где устроена неотапливаемая комната – «светелка».

Жилую часть дома можно разделить на летнюю и зимнюю половины. Та, что расположена слева от входа, считалась зимней. Внизу находится изба, а над ней – так называемая зала. Справа – летняя половина. Здесь в подклете устроена кладовая, а на втором этаже расположены летняя изба и горница. Поднявшись в дом по небольшому, очень скромному крыльцу, мы входим в нижние («зимние») сени. На левой стене расположена дверь, ведущая в зимнюю избу, дверь напротив входа в дом ведет в хлева, а та, что с правой стороны – в кладовую. Возле нее начинается внутренняя лестница, по которой можно подняться в сени второго этажа. Здесь также три двери, ведущие, соответственно, в залу, на сарай и в летнюю избу. Верхние («летние») сени имеют выход на балкон, и дальше – на гульбище.

На примере этого дома хорошо видно, как в последней четверти XIX в. места, традиционно отводимые для подсобных помещений, используются для оборудования жилых комнат: зимняя изба расположена в подклете, зала – на месте чуланов, светелка устроена на чердаке, а для горницы отгорожена часть сарая. Эта парадная комната, в которую проходят через летнюю избу, имеет и второй выход – прямо на сарай. В стремлении увеличить количество жилых комнат, выделить парадные помещения ощущается желание хозяев сделать более комфортным проживание в доме, модернизировать быт, приблизить его к городским стандартам того времени. Но, как уже было сказано, прежде всего, это было связано с изменением хозяйственно–бытового уклада заонежан: в этот период наблюдается укрепление связей с промышленными центрами, развитие отходничества. Увеличение численного состава семьи давало возможность мужчинам уходить на заработки, часть из них вместе с женами и детьми подолгу проживали в Петербурге, в Петрозаводске и т.д., оставаясь, в то же время, членами крестьянской общины, разделяя все обязанности, сохраняя связи с родственниками, жившими в деревне. С наступлением холодов, когда многие заонежане отправлялись на заработки, в домах оставалось меньше народа. Как правило, оставшиеся обходились одной, зимней избой. К весне, напротив, даже те, кто подолгу проживал вдали от дома, стремились приехать в деревню на период летних сельскохозяйственных работ, и пустующих комнат уже не оставалось.[текст с сайта музея-заповедника «Кижи»: http://kizhi.karelia.ru]

Хозяйственная часть дома Ошевнева тоже более просторна, чем в доме Елизарова. На сарае появляется кладовая для хранения молочных продуктов (у Елизаровых их хранили в одном из чуланов), а на первом этаже есть помещение, где готовили пойло для скота.

Особенности декоративного убранства. Не остался без изменений и внешний облик дома. Окна зимней половины располагаются в два этажа, оставляя значительно меньше места глухим поверхностям стен, что несколько разрушает монументальный образ северного крестьянского жилища. Что касается декоративного убранства дома, отметим, что принципиально новых деталей, украшающих фасады, мы не видим. Перед нами традиционные причелины с полотенцами, уже знакомые балконы на фронтонах и перед мезонином, наличники, ставни (последние, кстати, не закрываются и приделаны исключительно для красоты), резная галерея–гульбище. Однако изменяется сама форма некоторых декоративных элементов: наличники второго этажа выполнены в виде волют и напоминают архитектурные детали, присущие стилю «барокко», привычный плоский балясник гульбища чередуется с точеными балясинами и витыми столбиками балконов, а сами балконы получили арочные завершения. И волютные наличники, и точеный балясник, и балконные арки – все это, без сомнения, привнесено в деревянное зодчество из каменной архитектуры городов. Переосмысленные народными мастерами и воплощенные в дереве, эти формы полюбились людям и получили широкое распространение и в Заонежье, и за его пределами. Интересно и то, что в середине XIX в. в моду входит окрашивание декоративных деталей домов в разные цвета: зеленый, желтый, синий, красный. В частности, мы можем видеть следы такой окраски на примере дома Ошевнева и часовни Архангела Михаила.

4. Дом крестьянина Щепина из д. На Хвосте (Щепино).

Деревня находилась на Волкострове, он расположен к северу от о.Кижи. Дом был построен в 1907 г. Он представляет собой прямоугольный сруб, покрытый симметричной двускатной крышей «по посомам», но без куриц и потоков – тес кровли прибивался гвоздями непосредственно к слегам. В 1975 г. постройка была перевезена в основную экспозицию.

Особенности объемно–планировочного решения. Дом построен Яковом Петровичем Щепиным. Хозяин долго не обзаводился семьей и большую часть времени проводил в Петербурге, работая там дворником.[текст с сайта музея-заповедника «Кижи»: http://kizhi.karelia.ru]

Принципиальным отличием этого дома от всех других является отсутствие в нем хозяйственной части, то есть он не является домом–комплексом. На момент окончания строительства дом состоял из одной избы на относительно высоком подклете, сеней и чулана. По всей видимости, владелец строения не имел необходимости в просторной хозяйственной части. Позднее, уже после женитьбы, по возвращению в деревню и с рождением детей, он построил небольшую дворовую часть, но она стояла отдельно от дома и к моменту реставрации не сохранилась [1 , с.3] .

По крыльцу можно подняться в сени, где напротив входа в дом расположена дверь, ведущая в чулан, а на левой стене та, что ведет в избу. Первоначально изба освещалась только двумя окнами: одно располагалось по центральному фасаду, другое – по боковому. Позже, примерно в середине 30-х гг., были прорублены еще два окна, по центральному фасаду. Печь в избе располагается справа от входа, а за ней, в печном углу, есть свободное пространство, наподобие запечья, характерного для некоторых домов из Пудожья. Подсобные помещения использовались для хранения инвентаря и производства хозяйственных работ. Известно, что для обработки льна хозяйка использовала подклет, там стояли мялки. Спуститься в подклет можно было из избы, по лестнице, скрытой под крышкой рундука. В чулане находился ручной жернов, в сенях хранили различную утварь, летом здесь же размещали и детали разобранного ткацкого стана.

Скромное декоративное убранство дома составляют резные причелины и полотенца, снабженные традиционными солярными знаками, на полотенце вырезана и дата строительства.

Трудно сказать сегодня, насколько в данный период времени распространены были подобные дома. В некоторых документах конца XIX – начала XX вв., в частности, в страховых описях имущества крестьян, значатся «дома без служб» с отдельно стоящими хлевами. Иногда о хлевах вообще ничего не сказано, но отмечено наличие скота, а, следовательно, должны были существовать какие–то постройки для его содержания. Однако эти сведения не позволяют пока делать какие–либо выводы.

Таким образом, дом Ошевнева, дом Елизарова и дом Щепина представляют собой пример типичных жилых построек Заонежья конца XIX – начала XX вв., которые имели и много общих особенностей, и целый ряд отличий. Дом Ошевнева и дом Елизарова были построены примерно в одно и то же время в деревнях, расположенных недалеко друг от друга. Очевидно, материальный достаток семей не слишком различался. Тем не менее, дом Ошевнева зрительно воспринимается как жилище более состоятельного семейства. Таким делает его богатый декор, простор жилых помещений. Без сомнения, этот дом – примета нового времени. Дом Елизарова, напротив, является для нас примером устойчивости традиций, уходящих своими корнями в далекое прошлое, образцом верности заонежан старинному семейному укладу и обычаям предков. Дом Щепина, скорее, представляет собой жилище небогатого деревенского ремесленника, чем крестьянина, имеющего многочисленную семью, значительный земельный надел, относительно большое количество скота.[текст с сайта музея-заповедника «Кижи»: http://kizhi.karelia.ru]

В этих домах восстановлены традиционные интерьеры, характерные для того времени. Особенности устройства внутренних помещений, характер их использования, состав утвари рассматриваются в следующей статье.

Использованная литература и источники:

1. Беляев А.Т. Дом крестьянина–бедняка Щепина Я.П. из д.Волкостров Медвежьегорского р-на. НРФ НБ музея «Кижи», 1975. №285.
2. Гущина В.А. Крестьянское жилище Заонежья (дом Елизарова). НРФ НБ музея «Кижи», 1974. №1301.
3. Гущина В.А. К 100-летию дома Ошевнева. 1876–1976. НРФ НБ музея «Кижи», 1976. №333.
4. Орфинский В.П. Архитектурное наследие Заонежья // Кижский вестник №2. Петрозаводск, 1993. – С.173–193.
5. Рыбаков Б.А. Дом в системе языческого мировоззрения // Язычество древней Руси. М., 1987. – С.450–617.
6. Рыбников П.Н. Этнографические заметки о заонежанах // Памятная книжка Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1886. Ч.2. – С.1–38.
7. Яскеляйнен А.Т. К вопросу об эволюции крестьянского жилища // Кижский вестник № 4. Петрозаводск, 1994. – С.116–123.
8. Яскеляйнен А.Т. Памятники архитектуры музея «Кижи» в контексте народной культуры Заонежья (дом Ошевнева, дом Елизарова) // Кижский вестник №4. Петрозаводск, 1994. – С.124–133.

Основная рекомендуемая литература:

1. Габе Р.М. Карельское деревянное зодчество. М., 1941.
2. Маковецкий И.В. Архитектура русского народного жилища // Архитектурное наследие. М., 1955, №5.
3. Орфинский В.П. В мире сказочной реальности. Петрозаводск, 1982.
4. Романов К.К. Жилой дом в Заонежье // Кресьянское искусство в СССР. Л., 1927. – С.21–50.
5. Рыбаков Б.А. Дом в системе языческого мировоззрения // Язычество древней Руси. М., 1987. – С.450–617.
6. Рыбников П.Н. Этнографические заметки о заонежанах // Памятная книжка Олонецкой губернии. Петрозаводск, 1886. Ч.2. – С.1–38.

// Традиционная культура русских Заонежья
Интернет-публикация kizhi.karelia.ru. 2021. 178 с.

Текст может отличаться от опубликованного в печатном издании, что обусловлено особенностями подготовки текстов для интернет-сайта.

Виртуальные прогулки по авторским маршрутам от Фонда капремонта

В преддверии новогодних праздников Фонд капремонта Москвы в содружестве с знаменитыми историками города подготовил 3 уникальных маршрута для виртуальных прогулок. Не выходя из дома, можно насладиться улицами, обновлёнными капитальным ремонтом, а также узнать интересные исторические факты и легенды, посмотреть с неожиданного ракурса на знакомые и милые сердцу места.

Маршрут 1

Истории набережных Замоскворечья

Старт: Садовническая ул. 61
Финиш: Космодамианская набережная, 32-34

Рассказывает Дарья Булгакова популярный москвовед экскурсовод и блогер. Входит в ТОП-5 экскурсоводов Москвы по версии Русского Географического Общества, Научный сотрудник Музея Москвы

Наша прогулка начнется в атмосферном дворике Доходного дома Бабушкина. В самом сердце столицы притаился небольшой островок, будто застывший во времени. Рыжий кирпич, отсутствие асфальта, необычная архитектура начала прошлого столетия — все это создает неповторимую атмосферу той Москвы, которую мы видим на страницах знаменитых романов или в черно-белых кинолентах. Со стороны улицы дом ванильного цвета, облицованный глазурованной керамической плиткой, выделяется фигурными эркерами. Архитектор Топазов создал этот жилой дом в стиле модерн, популярном в начале 20 века. Симметричный растительный декор придает зданию обаяние и изящество. Я помню этот удивительный дом еще в ветхом состоянии, но сейчас он преображен капитальным ремонтом. Он получил вторую жизнь, буквально засветился изнутри.

Давайте пройдем дальше и оглядим дворик. Бежевые тона смеются насыщенным красным. Это служебные постройки, появившиеся здесь одновременно с главным, доходным домом. Их архитектура не менее красива, однако обладает иной эстетикой. На смену изяществу приходит четкость линий и ритм острых углов. Поражает глаз то, насколько аккуратно и тщательно откапиталены эти красные невысокие здания. Буквально каждый кирпичик отреставрировали, вернув ему первоначальный внешний вид и крепость. Создается ощущение, что сел в машину времени и перенесся в 1913 год, когда этот дом был еще молодым и крайне новаторским. На прищепках сушится белье, на подоконнике греется пушистый̆ кот. Больше сотни лет прошло, а здесь все так же…

Прогуляемся по Садовнической улице до Церкви Николая Чудотворца на Садовнической. Она, крошечная, спряталась во дворе жилого дома. Эстетика храма пропитана морем. На его стенах виднеются якоря, штурвал и даже очертание живописных волн. Свет в часовню поступает через иллюминаторы, которые стоят вместо окон. По периметру часовня опоясана якорной цепью. У входа стоят морские якоря. Часовня посвящена памяти о погибших моряках и путешественниках. Кстати, храм достаточно юный. Он построен в 2004 году. Идейным вдохновителем постройки стал знаменитый Федор Конюхов. Мало кто знает, что легендарный путешественник является членом Союза художников, отдает много времени живописи. Эта необычная часовня построена на средства, полученные Конюховым от продажи картин. Эстетика строения — продукт его собственного воображения. Недалеко от часовни — мастерская Конюхова, в которой он пишет картины. Повернем налево, пройдемся вдоль реки Москвы и послушаем шелест холодных волн. Согласитесь, после знакомства с часовней мореплавателей это особенно трогательно.

Садовническая ул. 61 с.1

Тот же дом вид со двора

Давайте прогуляемся по Космодимианской набережной. Чувствуете, как эпохи сменяют друг друга? Из Москвы начала 20 века мы перелетаем в советский период с ампиром и неоклассикой архитектуры. Взгляните на монументальный жилой дом, расположенный по адресу Космодамианская набережная 32-34. Яркий представитель сталинской архитектуры. 11 этажей, 5 подъездов. Этот многоквартирный жилой дом — украшение набережной, ее алмаз. В разное время в нем проживали разные известные ученые. К примеру, Илья Франк — физик, лауреат Нобелевской премии, руководящий с 1957 года лабораторией нейтронной физики, а также лингвист Олег Широков, занимавшийся проблемами морфологии. Сохранять послевоенную московскую архитектуру — очень важно, ведь она пропитана энергией героизма нашего народа, силой и мощью. Сложно переоценить ее важность для историко-культурной атмосферы столицы. Очень хорошо, что фасад дома по адресу Космодамианская набережная 32-34 после капитального ремонта стал словно новым. Его красота возвращена полностью, все элементы соответствуют своему первоначальному виду. Обратите внимание на тонкую работу по восстановлению декоративных элементов. Москву-красавицу хранят нежно, заботясь о каждой ее детали в рамках капитального ремонта.

Маршрут 2

С ветерком по Ленинскому до сердца Якиманки

Старт: Ленинский проспект, дом 30
Финиш: Малая Полянка, 7, строение 5

Рассказывает Ирина Буреева популярный москвовед экскурсовод и блогер

Зимой прекрасна Москва широкая, Москва монументальная. Давайте начнем сегодняшний день с того, что насладимся красотой столичных просторов Южного округа. Около метро «Ленинский проспект» есть небольшой скверик, запорошенный декабрьским перламутровым снегом. Немного позади него виднеется многоквартирный жилой дом, расположенный по адресу: Ленинский проспект, 30. Этот дом имеет необычайную архитектуру раннего советского периода, образовывая вместе с домом 37 единый ансамбль. Ампир, неоклассика и ар-деко, сплетенные воедино, создают насыщенную атмосферу величия и оглушительной мощи.

Заветные элитные квадратные меры жилья — квартиры с хорошей планировкой — строились для руководства МИД и Первого Главного управления КГБ СССР. Находясь рядом с этими мощными, полукруглого силуэта, домами, представляешь, как много сотен лет назад на этом месте вершилась история государства российского.

Здесь проходила Старая Калужская дорога, и это место видело много на своем долгом веку. В 1591 году вблизи дороги располагался русский стан, выдвинутый против войск крымского хана Казы-Гирея. По этой дороге хан поспешно увел на юг остатки Орды, разгромленной москвичами. В 1612 году по ней бежали польско-шляхетские интервенты. Через двести лет, в 1812 году, по Старой Калужской дороге отступала из Москвы и из России наполеоновская армия. Уже в советское время древняя дорога стала Большой Калужской улицей, и в Ленинский проспект ее переименовали в 1957 году в связи с 40-летием Великой Октябрьской социалистической революции.

В народе полукруглые дома называют «Юго-западные ворота Москвы». Они и вправду словно приглашают путешественников пройти вперед, к сердцу столицы. Архитекторами домов №30 и №37 стали Е.А. Левинсон и И.И. Фомин, разработав их проект еще до Второй Мировой. Задуманный полукруг авторы называли «крыльями», что, согласитесь, вполне оправданно. Кстати, в 1945 – 1946 годах на строительстве дома №30 работал Александр Исаевич Солженицын, будучи заключенным. Позднее великий писатель описал строительство дома в романе «В круге первом».

Архитектура дома 30 прекрасна. Это эталонный советский ампир, украшенный по контуру крыши скульптурами космонавтов. Благодаря им, и сам дом словно тянется в космос. Обратите внимание на то, что его фасад будто бы не тронут временем. Цвет свежий, светящийся, а все декоративные элементы безупречны. Секрет — в капитальном ремонте. Региональная программа капитального ремонта шагает по столице, обновляя эстетику, инженерные системы и конструктивные элементы жилых домов. В наши дни, благодаря капремонту, жить в историческом доме комфортно и безопасно.

Давайте сядем в автобус М1, он пронесет нас от метро «Ленинский проспект» до самой «Октябрьской». В пути проведем всего 5-7 минут, наслаждаясь красотой проспекта. Кстати, почти все здания, попадающиеся нам на глаза, так хороши именно благодаря капитальному ремонту. Настоящая аллея славы! Ленинский проспект, одна из главных улиц столицы, является родным районом для тысяч москвичей. И как хорошо, что каждый день они видят красоту советского ампира в столь чудесном состоянии.

Между прочим, благодаря капитальному ремонту, здесь происходили настоящие чудеса. Так, в 90-е с дома по адресу Ленинский проспект, 24 были срезаны балконы. Необычный дом потерял свое великолепие, а жильцы — возможность насладиться свежим воздухом, не выходя из квартиры. Но добро всегда побеждает зло. В 2016 году в доме стартовал капитальный ремонт. Было решено вернуть балконы на их законное место, восстановить справедливость. Декоративные элементы восстанавливали по эскизам, отливая их детали в Санкт-Петербурге. В итоге внешний вид дома стал таким, как и задумывали создатели. Вот! Сейчас за окном проплывает именно он, розовато-пастельный, изящный и элегантный.

Покидаем уютное тепло автобуса. Оказываемся около метро «Октябрьская». Глаз радуется простору — хороша Москва!

Монументальность домов раннего советского периода сменяется витиеватостью старинных построек. Давайте окунемся в другую эпоху? Это очень легко! Надо просто перейти дорогу, чтобы оказаться на сказочной Якиманке. Этот небольшой район насыщен памятниками истории, которые хранят атмосферу начала XX века. Вот возьмем к примеру доходный дом Хлудовых, расположенный по адресу Малая Полянка, дом 7, строение 5. По моему мнению, это самый интересный из жилых домов Якиманки. Шестиэтажный дом красного кирпича создавался архитектором В.В. Шервудом. Окна необычной расстекловки с первого взгляда зовут заглянуть внутрь квартир и поведать истории их обитателей. А они здесь, уверяю вас, были очень интересные! Эркеры дома, открывающие жильцам чудесный вид, также являются настоящим украшением улицы, ведь их грациозность оттеняет эстетику соседних зданий. В квартире с эркером жил писатель Иван Сергеевич Шмелев, и хоть довелось ему тут пережить и грустные годы лихолетья и принять решение об отъезде из страны, дом ему нравится. И он описывал старое Замоскворечье с особенной теплотой и нежностью.

В 2020 году в доме по адресу Малая Полянка, дом 7, строение 5 начался капитальный ремонт. Фасад, в том числе, и декоративные его элементы, был восстановлен, заменена кровля. Исторический дом 1914 года постройки выглядит словно новый и еще долгие годы будет хранить в себе легенды и тайны старины. Месяц назад на одной из экскурсий мы стояли около этого легендарного дома, цитировали строки из произведений писателя, а потом зашли согреться в ближайшую французскую пекарню и поехали в Донской некрополь возложить цветы на могилу И.С. Шмелева. Но Донской монастырь это уже совсем другая история, благо, Москва таких историй хранит тысячи…

Малая Полянка, дом 7, строение 5

Маршрут 3

Калейдоскоп цветов Капотни

Старт: 4 квартал, между 7 и 8 домом
Финиш: 5 квартал, 11 дом

Рассказывает Филипп Смирнов— автор книги о Москве «И вкус, и цвет, и аромат…» Филипп Смирнов — филолог, историк Москвы, дизайнер, фотограф, теле- и радиоведущий, автор программы «Прогулки со Смирновым» на «Радио семь на семи холмах», главный редактор журнала «Московское наследие».

Оглянитесь! Мы в центре знаменитого жилого квартала, расположенного на Юго-Востоке Москвы. Капотня — далеко не самый очевидный из туристических маршрутов, что обидно. Этот отдаленный район полон исторических загадок и легенд, а также чудно благоустроен. Гулять тут — одно удовольствие. Именно в Капотне можно почувствовать максимально остро контраст эпох: старина, притаившаяся в тишине природного заказника…и современность, отраженная в архитектуре и ландшафте жилого сектора.

Итак. Начнем путешествие. Позади нас высокие жилые дома ярких цветов. Ультрамарин и фиолетовый раскрашивают день, перенося нас, кажется лет на сто вперед. Детская площадка, тропинка и даже скамейки здесь — как из будущего. А все потому, что несколько лет назад столичная программа капитального ремонта пришла сюда и обновила Капотню. Фасады домов высокотехнологичной откапиталенны с применением полимерцементных смесей на армирующих сетках. При этом выбраны яркие цвета, которые сделали атмосферу Капотни особенной, футуристичной. Заметили, что тут масса домов, словно с иллюстраций фантастического романа? И желтый, и клюквенное-красный, и оранжевый есть. Капитальный ремонт подарил жилому фонду района не просто вторую жизнь, а наделил уникальной эстетикой. Не мудрено, что жители стали вдвойне гордиться своей малой родиной. Теперь жилые дома здесь точно сошли с киноленты.

Мало кто знает, как велика историческая ретроспектива Капотни. В духовной грамоте, датированной 1336 годом, уже встречается упоминание этого места, тогда еще являющегося селом. Так великий Московский князь Иван Данилович Калита завещал своему старшему сыну, будущему князю Симеону Гордому, село Капотненское, которое насчитывало 150 крестьянских дворов. После мы часто встречаем в духовных грамотах Капотню. В первой половине 15 века она принадлежала Николо-Угрешскому монастырю. Века сменяли друг друга, наступил 17 век. Капотненское село вошло в состав Замосковской части Московского уезда. На его территории находилась небольшая деревянная церковь, в 1789 году перестроенная камнем. Назвали ее Храмом Рождества Пресвятой Богородицы. Удивительный, небольшой и очень изящный, храм сохранился до наших дней. Встаньте спиной к фиолетовому дому, посмотрите налево. Вы видите золотые купола и нежно-голубые сводчатые арки, которые выделяются своей аутентичностью. Это и есть Храм Рождества Пресвятой Богородицы. Однако сейчас попрошу обратить ваш взгляд вправо. Давайте прогуляемся по 1-ому Капотнинскому проезду до дома номер 16 5 квартала. Он похож на сливочный торт, щедро политый клюквенным соусом. Или на космический корабль марсиан. Только дайте фантазии открыться! Что он вам напоминает, расскажите…

А теперь предлагаю направить путь немного влево, по извилистой дорожке дойдем до дома номер 11. Он столь же яркий и свежий, как и 16-ый. Настоящий калейдоскоп «необычной Москвы», о которой многие из нас и не знают. Капотня — островок футуризма, утопающий в густой зелени природного заказника. Согласитесь, уникальная штука.

Кстати, все эти переулки, улицы и дорожки не относились к Москве до 18 августа 1960 года. Некогда Ухтомский уезд был преобразован в поселок Капотня, а позже — в рабочий поселок, так как открылся на его территории большой завод. Но в состав столицы Капотня долгое время не входила. Лишь Указом Президиума Верховного Совета РСФСР № 437 она стала частью города. Строилась кольцевая автодорога, что привнесло в Москву массу различных нововведений. Одно из них — это. Как же хорошо, что столица наша столь разнообразна, гетерогенна. Найти в нашем городе можно по истине удивительные районы, самобытные, яркие. Нужно только захотеть.

Легенды Воронежа. Доходный дом Земсковых со знаменитыми жильцами. Последние свежие новости Воронежа и области

В центре нового выпуска спецпроекта «Легенды Воронежа» – доходный дом Земсковых на проспекте Революции, 7. Мимо него автомобилисты проезжают, спускаясь на улице Коммунаров. Здание с башенками – яркий образец русского стиля, а имена его жильцов и их гостей можно найти в «Википедии». Это выдающиеся люди XX века – архитектор Вячеслав Гайн, революционер Юлюс Янонис, ректор СХИ Борис Келлер, писатель Андрей Платонов, актер Леонид Вивьен и изобретатель Александр Чижевский.

«Скучный лектор» и зять хозяина дома

В начале XIX века этот уголок Воронежа был окраиной, а земля, на которой сейчас стоит дом, принадлежала жандармскому управлению, которое находилось на улице Сакко и Ванцетти, 76. Сама улица Коммунаров в старину называлась Жандармской горой. По ней шли на службу «голубые мундиры». Их владения простирались от Большой Девиченской (так до революции называли улицу Сакко и Ванцетти) до самой Большой Дворянской (ныне проспект Революции). На жандармской территории был большой хозяйственный двор, конюшни и казармы.

В середине XIX века участок на жандармских землях выкупила крестьянка Авдотья Земскова. Ее сын Матвей, выпускник Московского училища живописи, ваяния и зодчества, выстроил по собственному проекту великолепный дом в русском стиле – с башенками, шпилем на крыше, красивым лепным декором. Рельеф местности породил «секрет» здания: с фасада оно двухэтажное, с подвальчиком, уходящим в землю, а со двора – трехэтажное.

 

 

 

 

До войны дом был еще красивее, чем сейчас. По фасаду располагались два крыльца с резными навесами.

 

Фото – с сайта lastvrn.ru

 

Большой двухподъездный дом идеально подходил для обустройства доходного дома, каким и сделали его хозяева. Здесь сдавали апартаменты, комнаты и даже углы, которые обычно снимали бедные студенты.

 

 

 

 

 

 

 

 

– Что такое доходный дом? Это выгодное вложение денег в недвижимость. В конце XIX – начале XX веков люди не привыкли иметь свою недвижимость в городах. Все жили на съемных квартирах. Я часто слышу: «Бедный Бунин жил в эмиграции на съемной квартире». Не «бедный» – так было принято, – отметила экскурсовод Ольга Рудева.

 

 

 

 

Историк Александр Акиньшин указал на забавную историческую ошибку – долгие годы архитектором дома краеведы считали Вячеслава Гайна, а период создания памятника относили к началу XX века. Все дело в том, что Гайн женился на дочери Матвея Земскова, Анне. Но перед этим снимал на верхнем этаже квартиру.

 

 

 

 

Напротив дома Земсковых можно увидеть его детище – построенное в русском стиле краснокирпичное здание механико-технического училища имени Петра Великого, более известное как «Пентагон» (проспект Революции, 8). Общежитие училища, также построенное по проекту Гайна, не сохранилось.

 

 

 

 

Гайн – автор расположенной в Отрожке Казанской церкви (улица Суворова, 79) и технического училища А. В. Шпольского (сейчас это средняя школа №11 на улице Володарского, 60). Он стал и первым воронежским архитектором-реставратором. По его проекту восстановили прежний облик дома губернатора Потапова и дом, где жил поэт Иван Никитин (улица Никитинская, 19).

Воронежский математик, поэт и музыкант Николай Романов, сотрудник ученого-физиолога Ивана Павлова, в очерке «История одного искания» оставил об архитекторе Гайне нелестные воспоминания. В Воронежском практическом институте, где учился будущий математик, Гайн читал «курс строительных материалов».

 

«Гайн читал свой предмет на редкость скучно. (…) Это он на одной из своих лекций утверждал, что полярная звезда обладает тем свойством, что в какую бы точку вы ни направились, она всегда будет стоять у вас над головой. На мое замечание, что это не так, Гайн обозвал меня еретиком. Но чаша моего терпения переполнилась, когда на одной из своих лекций он по обыкновению вяло-тягуче и очень пространно начал рассказывать о различных способах приготовления производственной глины. Из этой лекции мы узнали, что между многочисленными способами приготовления строительной глины существует и такой, когда жирная жидкая глина накладывается в небольшой тазик и здесь разминается босыми ногами рабочего, стоящего в тазу и ритмически переступающего с ноги на ногу. Слушая рассказ преподавателя, я отчетливо представил себе всю эту картину: жирная жидкая глина, разминаясь и хлюпая под босыми ногами рабочего, тонкими червеобразными образованиями пролезает между пальцами его ног – и это яркое представление, сочетаясь с нудным, тягучим, как глина, голосом ректора, было так живо, что меня чуть не стошнило».

Из воспоминаний Николая Романова

 

Революционер Юлий

На рубеже XIX-XX веков в доме Земсковых жила семья Вивьенов, из которой вышел актер и театральный деятель Леонид Вивьен (1887–1966).

 

Фото – с сайта coberu.ru

 

В комнатах первого этажа с окнами на Жандармскую гору квартировала семья Дьяковых. Старшеклассник-гимназист Василий Дьяков вместе с другом Борисом Иппа организовал здесь подпольный большевистский кружок. Его завсегдатаем стал юный литовский гимназист и поэт Юлюс Янонис, который в 1915 году прибыл в Воронеж вместе с другими беженцами из Прибалтики, оккупированной войсками кайзеровской Германии.

 

Фото – с сайта juliusjanonis.files.wordpress.com

 

Юлюс – говоривший с акцентом светловолосый и сухощавый юноша – был воспитанником частной литовской гимназии Мартинаса Ичаса из города Шауляя. Несмотря на юный возраст, он уже имел опыт революционной работы. Сестра Василия Дьякова, Евгения Владимировна, впоследствии вспоминала, что воронежские сверстники называли Юлюса Юлием.

 

«Еще с 1913 года Вася и его неразлучный друг Борис Иппа стали приводить к нам в дом своих товарищей: гимназистов и реалистов. Запирались в кабинете. Что-то читали, о чем-то спорили. Иногда очень шумно спорили, до крика. Выходили в столовую охрипшие. Мама поила их чаем, кормила бутербродами. Я была старше Васи на полтора года. Он пытался втянуть меня в кружок. «Женя, ведь ты думающая девочка, почему ты не идешь к нам?». Приняв свой самый легкомысленный вид, я отшучивалась: «Не могу жить без ананасов в шампанском. А в тюрьме, кажется, их не подают».

Из воспоминаний воронежской писательницы Ольги Кретовой, книга «На дорогах жизни»

 

В той же книге приводятся слова литовской актрисы Неле Восилюте, воспитанницы женской гимназии Ичаса, также эвакуированной. По ее воспоминаниям, литовские учебные заведения, особенно женские, были в Воронеже, словно государство в государстве, где был суровый, почти монастырский образ жизни. Девушек восемь раз в день заставляли молиться, до самых морозов не давали теплую одежду.

Владелец гимназий Мартинас Ичас был членом Государственной думы и жил в Санкт-Петербурге. Вместо него учебными заведениями правил глава беженского комитета, ксендз Ольшаускис, известный своими любовными похождениями. По словам Восилюте, в Воронеже кроме основной наложницы у него были возлюбленные из гимназисток. Впоследствии, живя в Литве, Ольшаускис был фигурантом двух уголовных дел – утопил сына и задушил любовницу. Но наказание понес мягкое – церковное покаяние.

Что касается Юлюса Янониса, то в Воронеже он писал революционные стихи. Под его руководством выпускали конспиративный рукописный журнал «Атжалос» («Побеги»). В начале 1916 года Юлюс уехал в Петроград, где вел агитацию среди пролетариата. Поэта дважды арестовывали. В тюрьме 21-летний парень заболел туберкулезом. Его страдания были такими сильными, что в 1917 году он бросился под поезд. Трагически сложились и судьбы его воронежских товарищей по подпольному кружку. Как отмечает воронежский библиограф, книговед и писатель Олег Ласунский, в 1930-е годы Василия Дьякова и Бориса Иппа расстреляли чекисты.

Шутник Платонов и философ-космист Чижевский

В 1920-х в правом крыле дома Земсковых жила семья профессора-ботаника из СХИ Бориса Келлера. Впоследствии он стал большим ученым – переехал в Москву, стал действительным членом Академии наук СССР и изучал растительный мир степей, полупустынь и пустынь.

 

 

 

 

Его сын Владимир Келлер окончил в ВГУ факультет общественных наук и преподавал в губсовпартшколе политэкономию, но, переехав в Москву, получил известность как литературный критик. Статьи подписывал псевдонимом – Владимир Александров. Главным предметом его исследования стало творчество поэта Александра Твардовского. Келлер-младший стал и первооткрывателем раннего творчества своего друга Андрея Платонова. В воронежском журнале «Зори» он опубликовал литературоведческую статью о поэтическом сборнике Андрея Платонова «Голубая глубина».

Олег Ласунский отметил, что Андрей Платонов часто приезжал к Келлерам на своем стареньком велосипеде. Над своим товарищем он подшучивал: нажимал кнопку звонка и тут же садился на седло велосипеда. Когда хозяева открывали дверь, писатель въезжал на велосипеде в огромную прихожую.

Среди знаменитых жильцов дома Земсковых был и изобретатель Александр Чижевский, создавший уникальный ионизатор воздуха, который впоследствии был назван «люстрой Чижевского». Ученого, философа-космиста называют Леонардо да Винчи XX века. В юности он увлекался астрономией, был художником и поэтом. Именно он стал основоположником космобиологии и гелиобиологии.

 

Фото – с сайта bokun.bhc.by

 

От доходного дома к гостинице

После революции в бывшем доходном доме появились коммуналки. В войну памятник пострадал и был восстановлен в 1947-1948 годах. Послевоенным архитекторам почти удалось вернуть дому прежний роскошный облик. Утрачены лишь два входа с крыльцами на главном фасаде.

 

 

 

 

– Этот дом – красавец. Хорошо, что после войны здесь восстановили башенки-купола. В детстве мне казалось, что, когда я окажусь внутри дома, то увижу роскошь – старинную мебель и зеркала. И когда, наконец, моя мечта сбылась – я побывала здесь в гостях – то была разочарована. Это была обычная квартира, обставленная магазинной мебелью, – вспоминает Ольга Рудева.

Сегодня у бывшего дома Земсковых неухоженный вид. 

 

 

 

 

Недвижимость находится в частной собственности. Хозяин живет в Москве, а за домом приглядывает молодой управляющий Григорий Литвинов. По его словам, с 2007 по 2009 годы собственник расселил восемь жилых коммунальных квартир. В результате жившие в комнатах люди получили отдельные одно- и двухкомнатные квартиры. Опустевший памятник вскоре стал приютом для бомжей, которые жили на лестничных клетках.

 

 

 

 

Чтобы непрошеные гости сюда не заходили, собственнику пришлось поставить на первом этаже решетки.

Первый этаж дома нежилой – его арендуют офисы. На втором и третьем этажах, как и до революции, живут квартиранты. Это временно – бывший доходный дом собственник планирует превратить в трехзвездочную гостиницу. Сейчас здесь вовсю идет ремонт. Кое-где в подъезде можно увидеть старину – например, столетние батареи и своды Монье (перекрытия с лучковыми сводами по стальным балкам) на третьем этаже.

 

 

 

 

– Изначально мы хотели сделать здесь хостел, но от этой идеи отказались: на дом будет слишком большая нагрузка. Мы решили сделать гостиницу с номерным фондом, – рассказал Григорий Литвинов.

 

 

 

 

В 2011 году, когда Воронежу исполнилось 425 лет, в доме Земсковых был капремонт: крышу перекрыли, а дом покрасили в ярко-синий цвет. Но ремонта хватило ненадолго: по словам Григория, уже через год штукатурка и лепнина покрылись трещинами.

– Качество ремонта было отвратительное – весь фасад дома испортили. Вместо того, чтобы восстановить историческую лепнину из гипса, сделали новую, из пенопласта. Она покрылась трещинами и отваливается. После такого ремонта дом утратил красоту, – посетовал Григорий Литвинов.

 

 

 

 

Управляющий говорит, что просил чиновников провести гарантийный ремонт, заменить лепнину, но ответа пока не получил.

Заметили ошибку? Выделите ее мышью и нажмите Ctrl+Enter

7 самых интересных зданий Петербурга, которые вас удивят :: Город :: РБК Недвижимость

Что объединяет Нью-Йорк и город на Неве, как жить в доме толщиной в стену и зачем Заха Хадид ездила на Васильевский остров — рассказываем о необычных памятниках архитектуры Петербурга

Фото: Антон Ваганов/ТАСС

Северную столицу называют музеем архитектуры под открытым небом. В городе смешаны 15 стилей — от барокко, ампира и классицизма до конструктивизма и советского авангарда. Помимо знаменитых зданий, есть удивительные дома, о которых известно не так много. Они привлекают необычным внешним видом и связанными с ними историями.

Дом-стена: доходный дом М. Б. Кварта

• Построен: 1909 г.
• Архитектор: М. Б. Кварт
• Стиль: модерн
• Где находится: Боровая ул., 21 (м. «Лиговский проспект»)

Дом получил название благодаря тому, что с определенного ракурса выглядит чуть толще обычной стены. Он построен в форме буквы Y и потому кажется плоским, как декорация для киносъемок. Если обойти вокруг, становится понятно, что толщина дома — архитектурный розыгрыш и внутри расположены обычные квартиры. Изначально они сдавались в аренду — отсюда название «доходный дом». Сейчас это обычное жилое здание.

Творение М. Б. Кварта не единственная архитектурная иллюзия в Петербурге. Еще один исторический дом-стена — Восточное крыло здания Главного штаба (построен в 1819–1828 гг.) на углу Дворцовой площади и набережной Мойки. Этот прием в строительстве стали использовать современные застройщики — дом-стену возвели в новом районе на Коломяжском проспекте.

Дом-утюг: доходный дом В. Г. Кудрявцевой

• Построен: 1911–1912 гг.
• Архитектор: В. В. Шауб
• Стиль: неоклассицизм
• Где находится: Садовая ул., 128, угол с набережной Фонтанки

В Нью-Йорке, на пересечении Бродвея, 5-й авеню и восточной 23-й улицы, расположен знаменитый дом-утюг. Но это не единственное в мире здание такой формы — похожий «утюг» есть в Петербурге. Дом примечателен несколькими историями. В Северной столице приходится вписывать здания между каналами и реками, поэтому доходный дом, созданный по заказу вдовы ротмистра В. Г. Кудрявцевой, был спроектирован необычно. Внутренний двор-колодец тоже по форме напоминает утюг. Внешне здание выглядит скромно — заказчица из экономии отказалась от традиционной для неоклассицизма отделки, поэтому фасад был оформлен максимально просто. Некоторым туристам и горожанам узкий торец здания, который выходит на угол Садовой улицы и набережной Фонтанки, напоминает нос корабля, стремящегося уйти в открытое море.

Дом-кольцо: дом купцов Устиновых

• Построен: 1817–1822 гг.
• Архитектор: И. И. Шарлемань
• Стиль: классицизм
• Где находится: наб. Фонтанки, 92

Когда купцы Устиновы выкупили полукруглый дом на Фонтанке, то решили достроить его, чтобы сдавать больше квартир и за счет этого повысить доходы. Жить на Фонтанке в XIX веке не считалось престижным, и комнаты были дешевыми. Однако расширить здание оказалось невозможно, поэтому Устиновы решили использовать пустующее пространство перед ним для новой постройки. Архитектор Иосиф Шарлемань спроектировал трехэтажный дом в форме кольца. Он поместился на небольшом участке земли округлой формы и не загораживал свет соседям. Особенность внутренней планировки заключалась в том, что все комнаты были проходными, поэтому жить там было не слишком удобно. Тем не менее дом-кольцо — памятник архитектуры Санкт-Петербурга, поскольку это один из старейших жилых домов и первая круглая постройка в истории города.

С домом-кольцом связаны подлинные события и городские легенды. Первыми в доходном доме поселились родители и сестра поэта А. С. Пушкина. Семья семь лет прожила в недорогих комнатах, поскольку была ограничена в средствах. В центре здания — круглый двор, куда ведут две маленькие арки, расположенные напротив друг друга. По легенде, если встать посередине этого дворика и, глядя в небо, загадать желание, оно обязательно сбудется.

Ротонда на Гороховой: дом А. Ф. Евментьева

• Построен: 1856 г.
• Архитектор: Г. И. Винтрегальтер
• Стиль: классицизм
• Где находится: наб. Фонтанки, 81; Гороховая ул., 57

Ротонда расположена на углу соединения корпусов зданий по Гороховой улице и набережной Фонтанки. Это круглая трехэтажная постройка, внутри которой находились шесть расположенных по кругу колонн и лестница, повторявшая изгибы стен. Само здание, принадлежавшее купцу Евменьтеву, было построено в конце XVIII века и выглядело типичным примером классицизма для Петербурга. Украшением стала ротонда, которую создал в 1856 году русский архитектор немецкого происхождения Георгий Винтельгатер.

Ротонда на Гороховой — одно из мистических мест Петербурга, поскольку по легенде там собирались масоны. В 1970–1980-е годы она стала любимым местом для ленинградской неформальной молодежи и рок-музыкантов. В то время появилось поверье, что желание, написанное на стенах здания, непременно исполнится. Сейчас по инициативе жильцов дома вход стал платным и разрешен только днем. Собранные деньги жители направляют на реставрацию ротонды.

Эльфийский садик: доходный дом А. Ф. Бубыря

• Построен: 1906–1907 гг.
• Архитекторы: А. Ф. Бубырь, Н. В. Васильев
• Стиль: северный модерн
• Где находится: Стремянная ул., 11

Дом привлекает внимание необычным фасадом, характерным для северного модерна: его украшают барельефы солнца, растений, обычных и сказочных рыб, зверей, птиц и странных волшебных существ. Фантастические изображения вплетены и в кованые решетки ограды.

Здание почти полностью было отдано под доходный дом — шестой этаж Андрей Бубырь купил для своей семьи. В 1950 годах в комнатах погибшего в 1919 году архитектора поселился известный советский эстрадный певец Эдуард Хиль. Сейчас там находится гостевой дом, в котором многое сохранилось в первоначальном виде: голландские печи, двери и оконные рамы из дуба, встроенные шкафы, потолочная лепнина.

В 1960-х в здании открылось кафе «Эльф», из-за которого двор дома стали называть Эльфийским садиком. «Эльф» был филиалом знаменитого кафе «Сайгон», поскольку там собирались ленинградские неформалы и их кумиры — рок-музыканты (Борис Гребенщиков, Виктор Цой, Олег Гаркуша, Майк Науменко), художники (Михаил Шемякин, Борис Смелов (Пти-Борис)), поэты и писатели (Евгений Рейн, Сергей Довлатов), актеры (Иннокентий Смоктуновский). В 1990-е годы в Эльфийском садике снимали фильм «Брат».

https://www.instagram.com/p/BDd3iyhED65/?utm_source=ig_web_copy_link

Дом с башнями: дом Розенштейна — Белогруда

• Построен: 1913–1915 гг.
• Архитекторы: К. И. Розенштейн, А. Е. Белогруд
• Стиль: историзм с элементами неоготики
• Где находится: Каменноостровский пр-т, 35; Большой пр-т П. С., 75

Дом проектировал инженер и архитектор Розенштейн, автор плана застройки Большого проспекта Петроградской стороны. В соавторы он пригласил поклонника неоренессанса и неоготики, будущего ректора Академии художеств Андрея Белогруда. Тот предложил стилизовать здание под английский средневековый замок со стрельчатыми арками и двумя симметричными башнями. На фасаде одной из них поместили часы, напоминающие лондонский Биг-Бен, на циферблат которых вместо цифр нанесли изображения знаков зодиака. Еще одна особенность здания — намеренно смещенные в сторону окна третьего и пятого этажей. Причина в том, что архитекторы при строительстве сделали частью дома с башнями пятиэтажное здание, расположенное на улице Льва Толстого.

Кроме квартир в одном из крыльев дома располагался кинотеатр, затем — студия Ленинградского телевидения. После реконструкции в 1978 году здание занял театр миниатюр «Эксперимент», а с 1996 года — Санкт-Петербургский театр «Русская антреприза» имени Андрея Миронова.

Водонапорная башня канатного цеха: завод «Красный гвоздильщик»

• Построена: 1930–1931 гг.
• Архитектор: Я. Г. Чернихов
• Стиль: конструктивизм
• Где находится: 25-я линия Васильевского острова, 4

Чугунолитейный завод, принадлежавший французскому купцу Ф. А. Шопену, был основан в середине XIX века. В 1921 году предприятие превратили в проволочно-гвоздильный завод, переименовали в «Красный гвоздильщик» и начали возводить новые цеха. Автором проекта водонапорной башни стал выпускник Академии художеств Яков Чернихов. По форме башня напоминает гвоздь — резервуар для воды в форме цилиндра стоит на узком параллелепипеде. Поддерживают конструкцию две тонкие колонны. Водонапорная башня «Красного гвоздильщика» признана образцом конструктивизма и советского авангарда, сейчас в ней планируют открыть галерею современного искусства. Яков Чернихов стал одним из ярких представителей жанра архитектурной фантазии, его называют своим учителем многие знаменитые архитекторы ХХ века. В том числе Заха Хадид, которая, приехав в Петербург в 2004, году прежде всего отправилась осматривать башню.

Актуальное, ретроспективное и уникальное в творчестве И.В. Жолтовского 1930-50

0 Творческая биография Ивана Владиславовича Жолтовского (1867-1959), прославленного зодчего и знатока итальянской архитектуры, неоднократно привлекала к себе внимание исследователей, и тем не менее работы мастера до сих пор таят в себе немало архитектурных загадок и парадоксов.

В 1926 Жолтовский возвращается из трехлетней поездки по Италии накануне распространения мировой моды на ар-деко и смены стилевых тенденций в Европе и США. В СССР же неоклассика (а точнее неоренессансная стилизация) получила поддержку на самом высоком, государственном уровне – Жолтовскому поручают строительство здания Госбанка, 1927-28.¹ Стиль мастера был академичен (и, можно сказать, старомоден по сравнению с новациями 1910-х), но современен, аналогичен неоклассическому стилю США, призванному достичь высот европейской культуры. Подобные мотивы были и в СССР, только Иофан должен был превзойти башни Нью-Йорка, Жолтовский – ансамбли Вашингтона. И именно композиционное и пластическое сопоставление с неоклассикой США позволяет оценить особенность манеры Жолтовского.

Советская архитектура 1930-50-х не была единым стилем, и конкурировать Москве с архитектурными столицами Европы и США позволяли оба премированных на конкурсе Дворца Советов направления – и ар-деко, и неоклассика (историзм). В Нью-Йорке соревнование двух стилей началось еще в 1920-е (это работы Р.Уалкера и Т.Хастингса, К.Гилберта и Р.Худа), и советские архитекторы использовали в 1930-е те же стилевые приемы, колоннады Галикарнасского мавзолея, ребристые плиты ар-деко. Монументы двух стилей вырастали рядом, и так же как в Чикаго высотное здание Биржи соседствовало с неоклассическим Муниципалитетом, так и в Москве для очного сопоставления заказчиком неопалладианское творение Жолтовского было возведено в 1934 году одновременно и рядом с ребристым домом СТО А.Я.Лангмана. [рис. 1]

1. Дом на Моховой ул., арх. И.В.Жолтовский, 1932-1934

Дом на Моховой стал ключевым памятником в развитии советского неопалладианства, это камертон вкуса и архитектурно-строительного качества. Однако в постройках Жолтовского ощутима не только опора на мощную итальянскую культуру, но и знакомство с опытом США. Грандиозное здание Муниципалитета в Чикаго (1911) поражает своим масштабом, контрастом ордера в шесть этажей и ортогональных оконных проемов (или, как в других случаях, импоста в этаж). Так мыслил и Жолтовский, таков стиль дома на Моховой, зданий Госбанка и Института Горного дела. [рис. 2, 3, 4]

2. Муниципалитет (1911) и Фореман банк билдинг (1930) на Ла-Саль стрит в Чикаго

3. Муниципалитет в Чикаго, арх. В. Холаберт, 1911

4. Институт Горного дела, арх. И.В.Жолтовский, 1951

Постановление Совета строительства Дворца Советов (28 февраля 1932) гласило, что поиски советских зодчих должны были быть «направлены к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры, одновременно опираясь на достижения современной архитектурно-строительной техники».² И потому в контексте победы на конкурсе Дворца Советов ребристого варианта Иофана, Жолтовскому было необходимо подчеркивать не палладианские корни своего стиля, а заокеанские.³

После конкурса на Дворец Советов, Жолтовский (в сравнении с Л.В.Рудневым или И.А.Голосовым) строит в Москве немного, только дом на Моховой (1933-34). В отличие от И.А.Фомина, он не участвует в конкурсе на здание НКТП (1934), не заметен и в работе над театрами и административными центрами столиц союзных республик. Своей миссией он видел массовую ретрансляцию классической итальянской культуры, Жолтовский вводит моду на ренессанс, на охристую гамму Тосканы. Однако общепринятой эта эстетика в 1930-е не была, она не затронула стилистику Б.М.Иофана и Л.В.Руднева, И.А.Голосова и И.А.Фомина.

Неоренессансная школа не доминировала ни до революции, ни в 1930-50-е.⁴ Так, например, стиль студентов МАРХИ и аспирантуры Академии Архитектуры 1935-36 гг оказался близок к экспериментам И.А.Голосова. После войны неоренессансный стиль не был принят ни для высоток, ни для метро или павильонов ВСХВ. Лидерство школы Жолтовского ощущается не в силу численности ее творений, но за счет безусловного художественного качества. Московская неоренессансная школа в сравнении с американской неоклассикой, была немногочисленна, и тем не менее именно Жолтовский и его последователи осуществили в советском и мировом контексте одни из самых ярких образов 1930-х.

Примером для московской неоренессансной школы становится американская архитектура 1900-10-х, застройка Парк авенью в Нью-Йорке, работы фирмы «Мак-Ким, Мид энд Уайт», которая осуществила десять копий итальянских палаццо (например, здание Тиффани в Нью-Йорке, 1906, воспроизводящее венецианское палаццо Гримани).⁵ Архитектура США провоцировала, убеждала заказчика в художественной эффективности его неоклассического выбора. И проектирование Дворца Советов, и жилых домов повышенной комфортности (с 1932 года), а затем и московских высотных зданий – все это, судя по результатам, сопровождалось демонстрацией заказчику альбома зарубежных аналогов. Новой целью советской архитектуры становится возвращение к дореволюционным и зарубежным стандартам архитектурно-строительного качества, и именно это было гарантировано при сотрудничестве с Жолтовским.

Работы мастера производят впечатление созданных до революции, и так же как мастера модерна обращались к средневековому наследию русского севера и Скандинавии, Жолтовский вспоминал мотивы итальянского ренессанса. Однако Петербург не знал 9-этажных жилых домов в 100 метров длиной. Такое жилье строилось в 1910-е только за океаном.⁶ И если в 1890-е архитекторы чикагской школы, соблюдая подлинную обильность, пластическую сложность и размер первоисточников, декорировали свои 15-20 этажные здания целиком, то в 1920-30-е это убеждало (сперва Ф.Сойера, и Э.Рота, а затем Жолтовского) в допустимости экономии средств и усилий, и в ставке лишь на отдельные узлы и акценты. Все это делало работы Жолтовского (как и неоренессансной школы в целом) вполне современными, художественно актуальными.

С ростом этажности объединение наличником нескольких окон было логичной новаций американкой архитектуры (впервые такое проникнутое неоренессансным духом решение предложил архитектор Р.Робертсон еще в 1894 г.).⁷ Прием же чередования окна с наличником и без был подсказан всем опытом архитектуры 1900-20-х, от петербургского модерна и американской неоклассики до итальянской застройки 1920-х.⁸ И потому, работая над фасадами жилых домов на Смоленской площади (1940-48) и на Большой Калужской улице (1948-50), Жолтовский тонко нюансирует количество декора, не переходя известной ему меры. Однако ритм и рисунок наличников в работах мастера приобрели какое-то новое звучание. [рис. 5, 6]

5. Жилой дом Студио билдинг в Нью-Йорке, арх. Ч.Платт, 1906

6. Дом 998 на Пятой авеню в Нью-Йорке, арх. фирма Мак-Ким, Мид энд Уайт, 1912

Используя контраст стены-фона и богато решенного акцента, и объединяя наличником два этажа, Жолтовский однако делал и собственные шаги к вершине искусства. В декоре жилых домов на Смоленской пл. и на Калужской ул. он вспоминает мотивы кватроченто (наличники Скуолы ди Сан Марко и капеллы Колеони в Бергамо), и тем самым сильно повышает художественный эффект. [рис. 7, 8] И если выстроенные на Парк авенью в Нью-Йорке жилые дома 1910-х будучи в полтора-два раза выше ренессансных палаццо, уже не могли стать их копиями, то постройки Жолтовского были ближе к итальянским прототипам. Грандиозные карнизы и русты флорентийских дворцов можно было использовать в натуральную величину, так как девятиэтажный жилой дом совпал по высоте с трех ярусным итальянским палаццо.

7. Скуола ди Сан Марко в Венеции, 1485-1505

8. Жилой дом на Калужской ул., арх. И.В.Жолтовский, 1949

Восприятие жилого дома как некой целостности, монолита (присущее модерну), соединилось в работах Жолтовского с идеей «реконструкции» ренессансного образа под утилитарные задачи советского государства. Только вместо излюбленного северным модерном деревенского дома Жолтовский в качестве основы использовал итальянские палаццо, так здание Госбанка было «встроено» в палаццо Пикколомини в Пьенце.⁹ Открытый мастерами модерна и американской неоклассики, этот метод был универсален, древний образ «проецировался» на требуемую этажность.И если неоклассические небоскребы Э.Рота (или здание нью-йоркского Муниципалитета, 1913) были уже далеки от классики (не деталей, но образов), то Жолтовский, вспоминая колокольни ренессанса, например, при работе над проектом башни Дома союзов (1954), был методически близок к создателям Метрополитен Лайф Иншуренс билдинг в Нью-Йорке (1909).¹⁰ Рекордное по высоте (213 м) с 1909-13, это здание очевидно приняло форму венецианской кампанилы Сан Марко.¹¹ [рис. 9, 10, 11]

9. Жилой дом Бересфорд в Нью-Йорке, арх. Э.Рот, 1929_

10. Жилой дом Сан Ремо в Нью-Йорке, арх. Э.Рот, 1929

11. Метрополитен Лайф Иншуренс билдинг в Нью-Йорке, 1909

Жолтовский и его последователи делали ставку не на изобретение красоты, но на блестящее ее исполнение, на знание вечных ценностей итальянского искусства.¹² В 1930-е работа с ними позволяла освободиться, остаться незамеченным, выйти в мир подлинной культуры. Это требование убедительной, художественно точной стилизации сближало мастера с эпохой модерна (и шире 1900-10-х). Внимание к обмерам древних сооружений, точность исполнения их в новых постройках – все это казалось было общим для мастера и его коллег из США. Однако Жолтовский допускал внутри цитат те изменения и маньеризмы, которыми неоклассики США не мыслили. Как при создании театральной декорации, Жолтовский позволял себе шутить и быть нетривиальным внутри гармонии, вольно соединять, варьировать мотивы и даже удаляться от итальянских образцов.¹³

Подобная игривость, театральность в советском и мировом контексте отличали работы только Жолтовского.¹⁴ Он переносит ренессансные образы нарочито мимо «палладиевой» нормы. И в этом великий парадокс самого итальянского искусства – миниатюрное и грандиозное,¹⁵ гипертрофированное и изысканное, гармоничное – все это в Италии спорит в одном художественном пространстве, в рисунке, масштабах и пропорциях скрепленных временем, соседних зданий. Это было известно Жолтовскому не по книгам и пересказам, а по многочисленным поездкам.¹⁶

Целью мастера становится не просто палладианство, но аутентичная ренессансная стилизация, использующая, в том числе, и итальянские мотивные, пластические отступления от ордерного канона. В этом состояло принципиальное отличие неоклассики Жолтовского от эклектики и нормативной неоклассики 1900-10-х, отечественной и зарубежной. В США в 1900-30-е черты государственного стиля обретает неоклассика особого рода. Анонимный в точности воспроизведения обмеров ренессанса и античности, этот стиль был конвенционален – создаваемый на средства просвещенного общества, он должен был быть подлинно античным, а не авторским. Кроме того, нормативность этого стиля (например, у фирмы «Мак-Ким, Мид энд Уайт») была вызвана высокими темпами и громадными объемами проектирования и строительства. Жолтовский же, в отличие от Фомина (или строителей Вашингтона), не стремился к созданию монументальных неоантичных комплексов. Его увлекали два века итальянского ренессанса, от Брунеллески до Палладио. А ведь и до революции, и в эпоху пролетарской диктатуры 1920-30-х, более сильным соперником авангарда мог казаться брутальный монументализм Фомина, Руднева и Троцкого, в 1930-е отчетливо несущий в себе черты тоталитарной эстетики. Однако Жолтовский взял за основу своего стиля кватроченто, рискнул и преуспел, найдя собственную нишу, уникальную и даже одинокую в советском и мировом контексте.

Работы Жолтовского были игривы и индивидуальны, так в доме Уполномоченного ВЦИК в Сочи (1935), мастер создает острейшее пересечение образов, по-барочному разорванные фронтоны виллы Альдобрандини соседствовали в нем с трех-ризалитной схемой палладианской виллы Барбаро, неоантичным портиком и пилястрами кватроченто. И если итальянские архитекторы (в том числе А.Бразини, А.Маццони и др.)в 1930-е уже отошли от канонической декоративности, то Жолтовский еще демонстрировал прекрасное владение аутентичным ордером, мощным, как у Ф.Юварры (в туринской базилике Суперга) и изысканным, как в античном храме Августа в Пуле.¹⁷ В 1936 он создает проекты Института литературы и Дома Культуры в Нальчике (совместно с Г.П.Гольцом), в 1937 – проект театра в Таганроге.¹⁸ Эти проекты, к сожалению, остались на бумаге. И тем не менее, середина 1930-х стала кульминацией творчества мастера. Сопоставление сочинского шедевра Жолтовского с трех-ризалитным корпусом А.Мелона в Вашингтоне (арх. А.Браун, 1926) отчетливо демонстрирует манеру мастера. Сложная красота мотивов и пропорций, ассоциативная игра, редкий рисунок деталей – таков архитектурный почерк Жолтовского. [рис. 12, 13]

12. Корпус А.Мелона в Вашингтоне, арх. А.Браун, 1926

13. Дом Уполномоченного ВЦИК в Сочи, арх. И.В.Жолтовский, 1935

Поворот от абстрактного неопалладианства к вольной стилизации кватроченто, отмечает жилой дом НКВД на Смоленской площади (1940-48). [рис. 14, 15] Начатый еще до войны, он был полон загадочно нетривиальных решений – это прерывающийся карниз (впервые такой, а-ля палаццо Строцци, карниз был использован в здании Госбанка), сбоченные угловой балкон и башня, неравный шаг наличников уникального рисунка (дом на Смоленской объединил два образа из Феррары, балкон палаццо деи Диаманти и наличник палаццо Роверелла). И таким он мог быть осуществлен еще до революции.¹⁹ Так балкон болонского палаццо Фава (осуществленный Жолтовским в доме на ул. Дмитрия Ульянова) в 1910-е дважды использовался строителями Петербурга.²⁰ [рис. 16] Каноничное и контр-каноничное, все это, проникнутое итальянским духом, создавалось с учетом опыта модерна, его пристрастием к синкопии, желанием удивить эрудицией и фантазией. Постройки Жолтовского как бы говорят – художественность итальянского искусства шире «палладиевой» нормы. И потому такому синтезу вольнодумства и гармонии были не страшны ни масштабное отставание от американской неоклассики, ни хронологическое. Таково было великолепное знание мастером итальянской архитектуры, такова была в терминологии С.О.Хан-Магомедова «живая классика» Жолтовского.

14. Жилой дом на Смоленской пл., арх. И.В.Жолтовский, 1940-1948

15. Сентрал Сейвингс банк в Нью-Йорке, Ф.Сойер, 1927

16. Жилой дом Академии наук на ул. Дмитрия Ульянова, 1954-1957

Дом на Смоленской площади воплотил в себе невероятное знание итальянского ордерного канона, и одновременно свободу от него. Башня дома на Смоленской, как считается, была сплетена из очевидных цитат, однако нельзя не заметить и явные, внесенные Жолтовским изменения, (отличающие его от, например, аутентичного неоренессанса фирмы «Мак-Ким, Мид энд Уайт»).²¹ Это и не флорентийский фонарик, и не севильская башня – это памятник свободной трансформации мотива без отбрасывания образа. [рис. 17] Демонстративная нетектоничность наличников, вариативность и отсутствие у них рельефа (в отличие от монументализма 1910-х) – все это усиливало отчетливое впечатление театральности, сближающее мастера с эпохой модерна. Дома Жолтовского были как будто созданы для героев А.Н.Бенуа и К.А.Сомова. И потому замечание В.А.Веснина о мушкетере в доме на Моховой, пожалуй стало бы лучшим эпиграфом ко всему творчеству Жолтовского, такова была художественная задача мастера.²²

17. Жилой дом на Смоленской пл., арх. И.В.Жолтовский, 1940-1948

Красота проектов и построек Жолтовского особенно поражают в условиях пролетарской диктатуры, в эпоху массовых сносов подлинных памятников архитектуры, насаждения соцреализма и «вкусовщины» заказчика. Этого всепроникающего упрощенчества или суровой милитаристской образности у Жолтовского не было вовсе. И тем не менее он первым в постреволюционной России осуществил классический ордер (Госбанк), затем самый большой ордер в Москве (дом на Моховой), самый длинный карниз (дом на Смоленской) и самый широкий портик (институт Горного дела). Очевидно, что эти высококачественные постройки, так же как и метро, и высотки, выполняли в СССР компенсаторную функцию в годы голода и репрессий. И если в своих проектах эпохе 1930-х тем не менее удавалось быть утопически прекрасной, нерациональной и потому художественно осмысленной, то послевоенные годы были в значительной мере проникнуты духом казенного богатства, типизации и экономии. Жолтовскому приходилось убеждать строителей и заказчиков, успевать рисовать и досматривать на строительной площадке, и все это в 70-80 лет. Вот значит какое впечатление производили его эрудиция и талант, Жолтовский покорял качеством своей архитектуры, сложной гармонией своего искусства.

На протяжении нескольких десятилетий Жолтовский доказывал свою приверженность академизму, однако в послевоенный период отличия построек мастера от «нормативной» неоклассики стали особенно заметны.²³ Работая над проектами Ипподрома (1951), типового кинотеатра (1952) и театра Немировича-Данченко (1953), Жолтовский соединяет образы разных эпох – ренессанса и ампира, мотивы Брунеллески и Палладио, и тем самым, удаляется от идеи имитации чужой эпохи.Эпоха «освоения классического наследия» близилась к завершению, и неоренессанс оказался под ударом борьбы с космополитизмом 1948-53 (в 1950-м году Жолтовский был уволен из МАРХИ). Портик Ипподрома казалось нарушал все постулаты классики, однако став триумфом вольнодумства, содержал в себе редкие даже в Италии решения. [рис. 18] Так ленты в тимпане вызывают в памяти фасад виллы Поджио-а-Кайано. Абака капители Ипподрома заострена (как и в доме ВЦИК в Сочи), как в храме Весты на римском форуме Боариум.

18. Здание Московского ипподрома, арх. И.В.Жолтовский, 1950-1955

Такие стилевые сплавы были новацией Жолтовского (впервые наиболее ярко они были воплощены в сочинском доме ВЦИК). Архитектура Ипподрома и типового кинотеатра была едва ли не эклектична и демонстрировала свободную трансформацию образа при соблюдении неоренессансных деталей. Однако блистательный рисунок узоров в арке поразителен и совершенно неподражаем, он искупает все. И в данном случае, схожесть декоративного мотива с работой фирмы «Мак-Ким, Мид энд Уайт» (пресвитерианской церковью на Мадиссон Сквер, 1906, не сохр.), только подчеркивает мастерство Жолтовского. Карнизы типового кинотеатра и Ипподрома были нарисованы Жолтовским крайне изысканно и оригинально. [рис. 19] Такое можно встретить только в Италии, на фасаде миланского палаццо Гуресконсулти.

19. Кинотеатр Буревестник, арх. И.В.Жолтовский, 1952-1957

Советская архитектура 1930-50-х не была стилистически монолитна, так довоенная эпоха содержала значительный компонент ар-деко. Нарочитая же триумфальность работ Жолтовского, казалось, была, наоборот, близка эталону т.н. сталинского ампира. Собственно триумфальной должна была быть и архитектура 1930-х. Однако она была полна того острого драматизма, которого стилистика Жолтовского была лишена совершенно. И если работы Фомина и Щуко, Руднева и Троцкого (или Шпеера и Пьячентини), как считается, откровенно отражали мрачные горизонты своего времени, то охристая, изобильная мажорность Жолтовского отличала его работы как раз в 1930-е. Она отвлекала и именно потому обретала поддержку власти. И все же аполитичный, вневременной характер стиля Жолтовского очевиден. Основанный на благородной ренессансной традиции, он позволял скрыться в сложной мотивной, пропорциональной и пластической игре с итальянскими ассоциациями. И потому подход Жолтовского был близок утопии модерна, неоренессансная стилизация уводила в романтический мир образов, столь же далекий от реалий, как художественность неорусского или северного модерна в контексте стремительного научно-технического прогресса, Первой русской революции 1905-07, и пути уже найденного авангардом.²⁴

Театральность неоренессанса, как в свое время и модерна, была проникнута сильнейшей ностальгией по старине, по эпохе мощного и изысканного искусства. Для Жолтовского и его последователей таким источником стали малоизвестные и провинциальные, недостроенные и полуразрушенные итальянские постройки.²⁵ Этот поиск не монументальной, или даже экспрессивной, как у многих в 1930-е, но, наоборот, скромной (использующий малый ордер), умеренной эстетики был подкреплен верой в тотальность возводимого неоренессансного города. И потому творения школы Жолтовского всегда рисовались на фоне столь же стройных зданий, поддерживающих отметки карнизов и увенчанных башнями.²⁶ Однако осуществляемые в Москве в единичном экземпляре, они нигде не составили ансамбля. Впрочем характерной фрагментарностью отличалась и неоклассическая застройка городов США.

Одним из самых интересных объектов послевоенного периода стало здание Института Горного дела (1951). [рис. 20] По-бернинивски роскошное, игривое и монументальное, оно решено аттиком наподобие палаццо Спада и лоджиями а-ля палаццо Кьерикатти. И снова перед зрителем казалось бы «сочетание неочетаемого». И хотя в Тоскане (охристый цвет построек которой обрели все работы мастера), нет работ ни Палладио, ни Мауро Кодуччи, образы разных веков и регионов Италии были рядом в памяти и блокноте Жолтовского. Более того, подобную игру барочной и академичной линий допускал и Палладио (например, в архитектуре театра Олимпико, на боковом фасаде лоджии дель Капитанио).

20. Институт Горного дела, арх. И.В.Жолтовский, 1951

Уникальность манеры Жолтовского состояла в работе на стыке аутентичной стилизации, свободной театральности и намеренной, проникнутой итальянским духом эклектичности. Мастер не просто остановил свой выбор на архитектуре XV и XVI веков, но соединял их в одном произведении, сталкивал брутальное и изящное (подобно рустам и наличникам палаццо Пацци), приемы кватроченто и палладианства.²⁷ Жилые дома на Смоленской пл. и на Б. Калужской ул. безусловно восходили к палаццо Медичи (XV в), используя его карниз и уходящую рельефность стены. Однако Жолтовский использует не рваную поверхность руста, а продороженный руст застройки Рима и Орвието (уже XVI в). И также как и Ф.Сойер, (в нью-йоркском Сентрал Сейвингс банке, 1927) разбивает руст фризом и валом а-ля болонское палаццо Бокки (XVI в).

Начиная с дома на Смоленской пл., создание таких причудливых сплавов стало особенностью манеры Жолтовского. Общая же композиция скреплялась верными пропорциями, охристым цветом Тосканы, романтическим соотношением масс и близким модерну «живым» силуэтом.²⁸ Этот живописный подход предполагал расчет не на аналитическое, а на цельное восприятие.²⁹ Его целью было создание монолитного сказочного ансамбля. Образы Италии – столичные и провинциальные, античные и ренессансные, спустя годы после заграничных поездок, соединились в воображении Жолтовского в некий несуществующий собственный мир. Целью мастера стало перенести его по памяти в Москву. Такой город, полный изысканной и монументальной архитектуры, Жолтовский создавал на протяжении четырех десятилетий. По В.А.Веснину этот мир это лишь инсценировка. Однако убедительная и прекрасная, она оказалась художественно успешнее «серьезной» классики, она переплела ренессансные мотивы и архитектурные идеи 1900-10-х (отечественного модерна и американской неоклассики), и сформировала благородную и прекрасную Москву Жолтовского.
 

---

¹ Термин «стилизация» в данной статье понимается внеоценочно, как использование фасадных приемов и деталей определенной эпохи. Такая практика была широко распространена в рамках академической работы в стилях. Однако та свобода (в выборе и интерпретации первоисточника), что была уместна в учебном проектировании или при работе над частным заказом, не допускалась в рамках государственной, а потому «нормативной» неоклассики конца XIX-начала ХХ века (начиная со зданий Парламента и Университета в Вене и заканчивая государственными учреждениями Вашингтона, вокзалами, музеями и библиотеками Нью-Йорка и Чикаго). Ведомый же Жолтовским отечественный неоренессанс 1930-50-х унаследовал раскрепощенность эклектики и модерна.

² Дворец Советов СССР. Всесоюзный конкурс. M.: «Всекохудожник», 1933. Стр. 56

³ Фасадная схема дома на Моховой с композитным ордером в 5 этажей была наиболее близка не дому К.В.Маркова (снабженному 4 этажным ордером и эркерами), и не палладианской лоджии дель Капитанио (копией которого стал дом М.А.Соловейчика с четырех колонным портиком, арх. М.С.Лялевич, 1911), но к зданию Муниципалитета в Чикаго. Венчающий карниз дома на Моховой был взят из арсенала Палладио, но снова не из вечентийской лоджии дель Капитанио, а из венецианской церкви Сан Джорджо Маджоре. (см. иллюстрации в статье автора «Фасады церквей Палладио, их прототипы и наследие»)

⁴ На рубеже Х1Х-ХХ вв идея аутентичной неоренессансной стилизации была исключительно редким явлением. Так было и в Петербурге (например, банк М.И.Вавельберга, 1911, дом Р.Г.Веге, 1912), и даже в Италии. Массовой застройке европейских столиц 1890-1900-х не хватало композиционной и пластической аутентичности, в римской архитектуре того времени ее искали и не находили А.Э.Бринкман, П.П.Муратов, о ней грезил Жолтовский. И, тем не менее, именно Италия подала пример Жолтовскому – так аутентично, осознанно контекстуально по отношению к подлинникам работали создатели неоренессансной застройки 1890-1900-х в самом центре Флоренции.

⁵ Четырехтомное издание проектов и построек фирмы «Мак Ким, Мид энд Уайт» вышло в 1910-м году.

⁶ Развитие американской неоклассики привлекало внимание отечественных мастеров еще до революции, так, например, среди книг Г.Б.Бархина были и купленные еще до революции американские журналы по архитектуре 1900-х, в частности, это были выпуски Architectural Record.

⁷ Наличники, объединяющие несколько окон, возникают в домах И.З.Вайнштейна (1935), Л.Я.Талалая (1937) в Москве, а также, такой прием был использован и Б.Р.Рубаненко, на фасаде школы на Невском пр. в Ленинграде (1939). При этом решение окон, объединенных одним профилем, в доме А.К.Бурова на Тверской ул. (1938) было ответом и одному из первых нью-йоркских небоскребов Американ Траст Сосаити билдинг, (арх. Р.Робертсон, 1894), и, одновременно, ренессансному палаццо Сан Марко (на римской площади Венеция), флорентийскому палаццо Бартолини. Фасад же жилого дома Бурова на Б.Полянке (1940) восходил к расставленным в шахматном порядке наличникам дворца в Урбино.

⁸ Например, жилой дом Студио билдинг (1906) на Лексингтон авеню в Нью-Йорке, арх. Ч.Платт (1861-1933).

⁹ На это обращает внимание В.В.Седов, см. Неоклассика в московской архитектуре 1920-х годов. Проект Классика. №20, 2006

¹⁰ И хотя завершение башни Муниципалитета использовало классические мотивы (церкви Сан Бьяджо в Монтопульчано и античного мавзолея Сен Реми), сам образ оставался лишен романтической укоренности в прошлом.

¹¹ После войны источником вдохновения для «проецирования» (например, в жилых домах Я.Б.Белопольского на Ломоносовском пр. или Б.Г.Бархина на Смоленской наб.) стали служить башни Новодевичьего монастыря. И в тоже время дома Я.Б.Белопольского (1953) были своеобразным ответом жилому дому Тьюдор Сити в Нью-Йорке (1927).

¹² Осуществить образы прошлого, пусть и существовавшие лишь на фресках – такова цель использования помпейских эдикул у Г.П.Гольца (проекты театра Мейерхольда, Камерного театра), А.В.Власова (здание ВЦСПС). Осуществленный А.К.Буровым фасад нового здания Союза архитекторов СССР, как известно, воплотил в себе церковный образ с фрески Пьеро делла Франческа в Ареццо.

¹³ В проекте Днепрогэса (1929) ритм окон венецианского палаццо Дожей был передан Жолтовским средствами флорентийского руста.

¹⁴ Еще до реализации дома на Смоленской пл. в работах последователей Жолтовского начинает прослеживаться мода на вариативность мотивов наличников. Таковы фасады домов на Ленинском пр. (арх. М.Г.Бархин, 1939), на Цветном бульваре и др. После войны манера мастера угадывается в целой череде жилых домов, это, в первую очередь, роскошный дом на Можайском валу, а также дома на улицах Фадеева и Каретный ряд, в 3-ем Войковском пр-де.

¹⁵ Так, в сравнении с нормативной неоклассикой США, нарочито мелки наличники типового кинотеатра в Москве, балкон в доме на Смоленской пл. и портал на боковом фасаде дома на Калужской (такой портал предполагался по проекту и в доме на пр. Мира, не осущ.)

¹⁶ После строительства здания Госбанка флорентийский карниз с деревянной кобылкой возникает в целой череде московских зданий середины 1930-х. Это жилой дом А.К.Бурова на Тверской ул. (с мотивом арок из неаполитанского замка Кастель Нуово), дома И.З.Вайнштейна на Садовом кольце, Е.Л.Иохелеса у Арбатской пл. и М.Г.Бархина на Ленинском пр.. И именно молниеносность, с которой молодые зодчие достигали высокого уровня гармонии, доказывает влияние учителя, в них ощущается многолетняя разработка Жолтовским идеи неоренессансной стилизации.

¹⁷ Вытянутые пропорции античного храма вслед за Жолтовским обретут портики здания КГБ в Минске (арх. М.П. Парусников, 1947) и здания «Ленфильм» в Ленинграде (конец 1940-х).

¹⁸ Жолтовский вовлекает в свою стилевую систему и образы античности (в проекте Дома культуры в Нальчике ими стали Гардский мост и римский Септизоний), и образы ренессанса. Так, например, премированный на конкурсе Дворца Советов проект Жолтовского (всесоюзного конкурса, 1931) соединят в себе образы Колизея, Фаросского маяка и бастионов виллы Капрарола.

¹⁹ Так камин флорентийского палаццо Гонди вдохновлял Жолтовского и в советские годы (здания Госбанка и московского Ипподрома), и до революции, при работе над интерьерами дома Скакового общества, 1903 г (капителью же входного портика служила деталь храма Весты в Тиволи).

²⁰ Дом Жолтовского на ул. Дмитрия Ульянова соединил карниз флорентийского палаццо Медичи с балконом палаццо Фава в Болонье. Возникает целая мода на подобные приемы, так угловые балконы появляются в доме З.М.Розенфельда на Пречистенке, а также в домах на Велозаводской улице и в Новоспасском проезде. Отметим, этот балкон был популярен и в 1910-е (в декоре дома К.И.Розенштейна, арх. А.Е.Белогруд, 1913 и дома Благородного собрания, арх. братья Косяковы, 1912), и в 1930-е, у А.А.Оля, в доме на Суворовском пр. в Ленинграде.

²¹ Жолтовскому импонировало не просто копирование европейских памятников (примером которого стали возведения в Нью-Йорке амфитеатра Мадисон Сквер Гарден, 1891 с башней собора в Севилье, фирма «Мак-Ким, Мид энд Уайт» или здания Метрополитен Лайф Иншуренс билдинг а-ля венецианская кампонила Сан Марко, 1909), но стилизация, то есть свободное проектирование в древнем стиле (примером этой логики может служить церковь в испанском барокко, выстроенная для Панамско-калифорнийской выставки 1915 года, арх. Б.Гудхью).

²² «Вы выходите на лестницу, на первую площадку… вы чувствуете неверность окружающего, вам кажется, что из-за стены сейчас выглянет мушкетер, и вы невольно думаете, что эта лестничная клетка сделана в XVI веке…» Архитектура СССР. 1934. № 6, С. 13

²³ В архитектуре башни Ипподрома можно заметить очертания и петербургского Адмиралтейства (в 1932 году этот образ использовался мастером в проекте третьего тура конкурса Дворца Советов), и московского Кремля, наличники кватроченто соседствуют с барочным бельведером (собранном из мотивов Ф.Борромини, Н.А.Львова и даже английской неоклассики эпохи короля Эдварда 1900-х).

²⁴ Так в жанре театральной декорации выдержаны проекты Жолтовского 1953 года (крупнопанельного жилого дома и здания Холодильника в Сокольниках), украшенные неоренессансными картушами, флагами и гербами.

²⁵ Этот интерес к малоизвестным редкостям распространился в 1930-е и на Испанию, так ответом рустам дворца Инфантадо в Гвадалахаре стал роскошный дом Д.Д.Булгакова на пр Мира. И в тоже время он был близок московской дореволюционной традиции, диковиной архитектуре Царицына, особняку М.К.Морозовой арх. В.А.Мазырина (с ракушками из дворца в Саламанке). Подобные детали возникают у Жолтовского в проекте комбината Известия, 1939.

²⁶ Такова, например, Москва в предложениях Г.П.Гольца (эскизы решения набережных 1935-36 гг), таковы его проекты послевоенного восстановления Киева, Сталинграда, Смоленска.

²⁷ Анализируя творчество И.В.Жолтовского в контексте стилизаций мастеров модерна, Г.И.Ревзин также отмечает эту удивительную эклектичность, «пассеизм мирискусников парадоксальным образом антиистооричен». И дает этому такое объяснение, с точки зрения вечности архитектурные формы разных веков равны. Задачей же архитектора становится лишь выбрать и соединить их, гармонизировать. И работы Жолтовского уже советского периода были явно проникнуты тем же дореволюционным пассеизмом. См. Ревзин Г.И., Неоклассицизм в русской архитектуре начала ХХ века. М.: 1992, стр. 62-63

²⁸ Этот охристый цвет Жолтовский называл «светоносным, лучезарным» (по словам Б.Г.Бархина).

²⁹ Таковы, например, создаваемые в наши дни и полные итальянских образов архитектурные фантасмагории А.И.Ноарова.
 

---

Литература

1. Дворец Советов СССР. Всесоюзный конкурс. – M.: «Всекохудожник», 1933.
2. Жолтовский И.В.. Проекты и постройки. Вступ. статья и под. илл. Г.Д. Ощенкова. – М.: Государственное издательство литературы по строительству и искусству, 1955.
3. Куцелева А.А., Место московского метрополитена в советском культурном пространстве. // Архитектура сталинской эпохи: Опыт исторического осмысления / Сост. и отв. ред. Ю.Л.Косенкова. М.: КомКнига, 2010.
4. Паперный В.З.. Культура Два. – М.: Новое литературное обозрение, 2006. 2-е изд., испр., доп.
5. Ревзин Г.И., Неоклассицизм в русской архитектуре начала ХХ века. М.: 1992
6. Седов В.В.Неоклассика в московской архитектуре 1920-х годов // «Проект Классика». № XX., 2007
7. Хан-Магомедов С.О. Иван Жолтовский. М., 2010
8. McKim, Mead&White. Architecture of McKim, Mead&White in Photographs, Plans and Elevations. – NY.: Dover Books on Architecture, 1990.
 

---

Аннотация

Творческая биография И.В. Жолтовского, прославленного зодчего и знатока итальянской архитектуры, неоднократно привлекала к себе внимание исследователей, и, тем не менее, работы мастера до сих пор таят в себе немало архитектурных загадок и парадоксов. По-новому оценить особенность манеры Жолтовского позволяет композиционное и пластическое сопоставление с архитектурой неоклассики США. В постройках Жолтовского ощутима не только опора на мощную итальянскую культуру, но и знакомство с опытом США 1900-1920-х. Неоклассический стиль, как правило, рассматривается, как примета сталинской эпохи. Однако в 1930-е неоклассический стиль был официально принят в США, и именно в ордере в 1930-е активно застраивался центр столицы, Вашингтона. Это делало работы Жолтовского вполне современными, художественно актуальными. Внимание к обмерам древних сооружений, точность исполнения их в новых постройках – все это, казалось, было общим для мастера и его коллег из США. Однако Жолтовский допускал внутри цитат те изменения и маньеризмы, которыми неоклассики США не мыслили. Работы Жолтовского были игривы и индивидуальны. Образы Италии – столичные и провинциальные, античные и ренессансные, спустя годы после заграничных поездок, соединились в воображении Жолтовского в некий сочиненный им собственный мир. Целью мастера стало перенести его по памяти в Москву. Такой город, полный изысканной и монументальной архитектуры, Жолтовский создавал на протяжении четырех десятилетий.

Быт провинциальной усадьбы и русские писатели первой половины XIX века

Слово «провинциальный», согласно толковому словарю русского языка, в переносном смысле означает «наивный» и «простоватый». Образ провинции в нашем сознании часто связывается с образом детства: беззаботные дни, проведенные в окружении природы; простые, незамысловатые игры и забавы; удаленность от суеты большого города, порождающая навсегда запоминающиеся мысли и переживания. Будучи взрослыми, мы тянемся к провинции как к некому источнику отдыха и вдохновения. Для людей, занятых творческим трудом, в том числе писателей, это особенно актуально. Поэтому не случайно многие исследователи-филологи склонны считать провинциальные усадьбы своеобразной колыбелью русской литературы, выделяя особое направление в литературоведении — литературное краеведение.

Определение этого направления дается в сборнике «Литературное Подмосковье», вышедшем в 1998 году:

«Литературное краеведение — один из способов познания литературы, позволяющий прикоснуться к процессу отражения в художественном произведении реальных впечатлений писателя от тех мест, где он родился, жил, останавливался, встречался с родными, близкими по духу людьми» [6, с. 3].

«Это жизнь истинная и вечная, как вечна та природа, которая своей могущественной красотой звала к себе наших лучших писателей издревле, вдохновляя их, согревая теплом уютных усадеб, побуждая к благородной деятельности и паломнической подвижности. Место жизни литератора и писательский дом в представлении читателей обладают особенной атмосферой духовности. Они помогают познать внутренний мир писателя, изучить его биографию, творческие связи, художественное наследие» [6, с. 5].

Изучение усадебного быта позволяет не только выявить истоки литературного произведения, но и многое объясняет в характере, мировоззрении автора, его образе жизни и привычках. С русской провинцией, в частности, Подмосковьем неразрывны судьбы поэтов и писателей: А.Д. Кантемира, П.А. Вяземского, Н.М. Карамзина, А.С. Пушкина, Е.А. Баратынского, М.Ю. Лермонтова, С.Т. Аксакова, Н.В. Гоголя, И.С. Тургенева, А.И. Герцена, Ф.М. Достоевского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Ф.И. Тютчева, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, В.Г. Короленко и др.

К жизни и деятельности Н.В. Гоголя, например, непосредственное отношение имеют Абрамцево, Большие Вяземы, Волынское, Константиново, Можайск, Мураново, Никольское, Остафьево, Перхушково, Серпухов, Спасское, Подольск, Троице-Сергиева лавра, Троицкое-Кайнарджи, Химки, Черная Грязь и многие другие места.

В.И. Новиков в книге «Остафьево: Литературные судьбы XIX века» замечает: «Русская классическая литература — от Державина до Бунина — тесно связана с жизнью дворянской усадьбы. Именно там великие писатели (Пушкин в Захарове, Лермонтов в Тарханах, Блок в Шахматове) уже в детстве познакомились с живым источником народности. Они созревали как личности в условиях усадебного быта и впоследствии всю жизнь были связаны с этим бытом. В „деревне“ жили прототипы их героев. Нельзя забывать и то, что многие из литературных усадеб сами являются высокохудожественными произведениями искусства. Остафьево, Середниково, Мураново представляют собой уникальный синтез архитектуры и поэзии» [11, с. 3-4].

Большинство бывших усадеб теперь являются государственными музеями-заповедниками, в которых воссозданы интерьеры и атмосфера прежних лет. Они ведут активную культурную жизнь, постоянно развиваются и пополняют свои коллекции. Всем известны музеи в Абрамцеве, Муранове, Мелихове, Середникове, Захарове, Даровом, Спас-Углу и т.д. Мемориальные места отличаются высокой степенью духовной гармонии. Такова усадьба Абрамцево, где в 80-е годы XIX столетия в художественном кружке Саввы Мамонтова собирались и творили художники Васнецов, Поленов, Головин, Коровин, Врубель, Левитан, Серов, Крамской.

О. Шевелева пишет: «Усадебная бытовая культура изменялась и эволюционировала вместе с усадьбой. Во второй половине XIX века усадебный быт приобретает новые черты, что было связано с постепенным перемещением усадебных художественно-культурных центров из крупных поместий в усадьбы, принадлежавшие художественной интеллигенции и просто творческим людям. В них во второй половине XIX века формируется новый тип усадебного мира, в котором природа, искусство, общение единомышленников, жизненный строй и духовная атмосфера сливались в некое единое целое, а архитектурная среда отступала на второй план. На характере усадебного бытия сказывалась также характерная для этого времени мифологизация усадебного быта, осознание усадьбы как некоего универсального символа российского бытия. Усадебный дом с фамильными портретами, старые слуги и парк, преданья старины представали живыми свидетелями истории, связывающими прошлое с настоящим» [19, с. 1].

Говоря о прошлом, мы привыкли его идеализировать. Представление современного человека о «волшебном мире старинной помещичьей усадьбы» часто исчерпывается музейной экспозицией и поэтическими цитатами из классиков. За этой лакировкой скрываются подлинные, не всегда столь поэтичные, а скорее обыденные быт и нравы российской провинции. Рассмотрим их несколько ближе, чем позволяет интерьер любого музея.

В исследовании историка и музееведа Л.В. Беловинского понятие «усадьба» трактуется как «место непосредственного, постоянного или временного пребывания помещика» [2, с. 200], в отличие от «имения», где владелец мог и не жить совсем.

Согласно искусствоведческим источникам, расцвет русской усадьбы приходится на вторую половину XVIII — первые годы XIX века. Интенсивное усадебное строительство началось после обнародования «закона о вольности дворянской» в 1763 году. Дворяне получили право не служить и удалились в свои имения, где и начали обстраиваться, проявляя незаурядный художественный вкус. Идея была проста: усадьба помещика должна была символизировать в миниатюре незыблемость и могущество Российской империи. Особенно широко строительство развернулось в Подмосковье, наиболее близком к крупнейшему просветительскому центру России — Москве.

Загородную усадьбу старались ставить вблизи от деревни или села, принадлежавшего владельцу, но не вплотную к избам, а в несколько сот сажен от них. Владения богатого помещика были достаточно обширны и могли составлять 7 десятин (казенная десятина составляла чуть более гектара, а хозяйственная — в полтора раза больше). Усадебные дома «старосветских» помещиков, чей быт и нравы хорошо описаны Н.В. Гоголем, прятались обычно где-нибудь в низине, в окружении леса и сада. Строились они из дуба и сосны, были, как правило, одноэтажные, тесноватые, но теплые, прочные, уютные. Владелец 1000 и более душ крепостных мог выстроить себе каменный дом, в два этажа, однако в старину в России считалось, что жилье должно быть деревянным, главное — прочным и теплым.

К примеру, главный дом усадьбы Абрамцево, выстроенный в конце XVIII века, является характерным памятником деревянного классицизма. Аксаковы купили имение в 1843 году. Сохранились впечатления их гостя Н.М. Павлова (Бицына) о внешнем виде усадьбы: «С нагорья открылся вид на речку Ворю, извилистая, местами шириной в два конских перескока, а где от плотин и шире, речка Воря, с болотистыми берегами и бесчисленными бочажками, была вся в водяной траве и водяных цветах. За ее низиной укатывалась опять вверх нагорная сторона; и там вверху, на горе, в окружении еловой рощи, вперемежку с редким чернолесьем, виднелась просторная старинная помещичья усадьба — это и цель нашего путешествия: Абрамцево… Пустынный широкий двор, не засаженный во всю ширь ни кустом, ни деревом и лишь местами обнесенный перильчатой решеткой, принял нас на свою зеленую мураву. Наше появление произвело обычное оживление. Парадное крыльцо с навесом, точь в точь как в тысяче других помещичьих усадеб того времени, распахнуло перед нами свои широкие сени. Деревянный, крашеный по тесу дом с фасаду был предлинный и старинной стройки» [7, с.17].

Небольшой одноэтажный дом в селе Захарово при А.С. Пушкине тоже был деревянным, с «красной кровлей». «Дети с гувернантками и дворня размещались в двух флигелях. Строения окружал регулярный пейзажный парк, на реке Шараповке, — большой пруд очень полюбился Пушкину, вокруг — еловый лес, а дворов крестьянских всего 10 с 74 крепостными. Долицейское детство Пушкина связано с этими краями. Пушкин вспоминал, как в детские годы бегал по полям и рощам и, воображая себя былинным героем, сшибал палкою верхушки репейников» [6, с. 13].

В середине XIX века усадьбы были самых разных размеров: от совсем маленьких площадью в 10 — 20 кв. м. до огромных, со множеством жилых построек, рассчитанных на несколько сотен человек прислуги. Л.В. Тыдман пишет: «Усадебный характер жилья обуславливал большое сходство городского и сельского домов: во всех случаях жилой дом представлял собой совокупность различных по функциональному использованию помещений» [17, с. 5]. Иными словами, в каждом усадебном доме были жилая, парадная и хозяйственная (служебная) части. Они имели разную площадь и располагались тоже по-разному. Объединял усадебные постройки ряд обязательных требований: приспособленность для повседневной жизни, практичность, максимально эффективное использование жилой и хозяйственной площади дома, дешевые местные строительные материалы.

В первой половине XIX столетия для дома среднепоместного дворянства, купечества и мещан был необходим установившийся набор помещений: парадные (зал, гостиная, комната хозяйки, одновременно — парадная спальня), располагавшиеся обычно одно за другим, и жилые комнаты, предназначенные для семьи владельца дома и расположенные как правило на другом этаже (чаще верхнем) или позади парадных интерьеров. Жилые комнаты старались делать меньшими по размеру — они должны были быть теплыми зимой и удобными для жизни.

Дом Аксаковых в Абрамцеве был одноэтажный, с мезонином (антресоли и мезонины получили широкое распространение в первой половине XIX века). Сергею Тимофеевичу он понравился расположением и удобством, однако некоторые изменения в планировке были произведены. Парадную спальню разделили на две половины и превратили в жилые покои, а двери вывели в проходную комнату. Гостиная и зала стали использоваться для повседневных занятий семьи. Помещения внутри дома располагались таким образом: на западной стороне — сени, передняя, затем столовая, куда открывалось окно буфетной; следом шли кабинет С.Т. Аксакова, две комнаты неопределенного назначения, небольшим коридором отделенные от следующей, в которой жили дочери Надя и Люба. Вдоль восточного фасада — комната дочерей Веры и Ольги, спальня, гостиная и зала. Коридор в центре дома связывал нижнюю его часть с мезонином, разделенным на две большие комнаты. Одна из этих комнат была кабинетом Константина Аксакова, а в помещении напротив останавливались гости. Здесь жил в свои приезды в Абрамцево Н.В. Гоголь. Позднее эта комната стала кабинетом Ивана Аксакова.

Историки выделяют два типа планировки, сложившихся к концу XVIII в.: центрическую и осевую. При первом типе в центре здания находились либо темные чуланы и лестница, которая вела в верхние помещения, в мезонин или на антресоли, либо в центре была большая танцевальная зала. Парадные и основные жилые помещения располагались по периметру постройки. Вот описание отчего дома, сделанное Афанасием Фетом: «Поднявшись умственно по ступеням широкого каменного под деревянным навесом крыльца, вступаешь в просторные сени… Налево от этих теплых сеней дверь вела в лакейскую, в которой за перегородкой с балюстрадой помещался буфет, а с правой стороны поднималась лестница в антресоли. Из передней дверь вела в угольную такого же размера комнату в два окна, служившую столовой, из которой дверь направо вела в такого же размера угольную комнату противоположного фасада. Эта комната служила гостиной. Из нее дверь вела в комнату, получившую со временем название классной. Последней комнатой по этому фасаду был кабинет отца, откуда небольшая дверь снова выходила в сени» [18, с. 49].

Другой тип планировки — осевой: по продольной оси дома (в некоторых случаях — поперечной) проходил длинный коридор, который был совсем темным или же освещенным одним-двумя торцовыми окнами, а по сторонам его находились жилые помещения и парадные комнаты. У дядюшки Афанасия Фета «Светлый и высокий дом, обращенный передним фасадом на широкий двор, а задним в прекрасный плодовый сад, примыкавший к роще, снабжен был продольным коридором и двумя каменными крыльцами по концам» [2, с. 249].

Внутреннее убранство господского дома также подчинялось определенным стандартам. На рубеже XVIII — XIX веков в России вошла в моду удобная и дешевая мебель карельской березы, а стены вместо гобеленов и штофа стали обивать атласом светлых тонов и английским ситчиком. Новый принцип удобства и комфорта в меблировке сменил прежнюю торжественность. Мебель в гостиных начали расставлять «по интересам»: уютными уголками на несколько человек. В таком уголке обычно стоял небольшой диван на две-три персоны (как правило, пожилых дам и важных гостей), стол-бобик, за которым удобно было заниматься вышивкой, вязанием и щипанием корпии (перевязочный материал, позднее замененный ватой), кресла с корытообразными спинками, стулья. Скамеечки для ног с мягкой покрышкой были очень популярны, так как дамы в ту пору носили легкую атласную обувь, а при анфиладном расположении комнат в домах обычны были сквозняки. Камин, располагавшийся в гостиной, закрывался экраном, чтобы огонь не слепил глаза. На каминную доску ставились часы в бронзовом или деревянном золоченом корпусе в виде аллегорической сцены, а по сторонам — жирандоли и канделябры. Над диваном вешались бра, на полу помещались высокие торшеры, на столах — свечи в канделябрах. В начале XIX века для освещения стали использоваться еще и масляные лампы — кенкеты и карсели. Стены обивались легкими тканями, украшались гравюрами, лепными барельефами, акварелями. Цветы и зелень помогали создать в гостиной уют и радостную атмосферу. Если гостиных было несколько, то одна из них предназначалась для карточных игр. В игорной имелись специальные ломберные столы, покрытые зеленым сукном. Они были складные и расставлялись лакеями перед сбором гостей, с соответствующим количеством стульев.

В столовой вдоль всей комнаты стоял длинный стол-сороконожка с двумя рядами стульев. На противоположный входу «верхний» конец стола, во главе его, всегда садились хозяин с хозяйкой, по правую и левую руку от них — почетные гости. Далее гости рассаживались «по убывающей», причем каждый знал свое место, а возле входа сидели лица низшего статуса, включая детей с гувернантками и учителями.

Любопытны некоторые обычаи, распространенные в усадебных домах 1-й половины XIX века. Например, за обедом пили не ту водку, которую пьют сейчас, а множество разных водок, перегнанных на почках, травах, цветах и кореньях. Эти водки назывались пенник, полугар, третное, четвертное вино, самая дешевая — сивуха, плохо очищенная от сивушных масел. Крепость спиртного тогда была высокой, но ценилась не она, а мягкость водки, «удобность» ее для питья. Выставлять водку на стол в штофах и бутылках считалось верхом неприличия, т.к. в богатых домах пить много спиртного было дурным тоном. Блюда на званых обедах чередовались в строгом порядке: сначала мясо, потом рыба, а в промежутках между ними подавалось так называемое «ентреме»: сыры, спаржа, артишоки, которые должны были отбить вкус предыдущего блюда. Вина употреблялись соответственно кушаньям: с мясом красное, с рыбой белое, а шампанское при любых. Не полагалось мешать вина, в бокале не должно было оставаться запаха предыдущего вина, и поэтому разных бокалов и стаканчиков к блюдам ставилось много. Лакеи обносили гостей блюдами, начиная с верхнего конца, где сидели лица с высоким статусом. Прислуга чувствовала субординацию, и если еды для всех присутствующих не хватало, могла пронести какое-нибудь лакомое блюдо мимо не слишком уважаемого гостя. После обеда мужчины отправлялись в кабинет хозяина курить и пить кофе с ликерами, а дамы удалялись в будуар хозяйки, где тоже пили кофе.

Помимо званых обедов и ужинов, гостей часто приглашали на званый чай, который устраивался чаще всего в малой гостиной или малой столовой. Чай разливала хозяйка или старшая дочь. Первая чашка подавалась гостям лакеями, а потом они уходили и опустевшие чашки передавались хозяйке для споласкивания. Новую порцию чая наливали дети или молодые люди.

Для отдыха и спокойных бесед в доме могла быть и так называемая диванная, где вдоль стен стояли кожаные диваны с множеством подушек, 2-3 небольших столика, кресла и мягкие стулья. Она могла называться еще угольной (то есть угловой) и боскетной. Эта комната обильно украшалась зеленью. Например: «Мы миновали сиреневую гостиную, наполненную мебелью еще Елизаветинских дней, отразились в высоком простеночном зеркале, с улыбкой проводил нас взглядом бронзовый золоченый амур, опершийся на такие же часы, и мы оказались в небольшой, но весьма уютной комнате; вдоль двух ее стен, в виде буквы Г, тянулся сплошной зеленый диван… — Диванная-с… — произнес приказчик…» [2, с. 273].

Из особенностей усадебного интерьера интересны личные библиотеки хозяев. Иногда это были огромные, со вкусом подобранные коллекции, составлением которых занимались специально нанятые образованные люди или букинисты. На такие библиотеки профессионалами заводились книжные каталоги, в отдельных случаях даже отпечатанные в типографии. У князя М.А. Голицына была обширная коллекция редких старопечатных книг, соседствующая с размещенными в особняке 132 живописными полотнами. В барских домах существовали также оригинальные библиотеки-обманки, где шкафы закрывались дверцами с вырезанными на них и раскрашенными корешками книг, а за ними хранились сапожные колодки, бутылки из-под вина и прочий мусор. Иногда обманки служили украшением настоящих библиотек, в которых, помимо книг, могли содержаться научные приборы (глобус, телескоп), папки с гравюрами, географические карты и пр.

Любопытно, что мемуаристы, описывая бытовую обстановку усадеб, редко упоминают об иконах. В парадных комнатах их держать было не принято, там размещались портреты предков, акварели, гравюры, барельефы на патриотические темы, детские рисунки. Иконы прятались в личных покоях — кабинете хозяина и спальне хозяйки. В старинном доме могли быть небольшие образные с множеством родовых икон, но обычно было две-три, в основном семейные. В 30-е годы XIX века весьма популярными стали имитации икон: большую трехчастную гравюру с «Сикстинской мадонны» Рафаэля можно увидеть и в Ясной Поляне у Л.Н. Толстого, и на картине П. Федотова «Завтрак аристократа». Афанасий Фет вспоминал о масляной копии Мадонны Рафаэля, сидящей в кресле с младенцем на руке, Иоанном Крестителем по одну сторону и св. Иосифом по другую: «Мать растолковала мне, что это произведение величайшего живописца Рафаэля и научила меня молиться на этот образ» [18, с. 43].

Украшениями парадных комнат служила скульптура — мраморные подлинники и хорошие гипсовые копии, бронзовая и фарфоровая миниатюра. Во второй четверти XIX века в домах среднего достатка появилась гипсовая скульптура под фарфор и бронзу, которая заменяла дорогой севрский, саксонский или гарднеровский фарфор. Прежние античные сюжеты в оформлении интерьера уступили место патриотической тематике. В 40-е годы распространились дагерротипы, их вместе с фотографиями развешивали по стенам и расставляли на специальных полочках письменных столов. В то же время начали входить в моду и бумажные обои, которые расписывались вручную акварелью. Комнаты украшались бронзовыми золочеными канделябрами, бра, люстрами — елизаветинскими, екатерининскими, павловскими, александровскими, николаевскими, а также каминными часами в бронзовых или золоченых деревянных футлярах, нередко стоявшими на специальных тумбах под стеклянными колпаками. На высоких окнах висели пышные ламбрекены. Паркеты были наборные и своим орнаментом соответствовали росписи потолков.

В отдельном личном кабинете помещик предавался умственным занятиям и принимал близких друзей-мужчин. Кабинет мог служить хозяину одновременно и спальней. Непременная принадлежность этой комнаты — большой письменный стол с бронзовым письменным прибором и светильником. Прибор состоял из песочницы (жестяной коробочки с песком для промокания чернил), перочинного ножика, ножа для разрезания книг (он мог быть серебряный, бронзовый, стальной, костяной или деревянный), палочки сургуча для печатей и печатки для конвертов. Светильник представлял собой высокую штангу с двумя симметрично расположенными свечами и скользящим по штанге прозрачным бумажным экраном, чтобы огонь не слепил глаза. Со временем место тусклых свечей стали занимать масляные лампы кенкеты и карсели. Привычными составляющими кабинетного интерьера были книжный шкаф и стойка для курительных трубок. Кстати, курили тогда и некоторые дамы. Примерно после 1815 года в обиход вошли сигары, привозимые русской армией из заграничных походов, а к середине XIX века появились дамские пахитоски — тонкие длинные сигарки из резаного табака, завернутые в маисовый лист. Дома курили преимущественно трубки с длинными вишневыми чубуками и большими чашечками. Раскуривали их, как правило, комнатные слуги — к примеру, казачок. Гостей, помимо трубок, угощали гаванскими или манильскими сигарами.

Кроме описанных выше предметов, в кабинете был большой кожаный диван, на котором камердинер по вечерам стелил барину постель. В ту пору супруги не спали вместе, каждый из них имел отдельную спальню. Муж навещал жену в ее будуаре, переодевшись в домашний халат, но потом опять возвращался к себе. А. Фет свидетельствует, что «отец большею частию спал на кушетке в своем рабочем кабинете…» [18, с. 42]. Над диваном обычно висел ковер с развешенным на нем оружием, чаще всего турецким и кавказским. К кабинету примыкала гардеробная комната хозяина, которой заведовал камердинер. Кроме одежды — платья, белья и исподнего (нижнее белье), здесь помещался бритвенный столик со всеми принадлежностями, тумбочка, таз для умывания, кувшин, мыло и полотенца. В гардеробной располагалось и то устройство, которое мы сейчас называем «туалетом» и «удобством», а тогда именовали «нужником». Это «удобство» представляло собой большое кресло, иногда — красного дерева, с сидением в виде глухого ящика с двумя крышками. Одна из крышек была сплошной, а под второй — овальное отверстие. В ящике под крышками стояла ночная ваза, периодически выносимая лакеями в отхожее место. Поскольку не все господа ходили мыться в баню, в случае необходимости в гардеробную или в будуар хозяйки вносили огромный чан и натаскивали с кухни воды.

Будуар госпожи помещался недалеко от кабинета хозяина. В нем стояла двуспальная кровать, отгороженная ширмами, в ногах ее — огромная прямоугольная корзина для постельного белья. В будуаре также располагался секретер с ящичками для писем и письменных принадлежностей, стояли несколько кресел и стульев. Дамская уборная, примыкавшая к будуару, была аналогом гардеробной хозяина. Здесь также стояло «удобство» и находился туалет — изящный дамский столик с зеркалом и подъемной столешницей, под которой были расположены ящички для туалетных принадлежностей.

Интерьеры помещений, где жили и творили великие писатели 1-й половины XIX столетия, были нетипичны для богатых господских домов того времени. Главной комнатой литератора в усадебном доме был, конечно же, рабочий кабинет. Существует описание кабинета историка и писателя Н.М. Карамзина в Остафьеве — на втором этаже дома, с окном в парк. Современников поражала аскетическая обстановка комнаты, долгое время остававшейся в неприкосновенности. М.П. Погодин посетил Остафьево в 1845 году и оставил подробные воспоминания. Он нашел в кабинете «голые отштукатуренные стены, выкрашенные белой краской; у окна — большой сосновый стол, ничем не прикрытый, около него деревянный стул. На козлах с досками у противоположной стены были разложены в беспорядке рукописи, книги, тетради и просто бумаги. В комнате не было ни шкафа, ни этажерки, ни пюпитра, ни кресла, а тем более ковра или подушки. Лишь в углу стояли как попало несколько ветхих стульев. Поистине ничего лишнего, все только для работы. Удалена любая мелочь, которая могла бы отвлечь или рассеять мысль. Одним словом, благородная простота» [11, с. 28]. Такой же суровой была обстановка, в которой жил и работал Н.В. Гоголь в Москве на Никитском бульваре: на простом крашеном полу ковер, у окна — рабочая конторка, крытая зеленым сукном, в углу за ширмой — узкая жесткая кровать.

Писатель Н. Павлов оставил в своих воспоминаниях описание кабинета Константина Сергеевича Аксакова в Абрамцеве. «Павлов подчеркивал, что простота и деловитость кабинета удивительно соответствовали характеру хозяина. Главное место занимал огромный письменный стол, весь заваленный книгами, тетрадями, фолиантами. Над столом — портрет М. Ломоносова из слоновой кости» [7, с. 28].

Таким образом, общим свойством интерьера писательского кабинета является его функциональность, строгость, даже аскетизм: ничего лишнего, все только для работы и сосредоточенных размышлений.

Жизнь в старинной усадьбе «текла по давно проложенному руслу, ничем не возмущаемая» [2, с. 321]. Уездная аристократия жила в свое удовольствие: помещики ездили на охоту, содержали многочисленную дворню, шутов, приживальщиков, устраивали праздники, пикники, играли в карты, стравливали деревенских мальчишек, дворовых собак, петухов и гусей; травили огромными, специально выращенными меделянскими собаками пойманных и выращенных в ямах медведей, быков. Провинциальную скуку отчасти компенсировали долгие и обильные трапезы, прием гостей, длительные собеседования со старостой деревни, разбор конфликтов между слугами.

Русское поместное дворянство было чрезвычайно разномастно: от «старосветского» до новой чиновной аристократии. Так же разнотипна была усадебная жизнь. У одних помещиков в 1-й половине XIX века еще сохранялся старинных русский уклад, как, например, в семье Аксаковых. Другие в большей степени придерживались светского тона. Понемногу стали выходить из употребления старинные обычаи и развлечения в виде святочных гаданий и ряженых. Только у Я.П. Полонского можно найти упоминание о гадании на вещах с подблюдными песнями в девичьей и о том, что бабушка, сидя в гостиной и раскладывая пасьянс, слушала эти песни. Многие мемуаристы вспоминают пикники на природе, с коврами, подушками и самоварами (ковры тогда в дворянских кругах не берегли по причине того, что они в большом количестве ввозились из Турции, Персии, Кавказа, Хивы, Бухары). Баре сами собирали грибы, удили рыбу, ездили по ягоды.

Как уже было сказано выше, в абрамцевском доме Аксаковых уклад жизни носил отпечаток патриархальности. Аксаковы подчеркивали старинный характер своей усадьбы, не стараясь ее переделать, и ограничились самыми необходимыми переменами: ремонтом главного дома и постройкой жилого флигеля (в 1873 году на его месте была выстроена гартмановская «Мастерская»). По воспоминаниям современников, самыми оживленными комнатами в доме были столовая, кабинет С.Т. Аксакова и гостиная. Первая половина дня обычно проходила в индивидуальных занятиях, к обеду хозяева и гости сходились в столовой и по вечерам собирались в гостиной, где устраивались чтения, игры в шахматы, в пословицы. В занятия обитателей усадьбы входили и деревенские заботы. Поместье не являлось доходным, но хозяева не слишком стремились наладить хозяйство, поддерживая лишь относительный порядок в делах имения. Круг забот семейства включал наблюдение за огородом, ягодниками, а со второй половины лета варку варенья, сиропов, соленье, сушку грибов. И хотя гостеприимство Аксаковых было общеизвестно, основная прелесть усадьбы заключалась в возможности уединения. Аксаковы часто проводили в Абрамцеве не только летние, но и зимние месяцы, что объяснялось и материальными затруднениями, и нежеланием зависеть от светских условностей города. В деревне С.Т. Аксаков, как известно, предавался своим любимым занятиям — ужению рыбы, сбору грибов, дневным и вечерним гуляниям в лесу и усадебном парке и, конечно же, литературному творчеству. О своем доме в Абрамцеве он писал сыну Ивану в январе 1844 года: «Прекрасный, мирный, уединенный уголок, где есть все, что нам нужно».

Многие помещики в провинциальных усадьбах не доверялись полностью старостам и управляющим, часто воровавшим у господ, а лично вникали в тонкости хозяйственной жизни: ездили в поля и на гумно смотреть за работами, сажали сады, присутствовали на выводке лошадей на своих конных дворах, заглядывали в коровники и на птичники. Немало помещиков сами занимались расчетом и строительством мельниц, конструировали ульи, молотилки, веялки, которые потом «внедрялись» в ближайших уездах. Владельцы крупных имений иногда выезжали в свои «заглазные» деревни проверить, как идут дела, писали инструкции управляющим. Барыни варили варенья и пастилу, солили огурцы и сушили грибы, только делали это не сами, а лишь присматривали за работой. Непременным занятием были совещания с управляющими и старостами, прием докладов, ведение записей в журналах работ, сведение счетов по утрам или вечерам. Заниматься хозяйством в усадьбе значило осуществлять контроль и учет. Мелкопоместные дворяне, которым приходилось думать о куске хлеба, сами могли выезжать в поле с крестьянами и там бродить по десятинам, иной помещик мог и покосить собственноручно ряд-другой. Кое-кто занимался дома ремеслами. Особенно популярно было токарное дело, введенное в моду среди дворянства еще Петром I.

Творческим людям такие приземленные заботы тоже были не чужды. Например, поэт Е.А. Боратынский еще в детские и юношеские годы проявлял живейший интерес к сельскому хозяйству — садоводству и огородничеству. В 1841 году он разобрал маленький и тесный дом в Муранове и приступил к постройке нового. На это время поэт с семьей переселился в соседнее имение Пальчиковых Артемово, километрах в трех от Муранова. Работая над подготовкой к печати нового сборника своих стихов «Сумерки», Боратынский не забывал и о хозяйственных заботах. С наступлением тепла он каждое утро ездил в Мураново наблюдать за стройкой, возвращался к обеду, а под вечер снова отправлялся туда пешком вместе со старшими детьми. Кроме постройки дома, Боратынский в 1841 —1842 годах усиленно занимался сводом леса и устройством лесопилки. Письма его к Николаю Васильевичу Путяте полны соображений и расчетов, касающихся сбыта леса. Когда в Муранове была поставлена пильная мельница, Боратынский с гордостью писал Путяте: «Вчера, 7 марта, в день моих именин, я распилил первое бревно на моей пильной мельнице. Доски отличаются своей чистотой и правильностью» [15, с. 31].

Мурановский дом по своей архитектуре отличается от традиционных усадебных построек той эпохи с неизбежными портиком и мезонином. Со времен Боратынского он не подвергался существенным переделкам. Здание состоит из трех частей: двухэтажного основного здания, одноэтажной пристройки и примыкающей к ней двухэтажной башни. Все строение деревянное, сооруженное из вертикально поставленных бревен, но его основная часть и башня обложены кирпичом.

Боратынские поселились в новом мурановском доме осенью 1842 года. Распорядок жизни был неизменен: по-прежнему шли занятия детей с учителями, вечера были посвящены чтению новинок русской и иностранной литературы, творческие замыслы зрели в голове поэта, однако до наступления холодов хозяйственные заботы отвлекали Боратынского от писательства.

С того времени в убранстве комнат мурановского дома изменилось многое. Обстановка, принадлежавшая первым обитателям дома, смешалась с вещами его позднейших владельцев. Но со стен залы и зеленой гостиной по-прежнему смотрят фамильные портреты Энгельгардтов, в столовой на старом месте стоит круглый раздвижной стол-сороконожка. В комнате, бывшей ранее кабинетом Е.А. Боратынского, помещен письменный стол-бюро из простой березы, работы мурановских крепостных мастеров. По преданию, чертеж для него делал сам поэт. На столе — чернильница, бювар и разные мелочи, принадлежавшие Боратынскому. На стенах — его портреты, изображения его близких и друзей; среди них — гравированный Уткиным портрет А.С. Пушкина. Когда после смерти Боратынского Мураново досталось Софье Львовне Путяте (в девичестве Энгельгардт), поместье сделалось провинциальным средоточием литературной жизни. Муж С.Л. Путяты Николай Васильевич не был хорошим хозяйственником, как Боратынский, он отдавал предпочтение культурным интересам. Первыми его литературными гостями в Муранове стали Н.В. Гоголь и С.Т. Аксаков. Одна из комнат в верхнем этаже дома еще со времен Путяты получила название «Гоголевской»: в ней ночевал писатель. Здесь сохранился удобный приземистый диван-«жаба», на котором отдыхал создатель «Мертвых душ». Над диваном висит малоизвестный портрет Гоголя, принадлежавший Путяте — литография Шамина 1852 года.

Дочь Н.В. Путяты Ольга Николаевна вспоминала, как С.Т. Аксаков неподвижно и сосредоточенно ловил судаков, сидя со своими удочками на берегу мурановского пруда. Писатель был большим любителем жареных судаков и называл их «постной говядиной». Посещал Путяту в его подмосковной усадьбе и Ф.И. Тютчев. После смерти поэта его младший сын Иван Федорович, женатый на Ольге Николаевне Путяте, перевез в Мураново обстановку кабинета и спальни своего отца.

В комнате, некогда бывшей кабинетом Е.А. Боратынского, размещена удобная мягкая мебель, располагающая к отдыху и раздумьям. Хотя часть первоначальной обстановки сохранилась, преобладают здесь вещи Ф.И. Тютчева. Письменный стол, чернильница, гусиное перо со следами чернил, бювар из потертой кожи, зеленый абажур — все это тютчевское. В бюваре лежит конверт от письма к Тютчеву его зятя И.С. Аксакова.

Главная ценность Муранова в том, что оно является единственным в своем роде образцом среднепоместной усадьбы, знакомящей нас с бытом культурных представителей русского дворянства.

Говоря о жизни и нравах провинциальной усадьбы, нельзя забывать о слугах, так как именно они обеспечивали своим хозяевам повседневный комфорт.

«Комнатные» слуги жили в господском доме. Питались они в так называемой «застольной», а комнат своих и даже кроватей ни у кого из них не было. Исключение делалось для немногих, прежде всего — камердинера, который считался первым лицом среди прислуги и мог занимать помещение площадью около 8 кв. м. Повар с помощниками спали прямо в кухне. Другие комнатные слуги своего жилья не имели и ночью ложились на полу, расстилая войлок по соседству с комнатами хозяев, чтобы быть у них под рукой. «Все спали на полу, на постланных войлоках, — писал Я.П. Полонский. — Войлок в то время играл такую же роль для дворовых, как теперь матрасы и перины, и старуха Агафья Константиновна,.. нянька моей матери, и наши няньки и лакеи — все спали на войлоках, разостланных, если не на полу, то на ларе или на сундуке» [16, с. 283].

В доме у отца А.А. Фета, из маленькой девичьей, «отворивши дверь на морозный чердак, можно было видеть между ступеньками лестницы засунутый войлок и подушку каждой девушки, в том числе и Елизаветы Николаевны. Все эти постели, пышущие морозом, вносились в комнату и расстилались на пол…».

Рядом с господской спальней располагалась и «девичья», где женская незамужняя прислуга должна была шить, вышивать, вязать и выполнять разные бытовые поручения хозяйки. «Девичья» считалась одновременно жилой и рабочей комнатой, а «лакейская», нередко служившая местом ночлега для лакеев, — одной из парадных, второе название ее «прихожая гостиная». Если в городском особняке в передней всегда должен был дежурить швейцар, то в деревенской обстановке такого порядка не было: хозяева издалека слышали приближение экипажа и сами видели гостей в окно.

Комнатных слуг во множественном числе называли словом «люди», в единственном — «человек», «мальчик», «девушка», причем в звании «девушек» и «мальчиков» прислуга могла оставаться до старости. По именам звали редко, но если человек был пожилым, заслуженным и отличился каким-либо мастерством, его могли величать и по отчеству: Дормидонтыч, Степаныч, Евсеич. Комнатные слуги, в отличие от дворовых, не имели определенных обязанностей и выполняли мелкие домашние поручения да капризы вроде «подай платок» и «сбегай за квасом». Прислугу вызывали звонком: в помещении для слуг висел колокольчик, от которого шла проволока к сонетке, длинной вышитой ленте с кистью на конце, за которую надо было дергать. Мог быть и усовершенствованный колокольчик с пружинкой, располагавшийся на столе или ночном столике возле кровати. Звонили в него, нажимая на кнопку.

Дворни в помещичьих усадьбах было достаточно. «Слуг по тому времени держали много», — вспоминал Афанасиий Фет. [18, с. 32]. Поэт Я.П. Полонский писал о рязанском доме своей бабушки: «Эта передняя была полна лакеями. Тут был и Логин, с серьгою в ухе, бывший парикмахер,… и Федька-сапожник, и высокий рябой Матвей, и камердинер дяди моего, Павел… Девичья вся… была разделена на углы; почти что в каждом угле были образа и лампадки, сундуки, складные войлоки и подушки… Кушанья к столу носили через двор. Там жили дворецкий с женой, жена Логина с дочерьми, жена Павла с дочерьми, повар, кучер, форейтор, садовник, птичница и другие… Сколько было всех дворовых у моей бабушки — не помню, но полагаю, что вместе с девчонками. Пастухом и костцами, которые приходили из деревень, не менее шестидесяти человек» [16, с. 281, 283-284]. Дворовые имели иной статус, чем комнатная прислуга. Они были специалистами, и каждому поручалось определенное дело: черная кухарка готовила пищу для крепостных, садовник с помощником занимались цветами, огородницы, скотница, дворник, кучера, конюхи, псари, форейторы, столяр также исполняли узкий круг обязанностей. Они жили в людской избе, реже — в небольших отдельных избушках. В таких слугах нуждались и до известной степени их берегли. Из комнатных крепостных ценили только повара, которого покупали за большие деньги, посылали учиться и до известного предела прощали ему дерзости и пьянство.

По свидетельствам современников, комнатная прислуга в поместьях нередко воровала и пьянствовала, грабила крепостных крестьян, по существу — своих же товарищей по несчастью. Но есть и иные примеры — например, пушкинский Савельич и аксаковский Евсеич (прототипом последнего послужил реальный человек). Эти слуги по-отечески заботились о своих малолетних господах. Некоторые из крепостных смотрели на себя как на часть барской семьи, и хозяева часто относились к ним как к почтенным и уважаемым, не позволяя своим детям грубить той же няне. Афанасий Фет отмечал: «Конечно, всякая невежливость с моей стороны к кому-либо из прислуги не прошла бы мне даром» [18, с. 62]. Примечательно, что чем выше было положение дворянина, тем более вежливым он был с низшими. Мемуаристы, вспоминая о подлинных вельможах, отмечают их ровное отношение к людям любого положения, вплоть до прислуги. Настоящий аристократ даже лакею мог говорить «вы». Это его не унижало, так как ему не нужно было доказывать свое положение. Наоборот, чем ниже положение человека, тем презрительнее он относился к тем, кто стоял на более низкой ступени. Самыми взыскательными и капризными клиентами в трактирах были лакеи.

Преданные слуги — няньки, камердинеры, горничные, ключницы — старились вместе со своими хозяевами и принимали их последний вздох либо сами умирали у них на руках, горько оплакиваемые, точно близкие родственники. Особая душевная близость у господ была со своими кормилицами, а также с молочными братьями и сестрами. С.Т. Аксаков оставил о своей кормилице такие слова: «Кормилица, страстно меня любившая, опять несколько раз является в моих воспоминаниях, иногда вдали, украдкой смотрящая на меня из-за других, иногда целующая мои руки, лицо и плачущая надо мною. Кормилица моя была господская крестьянка и жила за тридцать верст; она отправлялась из деревни пешком в субботу вечером и приходила в Уфу рано поутру в воскресенье, наглядевшись на меня и отдохнув, пешком же возвращалась в свою Касимовку, чтобы поспеть на барщину. Помню, что она один раз приходила, а может быть, и приезжала как-нибудь, с моей молочной сестрой, здоровой и краснощекой девочкой» [1, c. 288].

Век русской усадебной жизни со всеми ее нюансами давно прошел, однако справедливы слова академика Д.С. Лихачева: «Показатель культуры — отношение к памятникам». Пока существует литература, исследователи будут обращаться к воспоминаниям о давно прошедших временах, чтобы проследить путь становления классика, выявить важные детали его жизни, истоки создания литературного произведения. По мнению Д.С. Лихачева, вещественная атмосфера, в которой жил писатель, «также становится литературным документом и соответственно принадлежностью нашей национальной культуры. Дом писателя, предметы обихода, окружающий пейзаж — все это необходимые компоненты его „художественной вселенной“. Материальные памятники — связующее звено между писателем и современным читателем. Часто благодаря знакомству с ними становится понятным многое из того, что в другом случае требует специального анализа».

Интерес к человеку всегда выше интереса к мертвым вещам, поэтому из литературных усадеб для наших современников наиболее привлекательны те, которые, не всегда блистая особыми архитектурными достоинствами, сохраняют для нас образы классиков и неповторимую духовную атмосферу эпохи первой половины XIX столетия. Это не только Абрамцево, Мураново, Остафьево, Середниково, но и Михайловское, Тарханы, Ясная Поляна, многие другие памятные места российской глубинки. Все они нуждаются в нашем особенном, бережном отношении.

Литература:

1. 1. Аксаков С.Т. Детские годы Багрова-внука. — Собр. соч. В 4-х т. — Т. 1. — М., 1955.
2. 2. Беловинский Л.В. Изба и хоромы: Из истории русской повседневности: Научно-познавательное издание. — М.: ИПО «Профиздат», 2002. — (Сер. «История повседневности». Вып. 1).
3. 3. Государственный историко-художественный и литературный музей-заповедник Абрамцево: Фотопутеводитель / Сост. И.А. Рыбаков. — М.: Планета, 1991.
4. 4. Греч А.Н. Венок усадьбам. — В кн.: Памятники Отечества: Альманах, 1994, № 3 — 4 (Вып. 32). — С. 5.
5. 5. Дворянские гнезда России: История, культура, архитектура: Очерки. — М.: Изд-во «Жираф», 2000.
6. 6. Литературное Подмосковье: Учеб. пособие / Мин-во образования РФ; Моск. пед. ун-т. — М.: Изд-во «ВЕК», 1998.
7. 7. Музей-заповедник «Абрамцево»: Очерк-путеводитель. — 2-е изд. — М.: Изобраз. искусство, 1988.
8. 8. Музей-усадьба «Абрамцево»: Путеводитель / АН СССР; Ин т истории искусств. — М., 1960.
9. 9. Мураново: Альбом. — М.: Моск. рабочий, 1986.
10. 10. Новиков В.И. Большие Вяземы. — М.: Моск. рабочий, 1988. — (Памятники Подмосковья).
11. 11. Новиков В.И. Остафьево: Литературные судьбы XIX века. — М.: Знание, 1991.
12. 12. Пахомов Н.П. Абрамцево. — М.: Моск. рабочий, 1969.
13. 13. Пахомов Н.П. Музей Абрамцево. — М.: Сов. художник, 1968.
14. 14. Печерский М.Д. Остафьево. — М.: Моск. рабочий, 1988.
15. 15. Пигарев К. Мураново. — М.: Моск. рабочий, 1948.
16. 16. Полонский Я.П. Проза. — М., 1998.
17. 17. Тыдман Л.В. Изба. Дом. Дворец: Жилой интерьер России с 1700 по 1840-е годы / ГУОП; Научно-исследовательский методический центр охраны населения; Научно-исследовательский музей русской архитектуры им. А.В. Щусева. — М.: Прогресс-Традиция, 2000.
18. 18. Фет А.А. Воспоминания. — М., 1983.
19. 19. Шевелева О. Усадебный быт конца XIX — начала XX вв. в воспоминаниях современников (на примере усадьбы Михайловское) // Sheveleva. htm.
    

Российский Дом теней | The New Yorker

Ответом стало человеческое жертвоприношение, «один из старейших локомотивов в истории», — пишет Слезкин. «Чем сильнее ожидание, тем непримиримее враги; чем непримиримее враги, тем больше потребность во внутренней сплоченности; чем больше потребность во внутренней сплоченности, тем актуальнее поиск козлов отпущения ». Вскоре в сталинском Советском Союзе начались чистки. Не было бы таких вещей, как несчастный случай или ошибка — любое отклонение от добродетели и обещанных достижений было результатом преднамеренного саботажа.Это логика черной магии, духов и ведьм и охоты на ведьм. Было вполне естественно, что жертвы охоты оказались среди тех, кто привел в действие первоначальное пророчество.

Трудно представить себе сейчас детскую площадку в одном из дворов и паназиатский бар с лапшой на первом этаже, но на протяжении 1937 и 1938 годов Дом правительства был водоворотом исчезновений, арестов и смертей. Списки арестованных были подготовлены советской тайной полицией Н.Г.Б., и были одобрены Сталиным и его ближайшими соратниками. Аресты произошли посреди ночи. Группа Н.К.В.Д. Офицеры подъезжали к зданию на «Черном вороне», стандартном автомобиле секретной полиции, который имел силуэт хищной птицы. Историю, которую я слышал много раз, но которая кажется апокрифической, заключается в том, что N.K.V.D. Агенты иногда использовали мусоропроводы, которые, как большие трубы, проходили через многие квартиры, выскакивая из дома подозреваемого, не стучав в дверь.После формального судебного разбирательства, которое могло длиться от трех до пяти минут, заключенных увозили влево или вправо: тюремное заключение или казнь. «Большинство арендаторов Дома правительства оказались вправо», — пишет Слезкин.

Никто публично не упомянул обвиняемых и не рассказал об их тяжелом положении оставшимся в живых членам семьи. В целом, пишет Слезкин, те, кто жил в Доме правительства, «верили, что враги на самом деле были повсюду» и что любые невинные жертвы были отдельными ошибками в добродетельном кровопролитии.Он цитирует дневниковую запись Юлии Пятницкой, чей муж, чиновник Коминтерна, был арестован вместе с семнадцатилетним сыном в Доме правительства в 1937 году. Пятницкая переживает за сына и разрывается между двумя враждующими сторонами. образы ее мужа: честного революционера и предполагаемого врага народа. Когда она думает о первом, она пишет: «Мне так его жаль, и я хочу умереть или бороться за него». Но когда она размышляет над вторым: «Я чувствую себя испорченной и противной, и я хочу жить, чтобы видеть их всех пойманными и не жалеть их.В общей сложности, по словам Слезкина, восемьсот жителей Дома правительства были арестованы или выселены во время чисток, тридцать процентов населения дома. Было расстреляно триста сорок четыре человека.

Вскоре аресты перекинулись от арендаторов к их няням, охранникам, прачкам и уборщицам на лестничных клетках. Комендант дома был арестован как враг народа, как и начальник хозяйственного отдела Коммунистической партии. Выявлялось столько врагов народа, что отдельные квартиры переворачивались с мрачной абсурдной скоростью.В апреле 1938 года директор Кузнецкого металлургического завода Константин Бутенко переехал в квартиру 141, освободившуюся после ареста ее предыдущего жильца, заместителя комиссара Минздрава. Бутенко занимал четыре комнаты в течение шести недель, прежде чем его самого арестовали, а его семью выселили. Место занял Матвей Берман, один из основателей ГУЛАГа. Берман был арестован через полгода и расстрелян в следующем году.

Как-то не так давно я навестил женщину по имени Анна Борисова, чья квартира находится через двор от моей.Борисова — художник-любитель и поэт, ее фотографии покрывают стены ее гостиной вместе с выцветшими семейными портретами. Пространство похоже на просторный салон. Борисова поставила чайник, соленый сыр и лепешку. Она рассказала мне о своем дедушке Сергее Малышеве, советском чиновнике, отвечавшем за продовольственные рынки и торговлю. Борисова пояснила, что 1937 год он провел в припадке тревоги. «Он почувствовал предчувствие», — сказала она. «Он всегда ждал, никогда не спал по ночам». Однажды вечером Малышев услышал шаги, идущие по коридору, и упал замертво от сердечного приступа.В каком-то смысле его смерть спасла семью: ареста не было, а значит, и причины выгнать родственников из квартиры. «Поскольку он умер своей смертью, все осталось в нашей семье — квартира, все, — сказала Борисова. «И после этого нас никто никогда не трогал».

Мой друг Толя, режиссер-документалист, рассказал мне, как пережил те годы его дед, урожденный Иосиф Фрадкин. До революции он дал себе псевдоним Бориса Волина, обыгрывая русское слово воля , которое означает и силу воли, и свободу.(Переименование было популярной модой большевиков. Владимир Ульянов называл себя Владимиром Лениным; Иосиф Джугашвили взял имя Иосиф Сталин.) Волин мог быть суровым, воинственным человеком. Он занял пост в Главлите, советской цензурной организации, и объявил о «решительном повороте к крайней классовой бдительности». К середине тридцатых годов Волин был заместителем главы Народного комиссариата просвещения, раннесоветского органа пропаганды и образования. Однажды осенью 1937 года, после драки со своим начальником, подлым человеком по имени Андрей Бубнов, у Волина случился сердечный приступ.Следующие несколько месяцев он провел в государственных больницах и домах престарелых. После выздоровления он обнаружил, что Бубнов вместе со всеми, кроме одного заместителя из министерства, был арестован и расстрелян.

Я заметил Толе, что, должно быть, было страшно узнать, что многие из ваших коллег и друзей были ликвидированы в ваше отсутствие. Мы сидели в его квартире, окруженные стопками старинных книг и семейных артефактов. Центром квартиры является старый кабинет его деда, величественная комната с тяжелым письменным столом и впечатляющей стеной с деревянными и стеклянными полками от пола до потолка.«Дело в том, — сказал Толя, — до этого ужасного открытия было много других». Один из братьев Волина был советским разведчиком, работавшим в США под прикрытием военного атташе. Его отозвали, арестовали и расстреляли. Одна из сестер Волина была замужем за Н.К.В.Д. офицера, и жили они в Доме правительства, в соседней квартире. Когда коллеги мужа пришли арестовать его, он насмерть выпрыгнул из окна квартиры.

Волин, как я узнал, держал за диваном чемодан с теплой одеждой, готовый на случай ареста и приговора к ГУЛАГу.Его жена сожгла архив документов, относящихся к тому времени, когда он был эмиссаром большевиков в Париже, опасаясь, что работа заклеймит его как иностранного шпиона. Своей дочери, матери Толи, они дали своеобразный набор инструкций. Каждый день после школы она должна была подниматься на лифте на девятый этаж, а не на восьмой, где жила семья, и смотреть вниз на лестничную клетку. Если бы она увидела N.K.V.D. агент за пределами квартиры, она должна была снова подняться на лифте, спуститься вниз и бежать к дому друга.

Мы говорили об атмосфере в здании тогда, о том, что, должно быть, думали дедушка и бабушка Толи, когда светлый и справедливый мир, который, как они думали, они построили, начал каннибализировать сам себя. «Они могли думать только об одном: как выжить. Я глубоко уверен в этом », — сказал он. «Они не могли ни в малейшей степени вмешиваться, контролировать ситуацию. Силы, с которыми они столкнулись, были библейскими, как и сама борьба с природой ».

Аресты прекратились, как после черной и яростной бури.Последними убитыми были офицеры НКВД. «Проснувшись после оргии, Сталин и оставшиеся в живых члены ближайшего окружения должны были избавиться от тех, кто ее устроил», — пишет Слезкин. Незадолго до этого новая трагедия постигла жителей дома и всю страну: вторжение нацистской Германии в июне 1941 года. Дом правительства был эвакуирован, его жители разбросаны по городам по всему Советскому Союзу. Слезкин сообщает, что около пятисот человек из здания ушли на войну; сто тринадцать из них были убиты.В советском сознании война была событием столь же мощным, как революция. Конфликт, как пишет Слезкин, «оправдал все предыдущие жертвы, как добровольные, так и невольные, и предоставил детям первых революционеров возможность доказать еще одной жертвой, что их детство было счастливым, что их отцы были чисты и чисты. что их страна была их семьей, и что их жизнь была действительно прекрасна даже после смерти ».

После войны жители Дома правительства вернулись, но прежний дух здания исчез.В сороковые годы, когда новые жители смешивались со старыми, а мебель въезжала и уезжала, это место, по словам Слезкина, было «более оживленным, шумным, беспорядочным и менее эксклюзивным». По всему городу выросли новые элитные жилые дома, в том числе сталинские небоскребы «свадебный торт», и Дом правительства перестал быть единственным престижным адресом Москвы.

Культ Сталина и, как следствие, миф о советской добродетели и исключительности — «узы, которые держали вместе разрозненных выживших членов Дома правительства», пишет Слезкин, — начали разрушаться в 1956 году, когда Хрущев однажды Житель этого дома, ныне первый секретарь Советского Союза, произнес секретную речь о преступлениях Сталина на ХХ съезде партии.Это нарушение непогрешимости СССР было душераздирающим для поколения первых большевиков-революционеров. Дед Толи, к тому времени преподававший в Институте марксизма-ленинизма, был потрясен этим выступлением. Его жена умерла незадолго до этого, и Толя сказал мне, что эти два события «отправили его в могилу». Он умер в течение года в возрасте семидесяти одного года.

Родители Толи были типичными представителями следующего поколения советской интеллигенции: успешными и внешне не подвергавшимися сомнению коммунистической системой, но в частном порядке питавшими сомнения и разочарования.Толя, как и многие его друзья, вырос в тени послевоенной мощи Советского Союза и в хорошем настроении. Одно из самых ранних его воспоминаний — это первый космический полет Юрия Гагарина в 1961 году, который его семья смотрела по телевизору — устройства, которое в то время в Москве было чрезвычайно мало. «Гагарин совершил полет, и теперь мы, СССР, оказались на вершине мира», — сказал Толя, описывая настроение того времени. «Я чувствовал себя в самом центре вселенной».

В те годы жители Дома правительства все еще де-факто были членами советской элиты, даже если уже не все высокопоставленные бюрократы.В одном из дворов находился «особый диспансер», почти секретный продуктовый магазин и кафетерий, в которых предлагались продукты и различные деликатесы, которые невозможно было найти по субсидированным ценам. Толя сказал, что в принципе никто из его семьи не воспользовался магазином, но что несколько раз группа молодых людей устраивала импровизированную вечеринку, отправляла в магазин одного из его друзей и вдруг «стол будет накрыт на двадцать человек».

В квартире, которую я сейчас снимаю, жил сын Сергушева Владимир со своей матерью и очаровательной красавицей Нонной.У нее были напряженные отношения со свекровью, которая находила интерес молодой женщины к губной помаде, кружевным перчаткам и ночам в театре явно буржуазным. Имя Сергушева помогло Владимиру устроиться на работу в КГБ. Он был умным и вдумчивым человеком, но со слабыми нервами. В пятидесятые годы он потерял кейс атташе, заполненный сверхсекретными документами, когда находился в командировке в Германии, и был незаметно уволен из секретных служб. Он устроился профессором и экономистом, имея доступ к таким угощениям, как осетрина и бананы.У него был сын, у которого в 1975 году родилась дочь — моя квартирная хозяйка Марина. Она сказала мне, что, когда она была ребенком, история здания была в значительной степени забыта или намеренно игнорировалась. Повзрослев, она знала, что у ее прадеда есть собственная запись в советской энциклопедии, но она не думала о нем как о человеке, который помог сформировать историю.

Осужденные: Жизнь в Хрущевке

Хотя первые прототипы московских сборных домов Хрущевки — дешевые, простые в строительстве многоквартирные дома — были возведены в столице России еще в 1940-х годах, в рамках масштабного государственного жилищного проекта они увидели Появление по всей стране не было начато до середины 1950-х годов при советском лидере Никите Хрущеве (отсюда и название).

Хрущевка простая — это жилой дом, рассчитанный на массовое строительство в рекордные сроки и с минимальными затратами. Большинство зданий пятиэтажное, что, кстати, является максимальным количеством этажей, разрешенным российскими строительными нормами без лифта. Иногда строили и крущевки поменьше, трех- или четырехэтажные, но их было немного и они были очень редки. Дешевые многоквартирные дома не предлагали особого комфорта: жителям приходилось — и до сих пор остается — мириться с низкими потолками, ужасной звукоизоляцией и отсутствием лифтов, среди прочего.

Российская газета «Коммерсантъ» сообщила, что мэр Москвы Сергей Собянин впервые объявил о своем плане сноса хрущевок во время встречи с президентом Владимиром Путиным 21 февраля. По данным газеты, программа Собянина может положить конец более 8000 жилых домов, в которых есть колоссальные 25 миллионов квадратных метров жилой площади — десятая часть всей жилой недвижимости Москвы. Если план получит зеленый свет, 1,6 миллиона москвичей придется переселить.В мэрии заявляют, что эти граждане получат квартиры такого же размера и в том же районе, в котором они сейчас живут, или, по крайней мере, в разумной близости от него.

Исчерпывающий список хрущевских построек, подлежащих сносу, до сих пор не составлен. Власти города готовят некоторые предварительные планы, которые будут обнародованы 1 мая. После этого будет проведено голосование, и жители каждой хрущевки решат, хотят ли они сносить свои дома, поэтому судьбу каждого дома решат сами проживающие. внутри.

Между тем, жители уже разделены: те, кто готовы защищать то, что они называют своим домом, и те, кто с радостью покинул бы свои ветхие жилища.

Известные доходные дома в Санкт-Петербурге, Россия

Известный своими дворцами и музеями и полностью пропитанный атмосферой былой славы, Санкт-Петербург в широком историческом плане является очень современным городом. Его развитие совпало с общеевропейской тенденцией к урбанизации и принятию квартиры как основного стиля проживания горожан.К середине XIX века лишь крошечный процент населения, находящегося на самой вершине социальной лестницы, мог позволить себе жить в частных домах, а подавляющее большинство петербуржцев переезжало в съемное жилье в многоквартирных домах.

Доходный дом был не только самым простым способом размещения быстро растущего населения города, но и привлекательным вложением средств для богатых купцов и промышленников Санкт-Петербурга и даже для многих представителей аристократии.Многоквартирные дома, обычно четырех- или пятиэтажные, с небольшим внутренним двором, начали появляться по всему историческому центру города, нося имена выдающихся граждан, которые построили их.

Владельцы часто располагали своими коммерческими помещениями и собственными квартирами на нижних этажах здания, при этом второй этаж традиционно занимали самые роскошные жилые помещения, а квартиры уменьшались в размерах и красоте с ростом этажа.

Поскольку для многих владельцев многоквартирный дом был бы их собственным домом, а также бизнес-проектом, они, как правило, были готовы щедро тратить деньги на оформление и дизайн.Среди доходных домов Петербурга конца XIX — начала XX веков немало шедевров эклектики, возрождения, модерна и русского неоклассицизма. Источники вдохновения архитекторов варьировались от классических храмов до венецианских дворцов и средневековых замков, а в некоторых случаях тщательно продуманные украшения стали синонимами самих зданий, так что такие названия, как «дом с башнями» или «дом с совами», имеют почти официальный статус в местной номенклатуре.

Великая эра жилых домов в Санкт-Петербурге внезапно закончилась Октябрьской революцией. За благородным исключением нескольких новаторских конструктивистских жилищных проектов конца 1920-х годов и нескольких кварталов, которые выиграли от сталинского строительного бума 1950-х годов, главными советскими решениями жилищной проблемы были сперва нарезка дворцов и особняков. и величественные квартиры дореволюционной элиты в тесные коммунальные квартиры, а затем и бесконечные ряды монотонных сборных домов, составляющих большую часть Санкт-Петербурга.Спальные районы Петербурга.

Тем не менее, именно сравнительное отсутствие строительных проектов 20-го века позволило Санкт-Петербургу сохранить исторический облик центра города, подобный музею дореволюционной эпохи, — факт, признанный решением ЮНЕСКО обозначить всю территорию под открытым небом. объект всемирного наследия в 1990 году. В то время как многие исторические здания Санкт-Петербурга подвергались шокирующим злоупотреблениям и заброшены в течение последнего столетия, ощущение жизни среди разлагающегося величия прошлой цивилизации имеет коварное очарование, которое соблазняет как местных жителей, так и гостей города.В этом отношении Санкт-Петербург поистине является «Северной Венецией», и нигде сочетание современной жизни с социальным порядком и дизайном прошлого не ощущается более ощутимо, чем в величественных исторических многоквартирных домах города.

Великолепный неоклассический жилой дом начала 19 века рядом с Марсовым полем, Adamini House имел многочисленные связи с дореволюционной культурной элитой Санкт-Петербурга.

Это пятиэтажное здание на углу Литейного проспекта и улицы Пестеля является великолепным образцом мавританского стиля и стало визитной карточкой как на топографических, так и на литературных картах Санкт-Петербурга.Петербург.

Это северное современное здание, расположенное на реке Фонтанке, хорошо известно своим эффектным архитектурным оформлением, окружающим два широких двора, и большим количеством выдающихся людей, которые жили здесь в разное время.

Две высокие шестиугольные башни, примыкающие к этому впечатляющему дому на площади Льва Толстого (площадь Льва Толстого), потрясающе сочетают в себе мотивы готики и ренессанса.

Дом архитектора Федора Лидваля на Каменоостровском проспекте — яркое воплощение северного модерна с четырьмя асимметричными крыльями, демонстрирующими развитие Лидваля этого стиля.

Это необычное здание в стиле модерн, хоть и несколько в стороне, но является одним из самых известных в Санкт-Петербурге благодаря великолепной керамической мозаике, покрывающей весь пол фасадов.

Поразительное асимметричное здание рядом с рекой Фонтанка, жилой дом Капустина насчитывает более века, но его чрезвычайно упрощенная версия Style Moderne теперь кажется удивительно современной.

Одно из немногих светских построек эпохи русского Возрождения в Санкт-Петербурге, буйно оформленный жилой дом архитектора Николая Никонова — сказочное творение и одно из самых оригинальных зданий города.

Эти три грандиозных жилых дома в ряд на Каменноостровском проспекте стали пионерами русского неоклассицизма, сочетающими современные методы и пропорции с классическими формами.

Этот большой комплекс зданий на Каменноостровском проспекте представлял собой вершину буржуазной роскоши дореволюционной эпохи и был домом для нескольких знаменитых жителей Санкт-Петербурга.

Это монументальное здание в стиле эклектики отличается высокой аркой и богато украшенным четырехэтажным фасадом.Его построил Павел Сузор, один из лучших и плодовитых петербургских архитекторов.

Это небольшое замечательное здание XVIII века славится на весь Петербург своей ротондой, которая объединяет не одно поколение горожан своими мистическими тайнами и мощной энергетикой.

Этот дом в стиле модерн рядом с Таврическим садом, известным своей поразительной башней, был местом встречи сливок Санкт-Петербурга.Петербургские писатели Серебряного века в гостях у выдающегося поэта и критика Вячеслава Иванова.

Это здание мало примечательной архитектуры, но имеет богатую историю. В разное время здесь проживало более пятидесяти известных российских ученых, самым известным из которых был лауреат Нобелевской премии физиолог Иван Павлов.

Этот дом в центре города является великолепным памятником северного модерна, в народном стиле, соединяющем Санкт-Петербург.Петербург с ближайшими северными соседями.

Виктор Шрётер, пионер «кирпичного стиля» в конце 19 века, использовал свой дом и соседний многоквартирный дом, чтобы познакомить Санкт-Петербург со своими революционными методами.

Оригинальное здание с трагической историей, эта конструктивистская достопримечательность на Троицкой площади (Троицкой площади) подверглась почти так же жестокому обращению, как и диссиденты царской эпохи, для которых она была построена.

Это центральное конструктивистское здание было спроектировано как коммуна инженеров и писателей, «строителей социализма». Он предлагал молодым советским гражданам новую модель жизни с очень неоднозначными результатами.

Этот привлекательный прибрежный комплекс, построенный для партийной элиты Ленинграда, был одним из последних конструктивистских зданий в городе, сочетающих в себе очень современные формы с высоким уровнем роскоши внутри.

Большой шаг Москвы: это самый крупный проект по сносу городской застройки в истории? | Города

В 1970-х машинист Евгений Рудаков жил в коммунальной квартире с 30 людьми на севере Москвы, где «всегда была очередь в туалет». Еще он стоял в очереди на свою квартиру через институт, в котором работал.

Наконец подошла его очередь, и он и его жена получили двухкомнатную квартиру на улице Гримау, 16. Построенное в 1957 году четырехэтажное 64-квартирное здание считается первой «хрущевкой», своего рода сборным малоэтажным домом, возводившимся десятками тысяч по всему СССР и получившим название после — Советский лидер Никита Хрущев (этот разговорный термин стал применяться к почти любому позднесоветскому пятиэтажному жилому дому.)

Сейчас улица Гримау, 16, вместе с 7 900 другими советскими многоквартирными домами в Москве должны быть снесены в рамках одной из крупнейших в истории программ городского переселения. При поддержке президента Владимира Путина мэр Москвы Сергей Собянин объявил программу «абсолютной необходимостью» для замены стареющего жилья. Он пообещал, что замененные квартиры будут в среднем на 20% больше.

Однако для Рудакова это всего лишь еще один пример прецедента извлечения прибыли по сравнению с наследием.«Это первый многоквартирный дом, построенный Хрущевым. Теперь они не обращают на это внимания », — сказал он о своем доме. «Деньги превыше всего». Он добавил, что «не знает, почему Путин сказал» снести такие плоские блоки. «Дом хороший, стены толстые».

Евгений Рудаков, который живет в многоквартирном доме, который считался первой Хрущевкой, когда он был построен в 1957 году. Фотография: Алек Лун

Многие жители присоединились к его высказываниям, опасаясь, что правительство построит огромные жилые башни, а не комфортабельные кварталы. , и переселяют людей подальше от их нынешних адресов.По их словам, многие хрущевки можно отремонтировать. Аналитики утверждают, что движущей силой проекта сноса являются политика и прибыль.

Они вытесняют людей, как при Сталине

Лена Богущ

Кроме того, федеральное законодательство, наделяющее правительство Москвы полномочиями сносить целые кварталы, имеет тревожные последствия для прав жителей и владельцев малого бизнеса. Жители, которые не подпишут договор о передаче квартиры в собственность в течение двух месяцев, будут привлечены к суду.«Выгоняют людей, как при Сталине», — заявила активистка Лена Богущ.

Активист оппозиции и бывший депутат Дмитрий Гудков отметил, что закон позволит правительству сносить не только советские сборные дома, но и близлежащие «аналогичные» здания. На вопрос о том, как будет решаться судьба близлежащих домов, автор закона, депутат Михаил Дегтярев недавно сказал TV Rain, что городская комиссия просто «возьмет район и обведет» все это для сноса.

«Закон допускает реализацию программы не в интересах жителей, а в интересах строительного холла», — сказал Гудков. Активисты

говорят, что жители, которые не подпишут договор о передаче квартиры в собственность в течение двух месяцев, будут привлечены к суду.

С момента прихода Собянина к власти в 2010 году Москва реализовала несколько крупных градостроительных проектов. Он отремонтировал Парк Горького, открыл МКАД и начал ремонт одного миллиона квадратных метров улиц стоимостью 120 миллиардов рублей (1,4 миллиарда фунтов стерлингов).Он стимулировал снос и реконструкцию гигантских советских промышленных территорий.

Но программа реновации пятиэтажных домов, как ее эвфемистически называют город, будет пока что самым крупным мероприятием. Хотя город еще не перечислил здания, которые будут снесены, Собянин пообещал, что 25 миллионов квадратных метров жилой недвижимости — более 10% жилого фонда города — будут снесены. По оценкам, будет переселено 1,6 миллиона человек. Город заявляет, что потратит не менее 300 миллиардов рублей, а по оценкам независимых экспертов фактические инвестиции составят 3 триллиона рублей.

Непонятно, какие постройки придут на смену советскому жилью. Главный архитектор Москвы отказался от комментариев, а мэрия попросила письменные вопросы, но не ответила на них.

Хрущевки, повсеместно распространенные на территории бывшего СССР, являются свидетельством радикальных перемен в советской политике и культуре. При Иосифе Сталине архитектура «сталинской империи» прославила СССР грандиозными формами, и большинство новых жилищных проектов были индивидуально спроектированными, декоративными, просторными кирпичными зданиями, предназначенными для советской элиты.Большинство населения проживало в шатких бараках и переполненных коммунальных квартирах, пользовалось туалетом и кухней и купалось в общественных паровых банях. После прихода к власти Хрущева он заявил, что архитектура последних 20 лет была полна дорогостоящих излишеств, которые «наносили значительный ущерб экономике и препятствовали улучшению жилищных, культурных и социальных условий для рабочего класса». Вместо этого государству следует построить не украшенное сборным домом жилье, которое можно было бы возвести дешево и быстро, с целью предоставить каждой семье отдельную квартиру.

Жилой дом в Москве построен в 1961 году из быстровозводимых панелей. Фотография: SVF2 / UIG через Getty Images

Так началось трехдесятилетнее движение жилищного строительства, которое было беспрецедентным в истории человечества. Он положил начало новому индустриальному подходу к строительству: в районе Черемушки, где живет Рудаков, были опробованы несколько различных конструкций сборных домов, а также планировка жилого района — минимизация сквозного движения и максимальное использование зеленых насаждений — которая будет повторяться. по всей стране.

Работая в основном с бетонными панелями и другими заводскими компонентами, бригады рабочих соревновались, кто быстрее всех сможет собрать огромные плоские блоки. Одна команда справилась с этим за 11 дней. По данным Росстата, количество построенного государством жилья подскочило с 26,9 млн кв. М во второй пятилетке (1933-1937 гг.) До 152,2 млн кв. М в 1956-60 гг. И 227,6 млн кв. 1966-1970 гг. С 1955 по 1964 год четверть советского населения, или 54 миллиона человек, получили собственные квартиры.К 1975 году государство построило 1,3 миллиарда квадратных метров жилья, и оно продолжало возводиться в огромных количествах вплоть до распада Советского Союза.

Программа будет реализована не в интересах жителей, а в интересах строительного холла

Дмитрий Гудков

Впервые в городе большое количество людей получили частное жилье. Это масштабное переселение ознаменовало собой повышение качества жизни, изменение жизненных привычек и культурный сдвиг, который был отмечен в произведениях, в том числе в оперетте Дмитрия Шостаковича «Черемушки», названной в честь района, где были построены первые хрущевские квартиры.«Посмотри, коридор наш, посмотри, вешалка наша! Вся квартира наша, наша! Кухня тоже наша, наша! » исполнил главных героев фильма 1962 года по оперетте.

По словам Ольги Казаковой, аспиранта по истории искусств и директора Института модернизма, одна из теорий заключается в том, что наряду с политикой десталинизации Хрущева уединение, допускаемое квартирами в Хрущевке, способствовало росту диссидентской активности, такой как самиздат. (копирование и передача запрещенной литературы вручную), 1960-е гг.

Кроме того, новое жилье было довольно малонаселенным, а общие зоны и зеленые насаждения способствовали общению между соседями, по словам Николая Ерофеева, студента философии в Оксфорде, который пишет свою диссертацию о послевоенном советском жилье. Еще у него есть квартира в хрущевке, которую, вероятно, снесут.

Владимир Путин попросил мэра Москвы Сергея Собянина снести все хрущевки в Москве к 2018 году. Фото: Андрей Махонин / ТАСС.

Конечно, у такого массового жилья были недостатки.На высоте функционализма хрущевки были архитектурно однообразны: прямоугольные, пятиэтажные коробки с равномерно расположенными окнами, балконами и лестничными клетками. Потолки были низкими, однокомнатные квартиры обычно составляли всего 30-33 квадратных метра, а двухкомнатные — 33-45 квадратных метров. Лифты и мусоропроводы избегались как дорогостоящая расточительность. Были жалобы на шумоизоляцию и отопление зимой. Некоторые из них включали странные нововведения, такие как небольшая ниша под кухонным окном, отделенная от внешней стороны всего на несколько сантиметров и предназначенная для использования в качестве холодильника в холодные месяцы.

Пятиэтажные дома рассчитаны на 25 лет эксплуатации. Большинство из них прослужили дольше с неоднозначными результатами. Дантист на пенсии Софа Школьник, которая живет со своим мужем Феликсом в пятиэтажном доме, построенном в 1962 году, сказала, что ей тепло зимой и она почти не слышит соседей. Здание, окруженное зелеными насаждениями с яблоневыми, вишневыми и грушевыми деревьями и несколькими игровыми площадками, находится в предварительном списке кварталов, подлежащих сносу. Школьник опасается, что их переселят в многоэтажку или переселят подальше от их дочери, внучки и правнучки, которые все живут поблизости (город обещал переселить жителей в их районы, но некоторые из них охватывают большие, несочетаемые территории ).

«Мне нравится скромное жилище — маленькие постройки, расположенные близко к земле, так что я могу смотреть в окно и видеть деревья и людей», — сказала она, потягивая чай на табурете за крохотным кухонным столиком с горшком борща на столе. печка рядом с ней. Поскольку водопроводные трубы были недавно заменены, добавила она, их здание «может служить еще какое-то время».

Семья Школьников опасается, что они будут переселены и уедут от дочери, которая живет со своей семьей поблизости. Фотография: Алек Лун

Но Феликс сказал, что канализационную систему не заменяли и за последнее десятилетие дважды прорывалась труба.«Мы находимся в состоянии готовности на случай, если он сломается в другом месте, потому что инженерные сети старые», — сказал он, добавив, что недавно просверлил стену из бетонных панелей и обнаружил, что она разрушается.

Собянин утверждал, что пятиэтажные дома слишком сложно ремонтировать, так как трубы для водопровода и центрального парового отопления встроены в стену. «Даже если мы сделаем в этих домах какой-то ремонт, через 10-20 лет они все равно превратятся в аварийное жилье», — сказал он газете «Комсомольская правда».

Качество и состояние пятиэтажных домов сильно различаются. В то время как многие из них были построены из бетона, другие были построены из кирпича, который, как правило, более прочный и более теплый. По словам Ерофеева, самые ветхие хрущевки в Москве уже снесены. Он назвал программу атакой на «низкую плотность населения, [что], по-видимому, сейчас для Москвы слишком большая роскошь».

«Довод о том, что они находятся в плохом структурном состоянии, неубедителен, тем более что существуют масштабные проекты по реконструкции хрущевских домов в Восточной Европе», — сказал он.«Есть много способов справиться со (старением сборных домов), и, конечно, снос и строительство новой башни — не лучший вариант».

В период с 1933 по 1970 годы Советское государство построило около 200 миллионов квадратных метров жилья. Фотография: skyNext / Getty Images / iStockphoto

В одном примечательном примере архитекторы Стефана Форстера в Лайнефельде, Германия, снесли верхние этажи восьми советских многоквартирных домов. 1970-е гг. разобрали их до бетонной конструкции и оснастили новыми окнами и балконами и садами на первом этаже в рамках проекта регенерации города.

Форстер сказал, что затраты на реконструкцию во многом зависят от того, какая часть перестроена в соответствии с современными строительными стандартами, такими как более высокие требования к звукоизоляции. «В принципе, сборные дома подходят для преобразования в доступное жилье», — сказал он.

Но Москва, как сообщается, не до сложности и стоимости такой задачи. Ранее в этом месяце уважаемая деловая газета «Ведомости» процитировала неназванного чиновника, заявившего, что городские власти решили, что строительство нового жилья будет дешевле, чем ремонт.По официальной статистике, половина жилых домов в Москве нуждаются в капитальном ремонте, и только несколько десятков отремонтированы.

Новостройки в п. Чертаново Северное, Москва.
Фотография: Alamy

Другая причина может быть политической, поскольку Собянин и Путин, вероятно, будут баллотироваться на второй срок в 2018 году. Политический аналитик Дмитрий Орлов подсчитал, что если жители не переезжают слишком далеко и владельцы малого бизнеса получают справедливую компенсацию, новая программа может повысить электоральную поддержку в Москве на 15% для мэра и 7% для президента.Он основал это на том, что небольшая программа переселения при предыдущем мэре Юрии Лужкове «изменила общественное мнение (и) позволила ему сохранить высокий уровень доверия на протяжении многих лет», — сказал он. деньги, и и девелоперы, и город должны получить удобную прибыль. Они указывают на недавний пример частично завершенной программы, начатой ​​в 1999 году по замене 1722 пятиэтажных зданий. В рамках этой схемы город нанял частных застройщиков, которые построили новые многоэтажки, выделили 30% квартир для переселения жителей старых домов, а остальные продали.»Ведомости» со ссылкой на источник в мэрии сообщили, что новая программа высвободит большое количество земельных участков, которые будут проданы инвесторам на аукционе.

Дьявол будет в деталях, а именно в том, какое жилье построено и где; новые жилые башни в Москве часто достигают 25 этажей, что приводит к менее привлекательным районам и большей загруженности дорог. Уже сейчас московские пробки — одни из худших в мире. Плотность застройки почти наверняка увеличится, учитывая, что сейчас пятиэтажные дома занимают 8-10 тысяч квадратных метров на гектар, а городские нормы допускают до 25 тысяч квадратных метров на гектар.

«Нам не сказали, какие технологии будут использоваться в новостройках, как они будут выглядеть, да и качество современного строительства в России не такое высокое», — сказала Казакова.

По словам Максима Трудолюбова, главного редактора «Ведомостей», результаты программы во многом будут зависеть от того, будут ли строить новое жилье частные фирмы или государственная строительная компания. «Частным компаниям необходимо будет резко увеличить площадь существующих в Москве квадратных метров,« что навсегда захлебнет город потоками людей и транспорта », — написал он в недавней колонке.

На данный момент жителей ждет неопределенное будущее. «Куда они поместят людей?» — спросила дочь школьников Анна. «Это нас беспокоит».

Подпишитесь на Guardian Cities в Twitter и Facebook, чтобы присоединиться к обсуждению, и исследуйте наш архив здесь

Подмосковье может выглядеть монолитным, но истории, которые они рассказывают, не | Города

Сквер рядом с улицей 60 Октября в Подмосковье Новые Черемушки («Новый Вишневый городок») — очень обычное, хотя и необычайно спокойное место.Деревья, детские площадки, скамейки, матери с колясками и странные пьяницы средних лет кружат вокруг небольшой статуи Ленина. За ними четырехэтажные дома выглядят несколько потрепанными.

Ощущение тихого оцепенения здесь вполне уместно, учитывая, что русские называют свои пригороды «спальными районами» — не более чем кабинки, в которые можно вернуться домой в конце рабочего дня. Тем не менее, Новые Черемушки, безусловно, одно из самых привлекательных мест для сна и жизни: малоэтажные дома, множество социальных объектов и станция метро поблизости.Он также является общим предком каждого микрорайона («микрорайон») в Москве; прародитель почти всех пригородов столицы и далеко за ее пределами.

В центре Новых Черемушек проходит неординарное архитектурное соревнование между семью многоквартирными домами. Каждый из этих семи блоков, построенных в 1958 году с рекордной скоростью, использует различную сборную конструкцию, обычно состоящую из бетонных панелей, вставленных на место, как игрушечные строительные блоки. Каждый оценивался по стоимости и скорости строительства, а затем победителем был выбран один счастливый многоквартирный дом под кодовым названием «К7».

В центре Новых Черемушек проходит архитектурный конкурс семи разных многоквартирных домов

«Победный» квартал Новых Черемушек, К7, был воспроизведен по всему Советскому Союзу. Фотография: Награда Оуэна Хазерли

K7 должна была быть воспроизведена в сотнях тысяч, а возможно, и в миллионах по всему Советскому Союзу. Так начался крупнейший эксперимент в области индустриального жилья в истории, где дома стали предметами массового производства, такими как автомобили, холодильники и телевизоры.К 1991 г. индустриальное жилье составляло 75% всего советского жилищного фонда — именно здесь проживает подавляющее большинство москвичей; ни в царско-сталинском олигархграде в центре города, ни в хипстерских анклавах Чистых прудов или Парка Горького. Эти пригороды могут выглядеть монолитными, но истории, которые они рассказывают, — нет.

Программа была вызвана жилищной катастрофой, с которой Советский Союз столкнулся в 1950-х годах. В 1917 году Российская империя была на 80% сельской, но при Сталине самая быстрая и, вероятно, самая жестокая промышленная революция в истории произошла между 1929 и 1940 годами.Москва заполнилась сельскими мигрантами, бежавшими из голодающей деревни, чтобы работать на новых заводах. Многие жили в бараках, подвалах, палатках и даже окопах. Этот жилищный кризис едва удалось контролировать, когда война усугубила проблему, когда война Третьего Рейха на уничтожение против СССР оставила без крова миллионы людей.

Однако попытки исправить это при Сталине были почти капризными. Были построены грандиозные, богато украшенные жилые дома, тянущиеся вдоль широких бульваров в стиле Османн; огромные ресурсы были потрачены на возведение роскошных отелей в небоскребах или на благоустроенные квартиры для художников и бюрократов.Первым самостоятельным актом Никиты Хрущева после того, как он стал Генеральным секретарем после смерти Сталина, было издать декрет «Об архитектурных излишествах», в котором требовалось промышленное строительство, а не изготовление шедевров на заказ в качестве средства разрешения кризиса.

Решение началось чуть южнее Москвы, в бывшем поселке Черемушки. Огромные многоквартирные дома в неоклассическом стиле по-прежнему выстроились вдоль главных улиц. Говоря о жизни в одной из этих сталинских квартир, студент-архитектор Константин Бударин говорит, что «они воплощают мое представление о достоинстве» с их высокими потолками и величием.Однако деньги на более яркие детали явно скоро закончились — декоративные пилястры останавливаются на полпути или окаймляются кирпичом; величественные арочные проходы ведут во внутренние дворики.

НИИ были созданы вокруг станции метро Новые Черемушки в 1960-х годах, чтобы не допустить превращения ее в «спальный пригород». Фото: ИТАР-ТАСС / Алами

Контраст между сталинскими бульварами и первыми частями Новых Черемушек разительный. Вокруг метро «Академическая» жилые дома ниже и проще, а промежуточные пространства заполнены фонтанами и скамейками, а не запоздалыми мыслями за грандиозными фасадами.На момент постройки «Новые Черемушки» также было много общественных мест и общественных зданий: поликлиники, детские сады, школы, кинотеатры, библиотеки, театры и клубы.

Трудно преувеличить, насколько большим социальным успехом это было для москвичей; не только в плане удобства, но и в том, что теперь возможна частная жизнь после трех десятилетий, когда большинство из них жили в тесных коммунальных квартирах, по одной семье в комнате или еще хуже.

Изначально каждый микрорайон планировался со всем этим включением, все по одинаково стандартным проектам.Мгновенное создание сборного сообщества такого масштаба не было создано нигде в мире, и посетители стекались, чтобы его увидеть. Шостакович сочинил оперетту, названную в честь района, высмеивая отчаянное желание москвичей переехать сюда; в 1963 году его переделали в цветной фильм. Созданный в год Спутника, он, казалось, предполагал, что советский способ ведения дел — эгалитарная, централизованно планируемая экономика массового производства — приносит свои плоды.

И некоторая ностальгия по тем дням все еще присутствует — мы посетили Первомай, когда жители наслаждались выходным днем, а общественные рекламные щиты были забиты советской ностальгической атрибутикой или плакатами, посвященными приближающемуся Дню Победы (хотя такая напыщенность ощущалась скорее несочетаемого в этом непринужденном, общительном пространстве).

Скульптура из ленты Мёбиуса ЦЭМИ

В каждом микрорайоне должна была быть фабрика, институт или и то, и другое; Риск превратиться в спальные районы пригородов осознавался заранее, а здесь, по крайней мере, частично предотвращался. Вокруг метро Новые Черемушки расположено несколько научно-исследовательских институтов, перенесенных или основанных здесь в 1960-х годах.

Черемушки были не просто «спальным районом», а центром научно-военно-промышленного комплекса СССР: центральным элементом была библиотека Института научной информации социальных наук, советский аналог Библиотеки Конгресса США, куда можно было попасть с улицы. у бетонного моста через давно осушенное озеро.Рядом находится башня Центрального экономико-математического института, одного из движущих сил советской системы централизованного планирования — стеклянная сетка архитектора Леонида Павлова с красочной скульптурой из ленты Мебиуса, установленной на средних этажах.

Переход городской экономики от производства к спекуляции вторгся в это тщательно организованное пространство в последние годы и разрушил его порядок: дюжина 30-этажных башен с скатными крышами врезалась в открытое пространство вокруг, создавая надвигающееся ощущение клаустрофобии ; ощущение, что здесь отказались от планирования и что каждый сам за себя.

Действительно, московские пригороды за последние 10-15 лет столкнулись с экстремальным уровнем застройки, когда огромные башни были вытеснены в парки и сады микрорайонов, бросая квартиры во тьму и разрушая коммунальные удобства. Одна новая башня даже втиснута на небольшую площадь между башней Центрального экономико-математического института и Библиотекой Института научной информации по общественным наукам, загораживая ее свет.

Последний пострадал в январе от катастрофического пожара, который глава Академии наук назвал академическим эквивалентом чернобыльской катастрофы.Было повреждено более миллиона бесценных томов. Возгорание было приписано электрическому сбою, но, учитывая интенсивность его развития, не нужно теоретика заговора, чтобы заподозрить нечестную игру. Вы можете легко представить себе, что первоначальные попытки превратить этот район в нечто большее, чем пригород, будут стерты за десять или два десятилетия, поскольку он превращается в пригородный район, как и любой другой.

Беляево

Новаторский статус Новых Черемушек немного отличается от советских норм.Он начинается в паре остановок к югу от метро, ​​в микрорайоне Беляево, построенном с 1960-х годов. Это действительно типичный «спальный район». С этого момента первоначальное представление об автономных районах с их собственной идентичностью было ослаблено, поскольку на смену им пришла игра с числами.

«Победившее» квадратное панно в Черемушках расширено здесь на длинные плиты, высокие башни и приземистые мезонеты — без каких-либо вариаций или индивидуальности, без явного центра и с относительно скудными социальными объектами по сравнению с его предшественником.

Там, где они выживают, зеленые насаждения — спасительная благодать Беляево.

«Беляево: прекрасное место для шести, скучное для шестнадцати лет». спасительная благодать Беляево; ограждающие школы, пруды и парковые скамейки. Кажется, это место, где было бы здорово быть шестью — там куча свободного пространства и игровых площадок, где можно поиграть, — и скучно быть шестнадцатилетним.

Беляево, однако, стало второстепенным. Московский польский архитектор Куба Снопек представил его в ЮНЕСКО в качестве потенциального объекта для внесения в Список всемирного наследия на том основании, что большинство «московских концептуалистов» — художников и мыслителей, таких как Борис Гройс, Дмитрий Пригов и Илья Кабаков — жили и работали. здесь в 1970-х.Их знаменитая «Бульдозерная выставка» 1974 года, разогнанная полицией, проходила в одном из пустующих мест Беляево.

Идея перечисления района, конечно, сродни одной из знающих шуток концептуалистов: утверждать, что настоящий «хипстерский» район Москвы, настоящий «инкубатор искусства», был приземленным бетонным пригородом. Тем не менее, он по-прежнему является частью столицы со всеми ее достопримечательностями, а до центра легко добраться на метро.

Действительно, один из местных художников Беляево описал, как впервые взял своего маленького сына в исторический центр Москвы и получил неожиданный ответ: «Здесь темно и страшно, можем ли мы вернуться в наше Беляево, где все зеленое и зеленое. открыто? ‘

Северное Чертаново

Беляево тысячи, а Северное Чертаново одно.Вы можете сказать, что что-то другое, как только выйдете из метро здесь; В то время как станции в Беляево и Черемушках так же стандартизированы, как и жилье, станция Чертановская — это возвращение в странный, роскошный мир грез, созданный под Москвой в сталинские времена. Зал архитектора Нины Алешиной — это приглушенно освещенный собор экспрессионистов, говорящий о прибытии в особое место, а не об уходе в центр.

Снаружи многоквартирные дома расположены вокруг большого озера. Половина из них стандартизирована по форме Беляево, а другая половина — это среднеэтажные здания, расположенные арками вокруг искусственных холмов и долин, соединенных застекленными эстакадами.Присмотревшись, можно увидеть, что они также сделаны из стандартных панелей, но расположены таким образом, чтобы придать зданиям разнообразие; это первый из микрорайонов, где действительно можно говорить об «архитектуре», а не только об инженерии.

Пригород Северного Чертаново: «Сразу можно сказать что-то другое, как только выйдешь из метро.» Фотография: Егор Рогалев / Calvert Journal

Фотограф Юрий Пальмин прожил в Чертаново 18 лет — сначала в том, что он называет « плохие », стандартизированные блоки; затем в более престижных, сделанных на заказ жилых кварталах напротив.Он отмечает, что территория не только не похожа на другие микрорайоны, но и имеет совершенно другую планировку. Вместо сменных квартир для нуклеарных семей, в этих длинных комплексах есть «42 различных типа одно- и двухуровневых квартир с зимними садами на первых этажах».

Это была поздняя попытка при Брежневе показать, что «развитый социализм» может иметь место для разных семей и жизней: «знак надежды, полигон и лаборатория». Переместив население из переполненных, разделенных на части коммунальных квартир в специально построенные квартиры с собственными входными дверями, плановая экономика наконец смогла перейти от «количества» к «качеству».За исключением того, что этот переход никогда не происходил в больших масштабах, и стандартизированные многоквартирные дома выкатывались на окраины Москвы до конца 1980-х годов.

Станция метро «Чертановская»: «Возвращение в роскошный мир мечты сталинской эпохи»

Часто предполагают, что стандартизация закончилась капиталистической «шоковой терапией», которая применялась к плановой экономике России в начале 1990-х годов. Тем не менее, новые многоквартирные дома, построенные с тех пор в застройках микрорайонов, все еще индустриализированы; по-прежнему собираются из бетонных панелей — хотя и с дурацкими декоративными крышами, создающими поверхностное впечатление индивидуальности.Даже православная церковь, построенная у озера в конце 1990-х годов, стандартизирована тонким, безвкусным применением старых русских деталей.

Изменились, однако, две вещи: пространство с общественными территориями, которые теперь рассматриваются как участки земли, готовые к застройке, и спекуляции, когда оживленный рынок недвижимости в столице приносит состояния для немногих и небезопасность для большинства.

Сегодня над Северным Чертаново доминирует 40-этажный монолит, который называется проспект 77. По словам Пальмина, этот гигантский многоквартирный дом ограничивает свет для многих жителей здесь гораздо больше, чем «несколько часов летом».Он пытается разбить свою огромную сеть стандартизированных квартир с помощью «культовой» формы, подобной Колхасу, но никого нельзя серьезно обмануть; это форма после спекуляций, образ общественного пространства и равенства, разрушенный спекуляциями.

В 1990-е годы, глядя на очевидно взаимозаменяемые районы, созданные коммунизмом, критики не видели или игнорировали библиотеки, детские сады, парки и отношение к жилью как к основному и свободному праву человека; Вместо этого он видел только те огромные, неизбежные, взаимозаменяемые монолиты — плиты на плитах, которые всегда бросаются в глаза случайному зрителю, проезжающему от московского аэропорта Домодедово к его центру.Эти критики утверждали, что это монументальное единообразие было величайшим обвинением системы: жесткий план, предполагавший, что все хотят одного и того же, но дававший им продукт массового производства, которого мало кто действительно желал.

Предполагалось, что свободный рынок приведет к разнообразию, живости и сложности. На самом деле произошел бум на рынке недвижимости, охвативший три или четыре крупнейших города России, и мрачный спад во всем остальном.

Сегодня над Северным Чертаново доминирует 40-этажный монолит — проспект 77.Фотография: Оуэн Хазерли

И как они строили для этого бума? В центре Москвы некоторые специально построенные здания говорят об утонченных или экстравагантных вкусах новой элиты, но в ее пригородах главное изменение заключалось в том, что жилые дома стали больше, длиннее и менее внимательными к общественному пространству. Однако они по-прежнему строились методами, которым недавно приватизированные строительные компании хорошо научились в «старые добрые времена».

Идеалы Новых Черемушек, возможно, умерли, но методы и приемы остались прежними — им удалось сделать некоторых людей очень богатыми.Подмосковье — это, пожалуй, не столько остатки большого эксперимента, сколько пригород, как и любой другой пригород — место мечтаний и скуки, великих идей, которые претворяются в жизнь, а затем медленно разрушаются.

Два десятилетия спустя, тлеющие вопросы о гробнице президента России

Спустя месяц после того, как тогдашний президент Борис Ельцин вытащил из неизвестности сотрудника службы безопасности по имени Владимир Путин и назначил его премьер-министром, взрыв сровнял с землей в девятиэтажном жилом доме на окраине Москвы.

В результате взрыва перед рассветом 9 сентября 1999 года здание превратилось в дымящуюся груду обломков, в результате чего погибло более 100 человек. Второе здание, находившееся менее чем в 6 километрах, было взорвано 13 сентября, в результате чего погибли 119 человек.

Несколькими днями ранее заминированный автомобиль взорвался в небольшом городке, граничащем с разрушенным войной районом Чечни, где новые бои уже перекинулись на соседние регионы. В результате взрыва возле жилого дома в Буйнакске погибли десятки людей.

Семь дней спустя за этим последовал заминированный грузовик, в результате которого было разрушено девятиэтажное здание в другом южном городе, Волгодонске, в результате чего погибли 17 человек.

23 сентября Путин заявил, что виноваты террористы в Чечне, и приказал провести массированную воздушную кампанию в районе Северного Кавказа. Когда днем ​​позже его спросили о кампании, нацеленной на тех, кого он назвал террористами, Путин ответил фразой, которая положила начало его восхождению к власти.

«Мы будем преследовать их повсюду», — сказал он, используя грубое сленговое выражение. «Простите, что говорю так: мы поймаем их в туалете. Мы их вытрем в сортире «.

Это заявление стало модной фразой Путина и задало тон для последовавших за этим 20 лет правления.

«Да, это один из первородных грехов Путина», — сказал Сергей Ковалев, бывший депутат и правозащитник, возглавлявший комиссию по расследованию взрывов в начале 2000-х годов.

Взрывы и вызванный ими страх «были выгодны», — сказал он RFE / RL. «В то время ему было выгодно взять страну под контроль и применить силу на Кавказе, в частности в Чечне».

Ельцин и его официальные лица уже поддержали Путина, который годом ранее был назначен главой главного управления безопасности и разведки страны, ФСБ, а также выполнял функции секретаря Совета безопасности.

Спасатели и пожарные работают на месте мощного взрыва, разрушившего девятиэтажный жилой дом на юго-востоке Москвы в сентябре 1999 года.

Объявив, что он возводит относительно малоизвестного сотрудника ФСБ на пост главы правительства, Ельцин также поддержал его на пост президента всего за несколько месяцев до выборов.

«Я решил сейчас назвать человека, который, на мой взгляд, способен консолидировать общество и, опираясь на поддержку самых широких политических сил, обеспечить продолжение реформ в России», — сказал Ельцин в телеобращении в августе. 9, 1999.«Он сможет объединить вокруг себя тех, кто должен обновить Великую Россию в новом 21 веке».

31 декабря 1999 г. Ельцин ушел в отставку и назначил Путина исполняющим обязанности президента.

К тому времени бушевала вторая война, опустошившая Чечню за десятилетие.

Высококвалифицированный партнер

Россия при Ельцине пошатнулась.

За год до прихода к власти Путина страна объявила дефолт по своим долгам, в результате чего стоимость рубля резко упала, а банковские балансы и международное доверие к фискальной политике Ельцина, не говоря уже о сбережениях многих россиян, пошли на убыль. второй раз за десятилетие.

Здоровье Ельцина становилось все более нестабильным, сообщалось о том, что он много пил и перенес по крайней мере одну операцию на сердце. Его семью, включая его дочь и зятя, преследовали обвинения в коррупции. Советники Ельцина опасались, что снижение популярности нанесет ущерб его союзникам на декабрьских парламентских выборах, не говоря уже о президентских выборах в июле следующего года.

А в Чечне, через пять лет после окончания первой полномасштабной войны, в этом регионе царил практически беззаконие, и все большее число радикальных боевиков из-за границы приезжали туда, чтобы присоединиться к боевым действиям.

7 августа группа боевиков во главе с известным чеченским командиром Шамилем Басаевым и иорданским радикалом Ибн Хаттабом перешла из Чечни в соседний Дагестан и объявила священную войну. Региональные полицейские подразделения и местные жители возглавили ответные действия, хотя лучше оснащенные федеральные силы почти не помогали; беженцы наводнили соседние регионы.

Два дня спустя Ельцин отправил в отставку свое правительство и назначил Путина премьер-министром — четвертым премьер-министром за время правления Ельцина.

Путин, который был офицером КГБ, дислоцированным в Восточной Германии во время распада Советского Союза, служил чиновником среднего звена в правительстве Санкт-Петербурга в начале 1990-х годов. У него был скудный опыт работы в правительстве или руководстве, он не имел национального профиля и не имел реальной поддержки или поддержки среди россиян.

Во время телефонного разговора через несколько недель с тогдашним американцем. Президент Билл Клинтон, с которым он был в хороших отношениях, Ельцин дал личные заверения.

«Я уверен, что вы найдете его высококвалифицированным партнером», — сказал Ельцин, согласно стенограммам, опубликованным официальной президентской библиотекой Клинтона.

4 сентября, в связи с обострением боевых действий в Дагестане и на границе с Чечней, прогремел первый из четырех взрывов в жилых домах: заминированный автомобиль возле пятиэтажного дома, где проживают родственники российских военнослужащих, в Буйнакске, Дагестан. Шестьдесят два человека погибли.

Бомбардировка — первая подобного рода в постсоветской России — привлекла широкое внимание. Но для многих россиян это было просто побочным эффектом насилия, уже охватившего отдаленный регион.

Путин жмет руку рабочим во время посещения нефтегазового месторождения в Сургуте, Сибирь, в марте 2000 года.

Пять дней спустя, сразу после полуночи, в девятиэтажном здании, расположенном на зеленой излучине Москвы-реки, всего в 30 минутах езды от Кремля, произошел взрыв. Было разрушено более 100 квартир. Всего погибли 106 человек.

Россияне были ошеломлены. Ельцин приказал обыскать тысячи жилых домов в городе на предмет других возможных взрывных устройств.

Путин объявил 13 сентября днем ​​национального траура. Около 5 часов утра того же дня произошел еще один взрыв в подвале кирпичного восьмиэтажного жилого дома на Каширском шоссе в Москве, примерно в 6 км к югу от места предыдущего взрыва. Всего погибло 119 человек.

Три дня спустя четвертый многоквартирный дом был снесен с землей, когда перед рассветом в южном городе Володонск взорвался заминированный грузовик. 17 человек погибли.

Вместе взрывы вызвали панику в стране и усилили сомнения в отношении руководства Ельцина.Все большее число российских силовиков публично обвиняют чеченских террористов.

23 сентября во время поездки в столицу Казахстана Астану Путин пообещал занять непоколебимую позицию против тех, кого он называл «бандитами», даже когда они были в туалете.

«Сахарные мешки» в подвале

За день до комментария Путина о «сортире», 22 сентября, еще один инцидент произошел в жилом доме в западном городе Рязани.

Были замечены двое мужчин за рулем автомобиля с московскими номерами, которые несли мешки в подвал здания.Полиция и специалисты по обезвреживанию бомб заполонили местность, обнаружив, что в ней есть взрывчатка военного образца, а также установили детонатор и таймер на 5:30 утра.

В тот вечер Путин похвалил работу следователей по предотвращению еще одного взрыва. пытаться.

На следующий день трое сотрудников ФСБ были задержаны полицией в Рязани и задержаны по подозрению в подбрасывании мешков. Но преемник Путина в ФСБ Николай Патрушев заявил, что инцидент в Рязани на самом деле был тренировкой, и извинился за то, что напугал и без того нервное население.

«Это не был взрыв, устроенный кем-то, это были учения безопасности. В мешках был только сахар. Внутри не было взрывчатки», — сказал Патрушев.

Неделей позже Путин объявил о планах сухопутного вторжения в Чечню с использованием частей российской армии. Военно-воздушные силы России начали использовать топливно-воздушные бомбы, крайне разрушительное оружие, которое, по словам правозащитников, часто используется без разбора, убивая как мирных жителей, так и боевиков.

Ко 2 февраля, чуть более чем через месяц после того, как Путин стал исполняющим обязанности президента, и почти через пять месяцев после того, как он был назначен премьер-министром, российская армия вошла в столицу Чечни Грозный.

В следующем месяце Путин получил 53 процента голосов на внеочередных президентских выборах, что стало его первой победой на выборах.

Официальное правительственное расследование взрывов, завершившееся в 2002 году, обвиняет чеченских боевиков в нападениях.

Независимые журналисты, исследователи и даже законодатели проводили свои собственные расследования и находили бреши в официальных заявлениях, включая то, что, по словам Ковалёва, было изменчивыми объяснениями ФСБ для различных появившихся доказательств.

Тот факт, что правительство Путина никогда не позволяло проводить тщательное и публичное расследование, которое полностью развеяло подозрения, связанные с взрывами, сам по себе является проблематичным, сказал он.

«Компетентное, сознательное правительство должно провести широкое и публичное расследование по подобному делу с такими серьезными подозрениями», — сказал Ковалев. «В данном случае ничего подобного не было».

Собственная комиссия Ковалёва была заблокирована в своих усилиях, когда российские агенты безопасности начали преследовать сотрудников.Его главный следователь, адвокат Михаил Трепашкин, был арестован и осужден военным судом якобы за разглашение государственной тайны. Он провел четыре года в тюрьме. Репортер Юрий Щекочихин, также работавший в комиссии, скончался после того, как его родственники считали отравление.

Еще одно расследование провел Александр Литвиненко, бывший офицер ФСБ, который работал с историком Юрием Фельштинским и опубликовал свои первоначальные выводы в 2001 году в российской газете «Новая газета».

Финансируемые российским миллиардером в изгнании Борисом Березовским, результаты были объединены в книгу под названием «Взрывая Россию», опубликованную на английском языке в 2007 году, через год после того, как Литвиненко умер в Лондоне после отравления высокорадиоактивным веществом.

Фельштинский, который сейчас большую часть времени живет в Соединенных Штатах, сказал, что, по его мнению, взрывы были спланированы российскими спецслужбами, чтобы оправдать новую войну в Чечне и укрепить авторитет Путина как лидера правопорядка.

«В 2000 году было ясно, что ФСБ взорвала здания, чтобы объявить войну Чеченской Республике, и в результате Владимир Путин будет избран жестким лидером», — сказал он RFE / RL.

«По прошествии 20 лет не вышло ничего, что противоречило бы повествованию», — сказал Фельштинский. «Ничего не вышло, что на самом деле противоречит этой теории. И многое из того, что фактически подтверждается теорией ».

Джон Данлоп, ученый из Гуверовского института Стэнфордского университета и автор книги о взрывах в 2012 году, согласился с тем, что взлет Путина был закреплен взрывами, и задал тон его лидерству: твердый, трезвый, решительный.

«Этот рассказ, конечно, прославляет Путина», — сказал он. «И он, конечно, все еще у власти».

Россия в Черном море

Черное море находится на важном экономическом и цивилизационном перекрестке евразийского континента. В регионе есть запасы нефти и газа, ключевые трубопроводы для энергоснабжения, морские пути и оптоволоконные кабели.

Для России Черное море имеет особое значение по экономическим и геостратегическим причинам. На протяжении всей истории черноморские порты России, как единственные порты страны с теплой водой, всегда служили ее экономическим интересам.Например, накануне Первой мировой войны 50 процентов всего российского экспорта и 90 процентов экспорта сельскохозяйственной продукции проходили через Босфор и выходили из Черного моря. Сегодня каждые 15 минут в один и тот же рейс отправляется нефтяной танкер с российской или казахстанской нефтью (последняя, ​​конечно, идет транзитом через территорию России, поэтому Москва получает транзитные сборы).

Черное море и, в частности, незаконная оккупация Крыма Россией, служит плацдармом для проецирования военной мощи в таких местах, как Грузия, Украина и даже в Сирии.Контроль над Черным морем также означает полный контроль над Азовским морем (небольшой водоем, окруженный Россией и Украиной, соединенный с Черным морем Керченским проливом).

Этот важный момент часто упускается из виду.

Значение, которое Россия придает своей евразийской идентичности, также может помочь объяснить, по крайней мере частично, ее решимость оккупировать Крым, доминировать на Черном море и полностью контролировать Азовское море. Это связано с тем, что одним из двух каналов, соединяющих Каспийское море с внешним миром, является Волго-Донский канал, который связывает Каспийское море с Азовским морем.Россия все чаще использует Волго-Донский канал для перемещения военных кораблей между Каспийским и Азовским морями. Возможность перебрасывать военные корабли из Каспийского региона, который включает Центральную Азию, в Черное море (и наоборот) позволяет России проецировать силу в важном регионе мира, давая российским политикам гибкость и возможности выбора при возникновении кризиса в регионе. область.

Со своей стороны, Организация Североатлантического договора (НАТО) в последние годы пыталась сделать больше в Черном море для сдерживания российской агрессии, но с переменным успехом.Из-за разногласий между членами НАТО по Черному морю у Североатлантического союза не было согласованной стратегии по Черному морю.

Вскоре после вторжения России в Украину Соединенные Штаты и несколько других членов НАТО усилили свое присутствие в Черном море. Но это присутствие уменьшилось, и, несмотря на обещание генерального секретаря Йенса Столтенберга в 2017 году отправить больше кораблей альянса в регион, его остается недостаточно.

Из-за многих лет недостаточных инвестиций и сокращения обороны по всей Европе, многие члены НАТО не имеют достаточного количества военно-морских кораблей для усиления патрулирования в Черном море.Кроме того, ограничения на размер, тип и продолжительность пребывания в Черном море для неприбрежных государств в соответствии с положениями Конвенции Монтрё 1936 года ограничивают присутствие НАТО.

В последние годы под руководством президента Владимира Путина Россия стала более агрессивной, применяя вооруженные силы и нарушая права человека. Черное море не исключение.

Есть четыре основных вопроса, вызывающих озабоченность в отношении деятельности России в Черноморском регионе.

Во-первых, это частичная оккупация Россией черноморских стран — Украины и Грузии. Когда поддерживаемый Кремлем президент Украины Виктор Янукович не подписал соглашение об ассоциации с Европейским союзом в 2013 году, последовали месяцы уличных демонстраций, которые привели к его изгнанию в начале 2014 года. Россия ответила нарушением территориальной целостности Украины, послав войска для оккупации Крымского полуострова. под предлогом «защиты русского народа». Это привело к возможной аннексии Крыма Россией.

Аннексия Крыма Россией была беспрецедентным актом иностранной агрессии в 21 веке. Это был первый случай, когда границы в Европе были изменены с помощью военной силы с 1945 года. Аннексия Россией Крыма фактически сократила береговую линию Украины наполовину, а Россия заявила права на подводные ресурсы у Крымского полуострова.

Стоит отметить, что Крым — не единственная российская оккупация на побережье Черного моря. После вторжения России в Грузию в 2008 году Москва сохранила крупное военное присутствие в грузинском регионе Абхазия — по оценкам, около 4000 военнослужащих — у которого есть сотни миль береговой линии на Черном море.

Эти оккупированные регионы Крым и Абхазия вместе примерно равны по географическому размеру Мэриленду.

Во-вторых, это милитаризация Россией оккупированных регионов и Черного моря. Россия направила в Крым 28 тысяч военнослужащих и приступила к реализации крупной программы по строительству жилья, восстановлению аэродромов и установке там новых радаров. Развертывание, например, радиолокационной системы «Монолит-Б», имеющей пассивную дальность действия 450 км, «дает российским военным отличную картину в реальном времени местоположения иностранных надводных кораблей, действующих в Черном море.«Россия также разместила там свои передовые системы противовоздушной обороны S400, чтобы доминировать в воздушном пространстве над Черным морем.

Россия фокусируется не только на воздухе. Москва также развертывает береговую оборону Bastion P, вооруженную противокорабельной крылатой ракетой P-800 Oniks, которая «имеет дальность действия до 300 километров и скорость полета почти 2,5 маха, что чрезвычайно затрудняет поражение кинетическими средствами». Это делает формирующийся флот Украины и почти всю ее береговую линию постоянной целью.Кроме того, Россия базирует на полуострове сотни танков, бронетехники и артиллерийских орудий.

В-третьих, нарушения Россией прав человека в отношении крымских татар. Крымские татары, суннитско-мусульманское и этническое тюркское меньшинство, проживающее на Крымском полуострове, столкнулись с растущими преследованиями после незаконной аннексии и оккупации Россией в 2014 году. Учитывая религиозные и политические преследования, происходящие во всем мире, легко не заметить, что проходит в Крыму.Поскольку политики сосредоточивают внимание на дестабилизирующей роли России в Донбассе на востоке Украины, они не должны игнорировать тяжелое положение крымских татар. После российского вторжения более 20 000 крымских татар бежали с Крымского полуострова и поселились в других местах Украины.

Те татары, которые остаются в Крыму, подвергаются репрессиям и дискриминации из-за их предполагаемой оппозиции России. С 2014 года российские оккупационные силы подвергают крымских татар похищениям, принудительной психиатрической госпитализации и тюремному заключению, согласно данным правозащитных и международных организаций.Мечети находятся под наблюдением, а обучение культурным и языковым вопросам сильно ограничено.

Не только татары пострадали от нарушений прав человека со стороны России во время оккупации. В грузинском регионе Абхазия, находящемся под российской оккупацией с 2008 года, почти четверть миллиона человек, в основном этнические грузины, бежали, став внутренне перемещенными лицами в других регионах страны. Те немногие этнические грузины, которые остались в оккупированной Абхазии, сталкиваются с систематической дискриминацией со стороны так называемых «абхазских властей» из-за своей этнической принадлежности.

И, наконец, использование Россией Черного моря в качестве платформы для дальнейших операций. Контроль над Крымом позволил России использовать Черное море в качестве платформы для запуска и поддержки военно-морских операций в Восточном Средиземноморье.

Например, Россия использовала свое присутствие на Черном море в оккупированном Крыму для начала и поддержки военно-морских операций в поддержку президента Сирии Башара Асада. В первые дни вторжения Москвы в Сирию «Москва», ракетный крейсер ВМФ России, играл жизненно важную роль в обеспечении противовоздушной обороны российских войск.Сотни тысяч тонн зерна и пшеницы были отправлены из Крыма в Сирию, чтобы помочь режиму Асада решить проблему нехватки продовольствия. Были совершены сотни поездок между крымским портовым городом Севастополем и российской военно-морской базой в Тартусе, Сирия, для перевозки военной техники и снабжения.

В то время как интерес со стороны конкурентов к безопасности Черного моря растет, общее присутствие НАТО не успевает за темпами. Это в то время, когда Россия всеми силами продвигается вперед со своими черноморскими амбициями.

Что-то нужно изменить. Экономическое, политическое и политическое значение Черного моря и региона в целом становится все более важным. Сейчас, когда Россия наращивает свой военный потенциал в регионе, НАТО не время расслабляться.

Пока НАТО не улучшит свою игру в Черном море, Россия будет продолжать брать верх. Последствия этого будут ощущаться даже в Сирии и Средней Азии.

Люк Коффи — директор Центра внешней политики Дугласа и Сары Эллисон в Heritage Foundation, где он курирует исследования стран от Южной Америки до Ближнего Востока.Взгляды, выраженные в этой статье, являются его собственными.

Фото: Александр Карпушкин \ ТАСС через Getty Images

.