Чайный домик японца 6 букв: Чайный Домик В Японии

Содержание

ЁСИВАРА | Часть 4 | «Веселые дома» и прочие чайные домики

В соответствии с японской манерой на все вешать бирки и раскладывать в заданном порядке, публичные дома тоже получили свою классификацию. Цены на услуги соизмерялись с красотой, славой и умением женщин: омаагаки (первый ранг), хаммагаки (второй ранг), дайтё комисэ (третий ранг) и так далее вплоть до пятого. У самых низших не было ни утонченности, ни времени для долгих любовных игр.

Ёсивара. Фотография 1910 г.

В заведениях передняя часть представляла собой клетку, или решетку, за которой выставлялись женщины. Некоторые из самых знаменитых художников-граверов запечатлели эти уличные сценки. Большие дома с решетками были самыми дорогими местами, а в самых дешевых домах решетки располагались горизонтально, а не вертикально, так что мужчина, сколь бы ни был его разум затуманен сакэ, никогда не ошибался относительно искомой стоимости и класса женщины.

Зачем так много чайных домиков?

Мидзу-дзяя, «водяные чайные дома», действительно, занимались лишь торговлей чаем; хикитэ-дзяя были «знакомящими» чайными домами. Для японцев это было способом сохранить лицо, достоинство мужчины, пустившегося во все тяжкие. У хикитэ-дзяя были проводники в дома куртизанок (известные как иро-дзяя, или «любовные» чайные дома). Никакой дрожи, никаких сомнительных само-представлений, но подготовленное знакомство, формальное и вежливое, между женщинами и гостями домов-путеводителей. Служанки кланялись и простирались, принимая гостей в чайных домах, помогая им располагаться поудобнее. Эти служанки — сегодня мы назвали бы их «хостессами» — обладали отменным умением ублажать гостей и потакать им, вне зависимости от эксцентричности и капризов.

Все выбегали встречать гостя, крича: Ирассяй! («Добро пожаловать!»).

Подобная «встреча» описана в путеводителе Фудзимото, где говорится о временах Реставрации Мэйдзи, уже после того, как прибыл коммодор Пэрри, и европейское влияние стало заметным.

“Хозяйка и служанки дома очень тепло встречают вас и провожают в комнату наверху.

Новые зеленые циновки на полу, прекрасные цветы, заполняющие большую вазу в нише, ценная старая картина, свисающая со стены в той же нише, — все в комнате располагает вас к удобству. Служанка со смышленым лицом поднимается к вам с чайным набором, наливает вам чашку и кладет сладости, а затем спрашивает — не подать ли сакэ и прочие блюда. После того, как вы распорядитесь на этот счет, то добавляете, что хотели бы нанять гейш (поющих и танцующих девушек) и тайко-моти (букв. «человека с барабаном», весельчака-балагура), после чего служанка спешит вниз по ступеням, чтобы исполнить ваше приказание. Из другой комнаты дома слышатся звуки сямисэна; гости поют какие-то известные песни, а молодые девушки, похоже, танцуют.

Через небольшое время хозяйка и две служанки, все в изящных одеждах, поднимаются к вам и приносят полный набор утвари для сакэ. На столе устанавливаются несколько блюд.”

Автор не описывает блюда, однако о том, что подавалось, мы узнаем из других источников. Много сакэ, скажем — токкури (бочонок, вмещающий более 30 л), и большое количество хамагури-мэси (хорошей еды: моллюсков с рисом) настраивало гостей на амурный лад; разумеется, это также увеличивало счет. Раннее меню кухни в Ёсивара описывает следующие специальные блюда, доступные тем гостям, которые желали действительно кутнуть: корень лопуха, зажаренный в масле гома; морские водоросли Арамэ; бобы, ферментированные в масле; порубленная свежая рыба с сакэ по сезону; грибы; побеги папоротника; вареные чесночные корни; корни лотоса; кальмары; рагу из моллюсков; раковины; сушеный бонит; вареные рисовые колобки; маринованные овощи и прочие деликатесы.

Особыми блюдами проходили жаренная в кляре рыба (тэмпура) и жаркое из угря (кабаяки).

Автор путеводителя продолжает:

“Вскоре в комнате появляются певица, две танцовщицы и тайко-моти. Сперва вы наливаете по чашечке каждому из них, и после нескольких обменов чашечками певица берет свой сямисэн. Она играет, балагур поет, а две молодые танцовщицы ожидают рядом с вами. Если вы знаете какие-либо песни, то можете петь; затем танцовщицы начинают танцевать, а ваш весельчак, наконец, исполняет комические танцы, путаясь между двумя молодыми девушками.

Уже около 12 ночи; входит хозяйка и предупреждает о позднем часе. Затем вы, направляемый служанкой и сопровождаемый тремя девушками и тайко-моти, оставляете дом и направляетесь к основной цели вашего визита. Дом, в который вас приводят, первого разряда, называющийся Кадоэби-ро. Он расположен на первом углу улицы Кё-мати; это четырехэтажное строение европейского вида, в котором, как говорят, более ста комнат. Там проживают более тридцати девушек, все молодые и красивые. К каждой из них прикреплены две помощницы и одна пожилая служанка, прислуживающие своей госпоже днем и ночью.

Войдя в дом, вы сперва попадаете в гостиную; она очень велика и роскошно декорирована. Вы присаживаетесь на большой креповый футон (подушку), а ваши спутники — певицы и тайко-моти — занимают места за вами. Поскольку девушка, которая в эту ночь станет вашей спутницей, заранее вами назначена, или уже выбрана хозяйкой дома приглашений, сюда приходят две ее служанки, чтобы проводить вас в ее комнату.

Обиталище вашей подруги состоит из трех комнат на втором этаже; первая — гостиная, вторая — комната приемов и третья — спальня. Ведомый двумя служанками, вы входите во вторую комнату, куда вам приносят чай и сладости. Певица, танцовщицы и балагур, провожавшие вас до комнаты, теперь уходят; однако, если вы пожелаете выпить еще сакэ, или чтобы они остались, они сделают это с удовольствием. Если вы — новый гость для девушки, она не появится до тех пор, пока вы не проследуете в спальню, — это общее правило для всех первоклассных домов; однако, в том случае, если вы хотите увидеть ее и поговорить с ней в приемной, выпить с ней вместе сакэ, то [позднее] должны будете доплатить 5 иен, именуемых

надзимикин («интимными деньгами». <…> Она обязана выйти к вам, так как теперь с вами следует обращаться, как с близким посетителем, несмотря на то, что вы этой ночью встречаете ее впервые. В час ночи гейша и тайко–моти оставляют комнату, и вы идете в постель. Покинете ли вы дом в 2, или в 3 часа, или останетесь до утра — полностью зависит от вашего расположения. <…>”

Поскольку сдержанный автор не слишком распространялся относительно комнат, заполним образовавшиеся лакуны. Большая комната, в которой куртизанка ожидала гостя, называлась дзасики и была покрыта восемью циновками. В ней располагалась ниша (токонома) для ритуальных приношений и маленьких украшений, свитков и каллиграфических надписей, обычно — стихов, записанных китайскими иероглифами. Вот два типичных стихотворения:

Я ощущаю пустоту,
Скапливающуюся в горах.
Цветы — глаза мира —
Все ушли прочь…

Как я ни пытаюсь скрыть,
Любовь проявляется на моем лице
Столь отчетливо, что он спрашивает:
«О чем ты думаешь?»

Также там были полочки с цветами в керамических вазах из Кутани и с музыкальными инструментами: кото, сямисэн, гэккин, ни-гэнкин; иногда — небольшие фигурки животных, зеркало, книги или театральные афишки.

Была полка для одежды посетителя и складная ширма. Во внутренней комнате были полки для постельных принадлежностей, ящики для одежд девушки и часто хибати с тлеющими углями, металлический чайник,

ётяки (чайный набор), тарелки и миски, а также то, что на Западе служит ночной вазой, а здесь представляло собой лакированный цилиндр с ручками, похожими на уши.

После приветствий пара удалялась в меньшую внутреннюю комнату, цуги-но ма (застеленную всего четырьмя циновками).

Куртизанка сама платила за декорирование комнаты и поддержание ее в порядке, а также за уборку. Гость-почитатель, скажем — бакути-ути (профессиональный игрок), часто давал деньги на перепланировку места, в котором он провел так много счастливых ночей; если не для любви, то хоть ради удачи.

Об уровне куртизанки судили по пышности убранства комнаты; поскольку цены были высокими, она часто была в долгу у ссуживающего средства содержателя «веселого дома». В такое время пылкий почитатель с деньгами всегда находил теплый прием. Футон или спальный матрац представлял собой прекрасный показатель статуса куртизанки. Красный креп с черными вельветовыми ободками демонстрировал высший класс.

Три футона, один на другом, являлись нормой перворазрядного дома. Два футона были явно для второго класса, а низкопробное хлопчатобумажное изделие подходило только для бэндзё (сортира).

Все это закрывалось покрывалом и, в определенное время года, сеткой от москитов. Одна из самых очаровательных гравюр Утамаро изображает пару, забравшуюся под такую сетку с книгой стихов и напольным фонарем. Давным-давно один поэт писал о приглушенных тонах подобных сцен:

Желтые хризантемы
И белые, –
Все остальные цвета не имеют значения…

Поговорим позже об умениях куртизанки, ее чувственных искусствах и ее жизни. Сейчас же оставим ее, опустившую голову на ночную подушку рядом со своим любовником: всегда начеку, грациозная, податливая, раскрашенная, в парике, какого никогда не бывает дома ни на одной жене.

Именовались обитательницы «веселых домов» по-разному: дзёро («девки»), юдзё («веселые женщины»), кэйсэй («разбивающие стены»?). Для определения типа проститутки, проживавшей в доме, часто использовались цвета. Бледно-коричневые занавески были признаком высококлассной таю. Синие предназначались для более низких мисэ-дзёро, блуд с которыми (цуцумотасэ) был дешевым и поспешным. Служанки, кричавшие извне чайных домиков: Одзяра! («Заходи!») обычно являлись совсем дешевыми проститутками. В таких заведениях низкого класса девушки обычно трудились и жили все вместе в одной большой комнате. Когда они развлекали гостей, то разгораживали комнату ширмами.

Существовала также любовь на воде в чайных домиках на лодках (фунэ-ядо), где лодки можно было нанять и взять на них гейш и проституток на время поездки по реке; медленно дрейфовать, есть, выпивать, любить, слушать музыку и смотреть на фейерверки, рассыпающиеся по чернильному небу праздничных ночей. На многих прекрасных оттисках с гравировальных досок изображены эти вечеринки на реке: собрания плейбоев, торговцев, развлекающих покупателей, куртизанок в своих поразительно красивых одеждах, гейш со своими сямисэнами, фонарей, развешанных на сотнях лодок, а также малиновые, обжигающе-желтые, злобно-красные огни фейерверков и ракет, пачками взлетающих над луноподобно изогнувшимися мостами.

В XIX веке первые западные посетители Ёсивара нашли трудным сидение на циновках татами со скрещенными ногами, «по-японски». Когда чайные домики и бордели Ёсивара изредка обращались к западной мебели, то покупали стулья и обычно отрезали у них ножки. «Веселые женщины» не любили западные кровати, поднятые над полом, с мягкими матрацами и подушками. Западные кровати, однако, некоторое время были в моде. Забавно, что в публичных домах особенно гордились европейскими ночными вазами, должным образом помещенными под каждой кроватью, как это описывалось в западных путеводителях.

На протяжении короткого периода, когда американцы открыли Японию миру, император пришел к власти, а сёгунат сошел со сцены (известного под названием Реставрации Мэйдзи), дома в Ёсивара строились выше двух этажей, как было установлено ранее, а их дизайн определялся в европейском стиле.

Заведение Ямада-ро даже одело своих куртизанок в иноземные костюмы: кружева, меховые боа, длинные юбки, розовые подвязки и прочие «фру-фру». Некоторым другим домам пришлось следовать этому примеру, иначе они предстали бы отставшими от моды. То было сумасшедшее время перемен и всеобщего смешения.

Были импортированы даже европейские блюдца и тарелки, к которым, правда, не прилагалось ножей и вилок. Эти странные предметы представлялись опасным оружием, поэтому посетителям приходилось есть деревянными палочками с жалких копий произведений Веджвуда и Споуда.

Дом Ямада-ро, всегда шедший в ногу со временем, привез трех проституток из Лучжуаня, и шли даже разговоры о лондонских шлюхах и французских девочках, однако все так и осталось на уровне слухов. Даже лучжуаньки со временем перестали возбуждать местных клиентов. Европейские платья засунули в ящики, высокие кровати продали, и все вернулось к традиционному стилю на привычных футонах. © Андрей Фесюн

Человек и монумент. Архитектор о том, что скрывается за впечатляющими фасадами зданий

Дэвид Аджайе

Архитектор в своей студии в Аккре, столице Ганы

Чуть более десяти лет назад Дэвид Аджайе находился на грани банкротства. «Бюджеты в кризис урезали, — вспоминает он. — У меня было около 30 человек в штате и примерно 6 проектов, что довольно много для молодого архитектора. Я старался сам всем рулить, хотя и не был бизнесменом. После процедуры банкротства лично расплатился с каждым сотрудником и потерял все сбережения».

Это стало ударом для архитектора, чьи ранние работы были отмечены за смелый, даже провокационный дизайн. Однако уже в следующем, 2009 году он обошёл конкурентов c проектом Смитсоновского национального музея афроамериканской истории и культуры в столице США. «Только люди подумали, что на мне можно ставить крест, — с восторгом делится воспоминаниями Аджайе, — как Смитсоновский институт возродил моё имя и представил его американской публике. Это казалось чем-то невероятным».

Музей, открывшийся в 2016 году, не только поправил финансовое положение британца ганского происхождения, но и помог ему завоевать несколько наград и статус звёздного архитектора. Ещё через год Дэвид Аджайе был произведён в рыцари и получил звание сэра. Его имя связывают с новыми памятниками и музеями, включая будущий Мемориал холокоста у Вестминстерского дворца в Лондоне. Он также стал своего рода рупором чернокожих архитекторов и выступает в этой роли довольно убедительно, хоть и не слишком охотно.

В свои 54 сэр Дэвид Аджайе живёт образцовой жизнью стархитектора с офисами в Лондоне, Нью-Йорке и Гане. Среди знаменитостей, для которых он работал, — Юэн Макгрегор, художники Крис Офили и Джейк Чепмен, фотограф Юрген Теллер, Брэд Питт и его фонд Make It Right, а также покойный генеральный секретарь ООН Кофи Аннан. В Нижнем Манхэттене завершается строительство премиального высотного кондоминиума 130 William, а кроме того, в сотрудничестве с Four Seasons ведутся работы над частными резиденциями в Вашингтоне. В прошлом году издательство Thames & Hudson выпустило очередную книгу о проектах архитектора — David Adjaye: Works 1995−2007.

До пандемии большую часть времени он проводил на высоте 10 тыс. м — летал с лекциями в Гарвард, Принстон и Йель и курировал проекты в Австралии, Абу-Даби, Ливане, Норвегии, Сенегале, Израиле и Гане. На приёме 2012 года в Белом доме в честь тогдашнего премьер-министра Великобритании Дэвида Кэмерона он сидел как почётный гость рядом с Бараком Обамой. «Сейчас он ухитряется быть везде одновременно, — говорит Роуэн Мур, архитектурный критик лондонской The Observer. — Не знаю, как ему это удаётся. Это безумие».

Мур считает, что при всей своей популярности Аджайе «не полностью влился» в профессиональную среду, отчасти потому, что его сложно классифицировать. По словам критика, Аджайе силён в умении «реагировать на ситуацию по‑новому и создавать внешнюю оболочку здания», но даёт слабину, когда дело доходит до «проработки деталей». В британском обществе подобное едва уловимое высокомерие порой проскальзывает среди в целом положительных комментариев, характеризующих его как модного легковеса, который отлично умеет использовать связи и создавать эффектные проекты, популярные и у знаменитостей, и у широких масс.

Образ, создаваемый СМИ, иногда расходится с реальностью. «Любимый архитектор Обамы», как его окрестили издания о дизайне, так и не получил заказ на проектирование президентской библиотеки в Чикаго (он достался бюро Tod Williams Billie Tsien Architects). Да и вырос не в зажиточном Хэмпстеде, как сообщает пресса по обе стороны океана, а в соседнем малопривлекательном пригороде Криклвуд. При личном общении Аджайе производит впечатление человека более рефлексирующего и ранимого, чем предполагает его портрет в медиа. Ему явно дороже проекты общественных пространств, чем резиденции для богатых. «Проекты, меняющие мир к лучшему, — вот что меня цепляет», — признаётся архитектор.

Апартаменты в манхэттенском кондоминиуме 130 William

С Robb Report он разговаривает по зуму из Аккры, перемежая чёткие формулировки заразительным смехом и скрашивая серый фон офиса жёлтой рубашкой с ярким рисунком (для фотосессии он выбрал более тёмную палитру). Его африканская практика процветает, поэтому сейчас он живёт в столице Ганы с женой Эшли Шоу-Скотт Аджайе и двумя маленькими детьми, вынашивая план построить здесь фамильный дом.

Детство Аджайе прошло в странствиях. Родившись в семье ганского дипломата, он успел пожить в Танзании, Уганде, Кении, Гане, Египте, Ливане и Саудовской Аравии прежде, чем ему исполнилось 13 и семья обосновалась в Лондоне. Его «юность без корней», как он это называет, омрачилась семейной драмой — один из двух его младших братьев, Эммануэль, в младенчестве подхватил инфекцию, которая сказалась на его умственном и физическом развитии.

Мама Аджайе Сесилия превратилась в сиделку Эммануэля, она и по сей день живёт с ним в Лондоне. Отцу Аффраму пришлось уйти с должности, чтобы перевезти семью и обеспечить сыну уход. «Это изменило отношения в семье, — спокойно говорит Аджайе, — потому что этот годовалый малыш стал единственным объектом внимания моих родителей». Оказавшись в лондонской государственной школе после частных учебных заведений, подросток Аджайе, по собственному выражению, «попал в большие неприятности».

Английская школа показалась ему «до ужаса провинциальной». Но, оглядываясь назад, он ценит и этот опыт. «Лучшее образование вы получаете незаметно для себя, — говорит он. — Вас не испугать новыми обстоятельствами». В путешествиях он по-прежнему чувствует себя как дома. «Мне комфортно работать в любой части мира, куда меня пускают», — добавляет он с улыбкой.

Лесли Локко, декан Архитектурной школы Анны и Бернарда Спитцеров при Городском колледже Нью-Йорка, тоже британка ганского происхождения, знакома с Аджайе около 20 лет и объясняет его успех тем, что он рос «тонким наблюдателем». По её словам, Аджайе «всегда был наполовину внутри и наполовину вне ситуации. Так развивается чутьё. Он невероятно чувствителен к контексту». Подобная особенность творческого почерка, по мнению Локко, раздражает архитектурных критиков: «У него нет фирменного стиля, но всё, что он делает, всегда глубоко продумано». Локко добавляет, что «он мыслит масштабно и не зацикливается на мельчайших деталях проектов».

Некоторые примеры мировой экспансии Аджайе

Мур называет Аджайе «дипломатом в области архитектуры, способным очаровывать и убеждать как при личном общении, так и посредством своих наиболее успешных зданий. Он может находить точки соприкосновения в самой разной среде. Будь то лондонский Ист-Энд, Национальная аллея в Вашингтоне или Гана, он относится к ним с одинаковым уважением». Его успех не был предрешён. Учёба не увлекала Аджайе, несмотря на увещевания родителей.

«Они были типичными выходцами из Западной Африки, — вспоминает он. — Отец был одержим образованием». Получить профессию означало «избежать всех напастей мира. Это вбивалось нам в голову». Тем не менее отец позволил Аджайе поступить в художественную школу, за что он до сих пор благодарен. «Тогда я заново влюбился в папу». Интересно, что другой его брат, Питер, тоже художник — занимается концептуальным саунд-артом.

Когда в 2008 году бизнес Аджайе обанкротился, он больше всего переживал, что поставит в неловкое положение отца. После художественной школы он стал изучать архитектуру и получил степень магистра в Королевском колледже искусств в Лондоне, где подружился со многими из Молодых британских художников, которых в 1990-х годах продвигал Чарльз Саатчи. Его студенческий проект пансионата для детей-инвалидов (вдохновлённый историей родного брата) получил престижную национальную награду Королевского института британских архитекторов. Эта же организация в 2021 году присудила ему Королевскую золотую медаль, одну из самых престижных архитектурных наград в мире.

Во время учёбы Аджайе провёл год вУниверситете искусств Киото, и этот период был «крайне содержательным и, вероятно, самым значимым в моём образовании». Именно Япония привела его к новому пониманию африканской эстетики и дала толчок к тому, что он называет своей «навязчивой идеей» — помощи африканским странам в архитектурном развитии. Аджайе с удивлением понял, что преклонение японцев перед простотой традиционных построек и умение увидеть объект искусства в природных материалах не противоречит африканским реалиям.

«Я взглянул на Африку другими глазами, не как на неразвитый и отсталый континент, а как на регион с огромным эстетическим потенциалом, — вспоминает он. — Я заходил в чайный домик, а сам думал: «Ведь это, по сути, та же хижина из соломы, брёвен и глины. Так почему же в деревне моего деда их не ценят так же, как здесь?». Я словно сопоставил два разных мира, один из которых почитали, а на второй смотрели свысока. Для меня это было прозрением».

Вернувшись домой после колледжа, Аджайе пытался найти работу, что, как известно, непросто без связей. «Архитектурная среда похожа на художественную в том смысле, что тут не обойтись без коллеги, который откроет тебе двери в этот мир, — рассуждает он. — Художники не появляются сами по себе, с архитекторами та же история. Нужен покровитель». Аджайе был уверен, что из-за расы его считали аутсайдером. «Я ощущал себя чужаком. И всеми силами пытался адаптироваться, читая как можно больше о европейской архитектуре».

Несколько лет он сводил концы с концами, сооружая декорации для музыкальных клипов, а затем его друг, художник Крис Офили, которого недавно сделал звездой Саатчи, попросил спроектировать студию. Так в 1999 году в Восточном Лондоне появился Elektra House. Фасад дома, вдохновлённого японской традицией обращать все окна в сад, был полностью облицован недорогой фанерой тёмно-коричневого цвета, при этом другая сторона была почти сплошь застеклена. «Они позволили мне творить, как я хотел, в пределах бюджета, которого практически не было. И этот дом попал на обложку журнала RIBA (официального издания Королевского института британских дизайнеров)», — рассказывает Аджайе.

Суровый фасад лондонского Elektra House, принесший Аджайе первую славу

В Великобритании, где так любят эркерные окна, его концепция показалась радикальной. «Все спрашивали, что за чернокожий парень строит такие странные здания», — со смехом вспоминает Аджайе. Благодаря Elektra House на молодого зодчего обратил внимание Ричард Роджерс, архитектор-модернист, лауреат Притцкеровской премии, который до сих пор остаётся его другом.

Дом и сейчас хорошо иллюстрирует творческий метод Аджайе. Сначала он собирает «сведения, исследования и контекстные знания» о местности, а затем придумывает, как с помощью формы и структуры вписать здание в заданные рамки. «Я всегда обращаю внимание на контекст и пытаюсь обогатить его, — говорит он. — Это моя первая уловка».

При этом смысл контекста не в том, чтобы встроиться в него, а в том, чтобы его разрушить. «Архитектура — политика с большой буквы», — рассуждает он. Надо изменить «отношение людей к застройке в этом районе» и побудить их «стремиться к чему-то лучшему. Как здание может это сделать? При помощи очень простых вещей, например, отсутствия стен или всеобщей доступности». Как только идея выкристаллизована, постройка, по его словам, «самогенерируется». «Глядя сквозь главную призму, можно дать ответ на вопрос, какими будут окна или энергосистемы».

Залитый светом интерьер Elektra House

Например, в Elektra House задачей было поймать свет. «Я решил делать дом, в котором можно наблюдать за солнцем, а не улицей, — вспоминает он. — Поэтому дом пуст, но весь заполнен светом. Люди говорили: «Какой же это дом?» Да, этот дом не про окна и улицу. Этот дом про мир и свет. Фокус в том, чтобы взглянуть на привычное с другой стороны».

Elektra House принёс Аджайе известность, но он же чуть его не погубил. Местные власти подали на него в суд за нарушение градостроительного законодательства (ох уж этот фасад без окон). По словам Аджайе, от возможного уголовного преследования его спасло только вмешательство Роджерса. Глава местной администрации был под таким впечатлением, что даже пригласил Аджайе принять участие в конкурсе на проект районной библиотеки, который тот и выиграл.

Эта проба пера послужила прологом к целому ряду проектов общественных зданий, начиная с Нобелевского центра мира в Осло 2002 года и заканчивая музеем Смитсоновского института. Его пригласили принять участие в конкурсе на создание нового музея на Национальной аллее в Вашингтоне, приняв во внимание Музей современного искусства в Денвере и масштабный дизайн-проект Московской школы управления «Сколково».

На круглом основании Московской школы управления «Сколково» разместились четыре корпуса

На вопрос, почему его пригласил Смитсоновский институт, он отвечает так: «Есть много афроамериканских архитекторов, но ни у одного из них не было международного портфолио, а я оказался человеком, который работал и в США, и в Европе. Для них я был первым чернокожим архитектором с опытом ведения проектов на разных континентах».

Опасаясь, что его потрёпанное кризисом бюро не справится со столь сложной задачей, Аджайе объединился с Филипом Фрилоном и Дж. Максом Бондом-младшим, двумя известными архитекторами-афроамериканцами. Их конкурсная заявка обошла предложения таких звёзд, как Йо Мин Пэй, Норман Фостер и Diller Scofidio + Renfro (Бонд умер в 2009 году, но его компания продолжила проект; Фрилон умер в 2019 году). Построенное в результате трёхуровневое здание, напоминающее корону, облицовано переливчатыми алюминиевыми панелями бронзового оттенка с вырезанным на них тонким геометрическим узором.

Писательница и дизайн-критик Александра Лэнг называет панели «отличной визитной карточкой». Аджайе, с её слов, «чувствует орнамент и его сложность, как никто другой. Меня потрясло, насколько его решения уместно выглядят и одновременно помогают выделиться зданию. Оно должно было соответствовать окружающей неоклассической мраморной архитектуре, и у Аджайе это отлично получилось».

Музей современного искусства в Денвере

Она проводит параллель с комплексом доступного жилья Sugar Hill в Гарлеме, который Аджайе завершил за год до заказа Смитсоновского института. Там на однотонно-серых бетонных стенах фасада выгравирован орнамент из роз. New York Magazine раскритиковал такой приём и назвал результат «топорным, как будто кто-то неумело поковырялся с инструментами в Photoshop», одна Лэнг считает его «прекрасным узором», который показывает, как тонко Аджайе чувствует материал. «Бетон, металл, зеркала и стекло — в каждом заложены свои свойства и красота», — говорит она. Его фасады «похожи на панцирь: снаружи — одно, а внутри нечто совсем иное».

Сейчас имя Аджайе всплывает первым, когда объявляют престижный конкурс, например, на создание генерального плана (в партнёрстве с другими бюро) нового квартала в Париже недалеко от Национальной библиотеки Франции им. Франсуа Миттерана или на реконструкцию Национального дворца в столице Гаити. Для США он проектирует Художественный музей Принстонского университета, а в Гарлеме идёт строительство нового здания для Studio Museum, посвящённого творчеству художников африканского происхождения.

Но в первую очередь внимание Аджайе сейчас сфокусировано на Африке. Он работает над новым кампусом для Института Африки — исследовательского центра в ОАЭ. Нынешний этап своей жизни в Гане он называет «третьей главой», которой предшествовали ранние работы в Лондоне и вторая фаза с фокусом на проекте для Смитсоновского института. По его словам, он ощущает, что его «призвали на службу родине. Сейчас мы работаем над Национальным собором в Гане, а в конечном счёте в Западной, Восточной и Южной Африке. Кажется, настало очень важное время новых возможностей».

Проект национального собора Ганы

Мировая слава сделала его моделью для подражания с расовой точки зрения. «Когда произошла вся эта история с Black Lives Matter, многие журналы звонили мне с просьбой описать, каково это — быть чернокожим архитектором. Я отказал большинству, потому что уже не считаю своей обязанностью просвещать людей по этому вопросу». Вместе с тем он признаёт, что статус первопроходца очень много для него значит. «Нет, это не обуза. Я очень, очень горжусь музеем Смитсоновского института, — поясняет он. — И очень благодарен. Глядя на своих детей, я знаю, что теперь в мире есть что-то и для них».

Его известность очень вдохновляет молодых чернокожих творческих профессий. «Аджайе — фигура неоднозначная отчасти и потому, что никого, похожего на него, пока не было, — считает Лесли Локко. — Он сопротивляется ярлыку чернокожего архитектора, однако об этом нельзя не думать, оценивая его работу. Он ясно заявляет, что он британский африканец, и отсылки в его работах объясняются глубоким пониманием африканского континента. Люди иногда не знают, как к этому относиться». Локко однажды попросила Аджайе приехать с лекцией в Йоханнесбург, где она в то время преподавала. «Это было похоже на второе пришествие Христа, — вспоминает она. — Он чрезвычайно значимая фигура для студентов».

Межконфессиональный центр «Дом семьи Авраама» в Абу-Даби объединит мечеть, церковь и синагогу

У него свой взгляд на расовые вопросы в историческом и политическом контекстах. Он против сноса памятников противоречивым историческим деятелям. По его мнению, их исчезновение приведёт к искажению истории. Стирание памяти о неоднозначных фигурах прошлого «порождает хаос, который мы наблюдаем сейчас в XXI веке из-за отрицателей холокоста и тех, кто не до конца понимает американскую историю», — рассуждает он. Напротив, если сохранить памятники, они будут «порождать дискуссию», помогая не забыть и не повторить ошибки.

Точно так же, по его мнению, Британии не стоит замалчивать имперское колониальное прошлое, лучше рассказать его правдивую историю, возможно, посредством музея. «Большинство британцев хорошо знают только про конец, закат империи, — говорит он. — Чтобы продолжать движение в XXI веке, Великобритания должна оценить свою эволюцию… как хорошие, так и плохие стороны, — размышляет он. — Мне кажется, великая нация должна говорить «Давайте пытаться решить эту проблему» вместо «Не будем это упоминать»».

Мемориалы и увековечивание памяти — его любимая тема для размышлений. По словам Аджайе, памятники традиционно символизируют завершение. «Предполагается, что вы задумываетесь о вечности и о том, что ушедшие обрели покой. Вы сооружаете что-то из мрамора на века, чтобы сложилось ощущение, что всё решено и можно оставить это в прошлом». Его собственные мемориальные постройки, напротив, «пытаются натолкнуть на вопросы и размышления».

Он преклоняется перед Мемориалом ветеранов войны во Вьетнаме на Национальной аллее в Вашингтоне авторства Майи Лин, потому что его огромный список погибших и пропавших без вести преподносит историю без оглядки на иерархию. Все имена и звания равны. Схожий приём — долгий проход с чтением имён, выгравированных на стене, — использован в его проекте для Смитсоновского института и будущего Мемориала холокоста в Лондоне.

Флагманский магазин одежды The Webster — розовый бетонный оазис в центре Лос-Анджелеса

И там и там посетители погружаются в тревожную темноту, прежде чем выйти к свету. Проект Мемориала холокоста, вокруг которого уже ведутся жаркие споры, предполагает, что все посетители, даже дети, должны будут в одиночку пройти через камеру с бронзовыми стенами. «Это краткий опыт погружения в то, что во время холокоста происходило с миллионами людей, — объясняет Аджайе. — По всем опросам, 20% англичан считают, что холокоста не было. Мы используем архитектуру, чтобы пробудить в людях эмпатию, сопереживание этой теме. Не ощущение, что всё уже закончилось, а реакцию: «Боже мой, об этом правда надо задуматься»».

Из своего дома в Африке Аджайе размышляет о мировой истории и о том, какую форму могут принимать её отдельные фрагменты. Как выстроить честный рассказ о прошлом, разговаривая с детьми? Как избежать вымарывания неприятных моментов из истории и риска повторения своих ошибок? Как проникнуться чувствами тех, кто был лишён голоса? Его миссия внушает надежду на объединение всего человечества, а также прошлого с настоящим.

Что до будущего, то он с оптимизмом говорит о городах, переживших пандемию, напоминая, что после эпидемий туберкулёза улучшились санитарные условия, а после 11 сентября повысилась безопасность зданий. Его прогноз — «воздухопроницаемые здания и более разнообразные экосистемы», больше доступа к солнечному свету. «В людях хорошо то, что мы умеем развиваться, — говорит он. — Сталкиваясь с проблемой, мы эволюционируем и решаем её. Мы так или иначе изменим ситуацию с повышением плотности населения, которого всё равно не избежать. Здания будут больше. Города, которые мы построим, будут больше и лучше». Он усмехается. «Так будет. И так уже есть».

Читать «Японцы (этнопсихологические очерки)» — Пронников Владимир Алексеевич, Ладанов Иван Дмитриевич — Страница 11

Те, кто встречаются с японцами впервые, сразу подмечают их пытливость, стремление вникнуть в суть вещей, докопаться до скрытого смысла. «Что вы скажете о японцах?» – спросили мы как-то одного нашего инженера, сопровождавшего по Москве группу японских энергетиков. «Они как-то по-особенному любознательны»,- не задумываясь ответил тот. Как же это «по-особенному»? Полагаем, что не сделаем здесь открытия, если скажем, что японцы любознательны по натуре, по духу жизни, похоже, они любознательны от рождения, хотя мы уже не раз подчеркивали, что национальный характер народа формируется в условиях его жизнедеятельности. Как бы там ни было, любознательность неотделима от национального японского характера.

Надо заметить, что любознательности японца присуща четкая практическая направленность, можно сказать, прагматическая нацеленность. Когда инженер-японец берет в руки незнакомое изделие, он старается «схватить» это изделие в единстве формы и содержания. Любознательность японца детерминирована конкретностью его мышления, в значительной мере воспитанного буддизмом.

Японский буддизм далек от каких бы то ни было аналитических, абстрактных построений. Буддизму свойственна простота, конкретность, лаконичность. Адепты буддизма настойчиво учатся тому, как общаться друг с другом, «минуя слова». Одна из популярных буддийских притч так иллюстрирует постулат о нераздельном единстве субъекта и объекта: «Маленькая рыбка сказала морской королеве: „Я постоянно слышу о море, но что такое море, где оно – я не знаю». Морская королева ответила: „Ты живешь, движешься, обитаешь в море. Море и вне тебя и в тебе самой. Ты рождена морем, и море поглотит тебя после смерти. Море есть бытие твое»» (цит. по [78, с. 55-56). Японцев учат познавать суть вещей без абстрагирования, потому и любознательность японцев конкретна. Возможно, это имеет прямую связь с особенностями их творческой устремленности.

4. Японцы в повседневной жизни

Психологический облик современного японца, как и представителя любой другой общности, определяется особенностями национальной культуры, которая обладает большой устойчивостью ко всем изменениям в жизни общества. Это связано с тем, что в основе культуры лежит национальная история, язык народа, его психология. Процессы модернизации и заимствований не касаются глубинных основ национальной психологии, которые проявляются и у современного японца в общепринятых способах поведения.

Чтобы нагляднее представить себе современного японца, давайте прежде всего посмотрим, как он ведет себя в различных жизненных ситуациях, как «общается» с окружающими его вещами в повседневной жизни.

Японец, как мы знаем, совсем не расположен к тому, чтобы отказываться от привычного. В национальном японском доме у него все по старинке. В токонома – встроенной нише – по-прежнему стоит букет и висит какэмоно (свиток) – картина или иероглифическое изречение. Конечно, национальный дом теперь наполнен атрибутами цивилизации, однако введенные в обиход предками вещи не оставили предназначенных им мест. Нередко, правда, японцу некуда поставить, скажем, телевизор. В обычном японском доме телевизору просто нет места. По данным статистики, до шестидесяти процентов японцев живут еще в традиционных японских домиках. Тут японцы, конечно, окружены своими национальными вещами.

Японец в национальном доме

Статистики утверждают, что многие из типичных японских домиков, в которых обитает большинство населения страны, в значительной степени обветшали. В сельской местности и небольших городках, где влияние модернизации менее заметно, кварталы старых построек еще сохраняют национальный колорит, но в крупных городах их подавляет современная цивилизация. Хотя некоторые наши журналисты, побывав в традиционном японском доме несколько часов или проведя в нем один-два дня, восхищаются его планировкой, интерьером, царящим в нем порядком, сказать по правде, такой дом – не самое удобное жилище. Даже японцы в какой-то степени разделяют такую точку зрения, а среди горожан все большее число отдает предпочтение стандартным городским квартирам. Это не значит, что японцы склонны перенимать европейские стандарты. Нет, и в городские многоэтажные здания они вносят свой национальный дух. Психологические стереотипы в известной степени диктуют и порядок устройства жилища.

Конструктивной основой традиционного японского дома является каркас, смонтированный из грубо обработанных древесных брусьев. Каркас устанавливается на многочисленных опорах, что придает постройке достаточную жесткость и уменьшает возможность разрушения при землетрясениях. Несущих стен в доме нет; решетчатые рамы, на которые наклеена полупрозрачная бумага, могут по желанию сдвигаться, разбираться, даже служить окном. Как правило, свес крыши достаточно велик, чтобы обеспечить защиту внутренних помещений от полуденного летнего солнца, но не препятствовать доступу мягких утренних и вечерних солнечных лучей.

Обычный японский дом никогда не красят ни снаружи, ни изнутри. Конечно, внутренние конструкции всегда тщательно полируются, отчего они приобретают приятный, ласкающий глаз вид, а внешние – предоставляют обрабатывать самой природе. Общий вид дома и его окружение соответствуют национально-психологической концепции в а б и: возвышенной простоте, как бы опоэтизированной убогости (подробнее о ваби см. гл. III).

Ощущение ваби усугубляется благодаря серой тростниковой крыше, которая навевает также и дух старины, печального очарования – саби. Однако такая крыша легко может воспламениться от случайной искры, и теперь ее все чаще заменяют черепичной. При этом черепицу делают темно-серой, иногда – голубых или тускло-коричневых оттенков, что не противоречит духу ваби; кричащих тонов тщательно избегают. Но черепичная крыша все-таки не очень практична: во-первых, довольно дорогая, а во-вторых, очень тяжелая. Поэтому все большее распространение получают облегченные крыши из некрашеной нержавеющей жести. Исходя из принципов ваби, и здесь отдают предпочтение нейтральным тонам, соответствующим характеру материала, из которого строятся дома. Впрочем, с середины 60-х годов стала распространяться мода на яркие, броские крыши.

Обычно японские национальные дома в городских условиях не имеют прилегающих к ним двориков, поэтому дети играют прямо на улице. Те, кто имеет средства и возможности, возводят у своих домов заборы. Если эю удается, японцы непременно разбивают возле дома миниатюрный садик с каменным фонарем, а если позволяет место, то воздвигают и миниатюрный чайный домик. Но даже возле домов, как будто бы начисто лишенных и клочка земли, японцы все же ухитряются создавать нечто вроде зеленых уголков, где непременно помещают несколько неотесанных камней.

Городские условия практически исключают постройку около дома гаражей для личных автомобилей. Приобретение автомобилей, хотя цены на них довольно высоки, в значительной степени лимитируется местами для стоянок, так как узкие городские улочки совершенно не приспособлены для этих целей. В некоторых крупных городах существует практика продажи автомобилей только тем, у кого есть место для стоянки.

Обычно японский дом имеет приподнятый над землей парадный вход – гэнкан, где при входе снимают обувь, две смежные комнаты, пол которых покрыт циновками (татами), миниатюрную кухню, туалет и ванную. Комнаты разделяются раздвижными бумажными перегородками; если их полностью раздвинуть, создается общее помещение. В одной из комнат принимают гостей, здесь имеется встроенная ниша – токонома.

Атмосфера японского национального дома вообще воплощает дух глубокого уважения к мужчине, может быть, даже преклонения перед ним как перед кормильцем. Строгость, целесообразность, отсутствие чего-либо лишнего в убранстве дома создает у главы семьи традиционное ощущение своего господства. Хозяйке отводится миниатюрный уголок – кухня, где она усердно трудится на благо мужа и детей, чуть ли не круглосуточно хлопоча по дому.

Все о японской чайной церемонии

1. Чай родом из Китая. И как растение (доказано, что индийские сорта чайных кустов вторичны по отношению к китайским), и как напиток, и как явление культуры.

&nbspГоворят, что история чайной церемонии началась с рыжебородого варвара Бодхидхармы, который по традиционной буддийской версии явился в Китай из Индии около 520 г. и основал учение чань (дзэн). Как-то раз, сидя в медитации, он почувствовал, что засыпает, и так рассердился, что вырвал себе ресницы (по другой версии — веки) и отбросил их прочь. Они при этом превратились в чайный куст, и с тех пор дзэнские монахи употребляют чай как средство против сонливости. Постепенно (здесь мы уже переходим из области легенд в область истории) в буддийских монастырях развился целый ритуал питья чая. Причем уже тогда чай растирали в пудру, но после этого смешивали с кипятком в чайнике и только тогда разливали по керамическим чашкам вроде пиал.

По другой версии родоначальником чайной церемонии следует считать самого Лао-цзы, а временем ее рождения V до нашей эры. Тогда Лао-цзы изобрел некий ритуал с чашкой некого «золотого эликсира». Этот ритуал существовал в Китае до нашествия монголов, а затем вроде бы превратился в знакомое нам заваривание подсушенных чайных листьев. А вообще чай пить ( а так же пахать, сеять и т.п.) научил китайцев легендарный Второй Император, Шен Нун (4 тысячелетие до н.э.).

2. Между прочим долгое время чай употребляли СОВСЕМ по другому, нежели сейчас, в частности воду для чая всегда солили. Вообще это был скорее чайный суп, нежели напиток в нашем понимании. Сам чай был плиточный и его кипятили (канон — династия Тан). Затем получило распространение употребление порошкового чая. Его взбивали (канон — династия Сун). Именно этот способ был заимствован Японией. А в Китае тем временем «наступили» монголы. А после того, как их «отступили» возродилось чаепитие уже в другом, хорошо знакомом нам виде — заваривать в основном стали целые листья, которые не взбивали и не кипятили, а настаивали. Настой получался значительно бледнее порошкового. Это все происходило в эпоху Мин, и, наконец в эпоху Цин (1644-1911) разрабатывается китайская чайная церемония гунфу-ча и устаканивается современное обилие сортов китайского чая и способов их пития.

3. Первые японцы, которые плотно познакомились с чаем были буддийские монахи (в частности Сайсё, проведший за этим занятием три года в китайских монастырях (802-805 гг.) и привезший одни из первых семян чая в Японию, тогда же начались инча — религиозные церемонии, после которых проводилось массовые чаепития). Но больше всего постарались на ниве пропаганды чая уже дзен-буддийские монахи, особенно Эйсай (1141 — 1215 гг.), один из основоположников дзен-буддизма в Японии (школа Риндзай), который занялся его культивацией на монастырском земельном участке, принадлежащем его другу. Говорят, что его книга о чае вместе с образцами чая, приготовленного из чайных кустов, была подарена Минамото Санэтомо (1192-1219 гг.), сегуну того времени, который однажды заболел. Таким образом, Эйсай стал отцом культивирования чая в Японии. Он считал, что чай обладает определенными лекарственными свойствами и с успехом может применяться при лечении многих болезней. По всей видимости, он не учил тому, как следует руководить чайной церемонией, принципы которой он подметил в дзэн-буддийских монастырях Китая. Эта чайная церемония — своего рода прием, устраиваемый в монастыре в честь посетителей, или угощение, которое иногда устраивается для самих монахов.

4. Способы чаепития были разные, весьма далекие от современных японских канонов, в частности — существовала церемонии ринка (чаепитие в ванной). Но чаще всего чаепития проходили в форме чайных турниров. Первоначально такие турниры проводили опять же монахи в монастырях, причем в них участвовали и самураи — приверженцы дзэн-буддизма. Особенно широкое распространение чайные турниры получили в XIV-XV вв. В аристократических кругах их устраивали в двухъярусных павильонах, первый этаж которых именовался «гостевой террасой», а верхний — «чайным павильоном».
В чайном павильоне в «красном углу» вывешивались китайские буддийские свитки, иногда это были и китайские картины с изображением цветов и птиц или пейзажей. На столы перед свитками ставили китайские вазы для цветов, курильницы и подсвечники. Все эти предметы именовались «китайскими вещами». На других столиках помещали тарелки с легкой закуской и сосуды с напитками.
Обычно гости собирались на первом этаже павильона, где им подавалось угощение. После небольшого пиршества гости выходили в сад и прогуливались по его аллеям. Сады при павильонах, где проводились чайные турниры, были прогулочными, а не «созерцательными». Пока гости любовались садом, «хозяин» чайного турнира заканчивал все приготовления. После его приглашения гости рассаживались в определенном порядке на скамейку, покрытую шкурой леопарда, а «хозяин» — на бамбуковый стул.
Сначала три чашки чая ставились перед свитками с изображением Будды. Затем «податель чашки» (им, как правило, был сын «хозяина» чайного турнира) вручал каждому гостю по очереди чашку с растолченным порошком зеленого чая, вносил вазу с кипящей водой и бамбуковый чайный веничек, наполнял чашу гостя кипятком и размешивал чайный порошок веничком. Когда все гости выпивали первый предложенный сорт напитка, вносились новые чашки и предлагался новый сорт. В ходе чайного турнира гости должны были отобрать «хорошие» и «плохие» сорта. Тот, кто правильно угадывал большее число сортов, отмечался призом. Чаепития длились долго, в течение нескольких часов, и носили названия «турнир десяти чашек», «турнир пятидесяти чашек», «турнир ста чашек». Чайные турниры превращались в веселые развлечения.

5. При сёгунах Асикага многолюдные чайные состязания постепенно превратились в чайную церемонию для узкого круга лиц, которая проводилась в резиденциях крупных феодалов и получила название «сёин-тя«. Первоначально чай подавали в парадной комнате, отгораживая в ней ширмами и экранами небольшое пространство. В дальнейшем стали сооружать специальные небольшие комнаты, предназначенные для чаепития. Это был чинный аристократический ритуал, отличавшийся строгим этикетом и изысканностью. Оформлялся он дорогой китайской утварью и произведениями искусства, подлинно китайскими или созданными по китайским образцам.
Ко второй половине XVI в. чайным чашам и всем аксессуарам приготовления чая стало придаваться такое большое значение, что их подборка доверялась только профессиональным экспертам, состоявшим советниками по культуре и искусству при высших военно-феодальных сановниках. Всему действу была придана строгая форма, даже жесты участников были стилизованы под манеру движения актеров театра но. Чаепитие превратилось в детально разработанный, философски обоснованный, намеренно усложненный и эстетизированный ритуал.
При Нобунаге и Хидэёси чайная церемония еще более изменилась. Среди быстро поднявшихся и пришедших к власти военачальников она превратилась в престижный ритуал демонстрации богатства, величия и влияния. Крупные даймё, теряя голову, соперничали в приобретении дорогих котелков, сосудов, чаш и прочих принадлежностей церемониального чаепития. Цены на эти предметы росли стремительно. Фантастические суммы выплачивались за редкие и красивые вещи. Ценность коллекции принадлежностей чайной церемонии считалась показателем социального положения и реальной силы ее владельца. Об отношении к этим вещам и значении, которое им придавалось в то время, говорят отдельные эпизоды из жизни военно-феодальной верхушки. Однажды крупный даймё Мацунага Хисахидэ, навлекший на себя гнев Оды Нобунаги, избежал смертной казни, подарив ему бесценную по тем временам чайницу. В другой раз, когда резиденция этого даймё была окружена войсками неприятеля и его поражение было неизбежно, он, перед тем как совершить харакири, разбил вдребезги драгоценную чашу, чтобы она не попала в руки коллекционера-соперника.
Когда Нобунага подчинил себе город Сакаи, он прежде всего изъял наиболее ценные предметы из чайных коллекций богатых купцов, а затем мобилизовал к себе на службу самых известных мастеров чайной церемонии. Эти мастера оформляли помещения для чайной церемонии в замке Адзути и должны были руководить сложным ритуалом частых официальных чаепитий, которые устраивал Нобунага.
Почетной наградой за ратные подвиги считались принадлежности для чайной церемонии, полученные из рук Нобунаги. Как еще большая милость воспринималось дарованное им разрешение самостоятельно устраивать официальные чайные церемонии. В 1578 г. такой чести за важную военную победу был удостоен Хидэёси и очень гордился этим.
После первого корейского похода Хидэёси в Японии появилась керамика, привезенная из Кореи. Она мгновенно приобрела необычайную популярность. Погоня за корейскими чашами (кома тяван) вызвала ожесточенное соперничество между феодалами, которое получило название «войны за чайные чаши» (тяван сэн-со).
В своих дворцах и замках Хидэёси отводил богато украшенные комнаты для парадных чаепитий. Воплощением полярной противоположности эстетическим установкам ваби-тя (простой, уединенной церемонии) была знаменитая золотая комната для чайной церемонии (огон тясицу), сооруженная в 1585 г. В этой комнате золотой фольгой были оклеены потолок, стены, опоры, притолоки, рамы сёдзи и панели. Вся утварь, которую использовали в этой комнате,- жаровни, чайники, сосуды для воды и полоскательницы — была из чистого золота. Комната была переполнена «золотым вкусом» Хидэёси. В особенно торжественных случаях ее перевозили вслед за хозяином в Киото и в Нагою, в ставку Хидэёси во время корейского похода.

6. Вершиной пышности и расточительности была грандиозная чайная церемония, которую Хидэёси устроил в 1587 г. в Киото на территории храма Китано Тэммангу. Это празднество вошло в историю под названием «Великое чаепитие в Китано» («Китано дайтякай»). Для самых почетных гостей в помещении главного храма была установлена специально привезенная золотая комната Хидэёси. Приготовлением чая в ней занимались Сэн Рикю, Цуда Сокю и другие знаменитые мастера. Для прочих многочисленных гостей на территории храма было сооружено более 1500 чайных домиков. В церемонии использовались лучшие образцы китайской и японской посуды и украшений для токонома.
За месяц до чайной церемонии в Киото, Осаке, Сакаи, Хакате и их окрестностях было объявлено, что Хидэёси устраивает великую чайную церемонию, на которую приглашаются даймё, самураи всех рангов, горожане и крестьяне. Это был показной смотр духа единства в стране. Правда, гостям попроще чашки и циновки для сидения было ведено принести с собой. В празднике участвовало более пяти тысяч человек, и продолжался он десять дней. Шли театральные представления, звучала музыка, не прекращались танцы. Хидэёси выставил для всеобщего обозрения свое собрание произведений искусства, как это было принято среди коллекционеров в то время.
В 1886 г. В Японии было официально отмечено трехсотлетие со дня Великого чаепития, организованного Хидэёси в Китано.

7.А среди горожан и крестьян были широко распространены чаепития, называемые «чайными собраниями«, «тя-но ёриай». В отличие от роскошных чайных турниров аристократов, это были скромные, порой молчаливые встречи. Атмосферу этих чаепитий передавали выражением «итими-досин» (букв. «один вкус — одно сердце»). Внутреннюю сосредоточенность и душевное согласие участников таких собраний стремился воплотить в эстетике искусства чая великий мастер, создатель чайной церемонии — Мурата Дзюко.

8. Мурата Дзюко (1422-1502) — буддийский монах и один из выдающихся мастеров чайной церемонии, являвшийся советником по культуре и искусству при сёгуне Асикага Ёримаса. С его именем связано начало процесса по формированию из разнородных и разнохарактерных элементов ритуала чайной церемонии, ставшего одной из важнейших составляющих единого комплекса японской традиционной культуры.
Считается, что Мурата Дзюко происходил из семьи торговцев города Нара. Его духовным наставником был легендарный буддийский священник, писатель, поэт и художник Иккю (1394-1481). Дзюко ощущал близость к народу, свою связь с крестьянами.
Взяв сельские чаепития за основу, он начал разрабатывать новый вид церемонии, свободный от излишней красивости и усложненности. Роскошным пирам чайных турниров он противопоставил естественность и простоту. Это было началом чайной церемонии ваби-тя («простая, уединенная чайная церемония»). При дворе сёгуна Асикага Мурата стал использовать для чайной церемонии крохотную комнатку Додзинсай. Дзюко прекрасно знал весь ритуал сёин-тя, но тяготился его вычурностью и искусственностью. Он предпочитал чайные церемонии в скромных небольших помещениях, площадью в четыре с половиной татами. Их оформление было нарочито простым, что делало их похожими на хижины горных отшельников. В чайной комнате Мурата установил открытый очаг («ирори»), над которым в железном котелке кипятилась вода. Чайная утварь размещалась на специальной полочке. Наряду с богатой китайской утварью Мурата стал использовать и изделия японских мастеров.

Мурата обогатил искусство чаепития философией и эстетикой дзэн-буддизма. Он проповедовал, что Истина Будды может открыться, может быть познана даже в жестах, сопровождающих наполнение чайной чаши горячей водой (язык жеста имеет в буддизме, как, впрочем, и во многих других религиях, огромное значение). Он утверждал, что чайная церемония — это не просто употребление определенного напитка, а способ приобщиться к философии искусства питья чая. Чайная церемония, которую Мурата проводил сам, была попыткой отрешиться от забот и тягот бренного мира, уйти от суровой действительности в обстановку тишины и умиротворенности.
Мурата впервые сформулировал четыре принципа чайной церемонии: гармония («ва»), почтительность («кэй»), чистота («сэй») и тишина, покой («сэки»). Причем тишина, покой понимались им как просветленное одиночество. Символом принципа «ваби» как стремления к простоте и естественности Мурата Дзюко считал образ одинокой веточки цветущей сливы в заснеженном лесу.

9. Продолжателем дела Мураты стал мастер Дзёо Такэно (1502-1555). Он родился в городе Сакаи в семье богатого дубильщика. В 1525 г., переехав в Киото, Такэно стал изучать и пропагандировать чайную церемонию. Ему принадлежит заслуга создания чайного домика (тясицу), в котором проводилась сама церемония. Исходя из принципа «ваби», Такэно придал тясицу вид небольшого крестьянского дома с соломенной крышей. Размер такого сооружения равнялся четырем с половиной «татами» (около 8 кв.м). При проведении чайной церемонии Такэно стал широко использовать керамические сосуды, которые изготовляли японские мастера в местностях Бидзэн, Сэто, Сига. Сохранились предания о том, что Такэно коллекционировал чайные чаши, чайницы («тяирэ») для хранения порошка чая и сосуды для воды («мидзусаси»), выбирая их из утвари, которая в обыденной жизни употреблялась повседневно. Он имел удивительную коллекцию свитков с каллиграфическими надписями («карамоно»), числом около 60 экземпляров. Каждый раз один из этих свитков вывешивался в чайном домике, с тем, чтобы создать определенный настрой именно для данной церемонии.

10. Сэн-но Рикю (1522-1591) — ученик Дзёо Такэно, великий мастер чайной церемонии, создатель ритуала ваби-тя («простой, уединенной чайной церемонии»), предписания которого остаются в силе по сей день, уподоблял дух ваби «цветку, который расцвел на увядшем дереве, или клочку травы, пробивающейся сквозь снежный покров, — другими словами, жизненной силе, проявившейся в чужом окружении». ВАБИ стало одной из ключевых эстетических категорий в Японии, оказавшей огромное влияние на развитие искусства и образ жизни японцев. Он также, родился в городе Сакаи. Его дед был одним из советников при дворе сёгуна Ёсимасы Асикаги, а отец — богатым торговцем. Рикю учился у Такэно, а после смерти учителя постигал основы искусства чайной церемонии и дзэн-буддизма в монастыре Дайтокудзи в Киото. В зрелые годы Рикю, как великий мастер чайной церемонии, сопровождал во всех походах великих сёгунов — Ода Набунага, а затем и Тоётоми Хидэёси, преклонявшихся перед его искусством. Благодаря Рикю принцип «саби» был осмыслен как новый тип Красоты, воплощенный не только в архитектуре чайного домика и устройстве чайного сада, но и в подборе всех предметов: чайницы, котелка для кипячения воды, чашек для чая. В чайной церемонии, по мнению Рикю, все должно было составлять единый художественный ансамбль.
Продолжая линию Мурата Дзюко Рикю уменьшил размер чайного домика (тясицу) до трех и даже двух татами, свел к минимуму украшения в помещении и число принадлежностей, используемых в церемонии, сделал более простым и строгим весь характер ритуала. Так, вместо драгоценных китайских подставок, ваз, чаш и коробочек для чая, сделанных из бронзы, лака и фарфора, стали использовать простые вещи из бамбука и керамики, изготовленные в Японии. Изменился и характер оформления ниши токонома. Вместо прежних свитков с китайской живописью и каллиграфией для их украшения начали использовать свитки с японской живописью и поэзией.
Стали другими цветочные композиции, помещаемые в токонома. Прежде в резиденциях крупных феодалов токонома украшали громоздкие декоративные композиции, называвшиеся «рикка» или «татэбана» («цветы-подношение»), стиль которых заимствовали в буддийских храмах, где подношение цветов на алтарь к изображению Будды было обязательным повседневным ритуалом. Склонный к гигантомании Хидэёси иногда украшал токонома в своих дворцах большими соснами, посаженными в огромные керамические горшки.
В маленьких, скромных тясицу, введенных Рикю, пышные украшения были неуместны и по размерам, и по характеру. Рикю ввел в обиход небольшие простые композиции из веток и цветов, постарался наполнить их внутренним содержанием и сделал обязательным атрибутом чайной церемонии, назвав «тя-бай» («цветы к чаю»). Это послужило толчком к развитию искусства аранжировки цветов (икебана), которое впоследствии заняло почетное место среди изящных развлечений (югэй) и салонного искусства (дзасики-гэй) в комплексе японской традиционной культуры. Простые, безыскусные тябана были созданы как антитеза композициям рикка, являвшимся принадлежностью военной аристократии. Появление этих композиций рассматривается как революционный поворот в истории икэбаны, в результате которого объектом внимания стали скромные цветы, доступные простому человеку, бывшие частью его повседневной жизни и представлявшие собой самостоятельную ценность без чрезвычайно сложной цепи эстетических, поэтических и философских опосредований.
Рикю ввел в обиход заимствованный в рыбацких хижинах лазоподобный вход в тясицу размером 60 на 66 см. Сделано это было для того, чтобы подчеркнуть превосходство духовного начала над материальным, чтобы заставить любого гостя, вне зависимости от его ранга и чина, склонить при входе голову, демонстрируя смирение, простоту, отрешенность от мирской суетности, почтение к хозяину и гостям. Он так же разработал принципы создания сада (тянива, родзи) около него. Свою знаменитую золотую чайную комнату (огон тясицу), ставшую классикой чайной церемонии, Рикю создал в 1585 году. Из многочисленных чайных домов, которые он создал на протяжении своей жизни, до наших дней сохранился только павильон Тайан в храме Мёкиан (в окрестностях Киото). Тайан имеет размер всего в два «татами».
В конечном счете идеалы Рикю восторжествовали, но ему не суждено было увидеть плоды своих усилий. Сэн-но Рикю был вынужден покончить жизнь самоубийством, совершив харакири по приказу Хидэёси.
Версий самоубийства Мастера несколько (даже с датой не все ясно. По одним данным — 1591, по другим — в 1587 году). Наиболее распространено мнение, что самоубийство было связано с тем, что мастер был принужден участвовать в «Великом чаепитии в Китано» («Китано дайтякай», 1587). По одним данным, причиной конфликта стала нежелание Рикю участвовать во всей этой попсе, так не соответствовавшей его собственным эстетическим принципам. По другим — его заподозрили в заговоре против государя и попытке отравить последнего чаем.

11. В XVII в. различные стили чайной церемонии постепенно унифицировались на основе принципов, выработанных Сэном Рикю. Ведущей школой чайной церемонии стала основанная им школа Сэнкэ, которой руководили представители рода Сэн последующих поколений.
Значительную роль в утверждении школы Сэнкэ сыграл ее третий иэмото, внук Рикю — Сэн Сотан (1578-1658). В детстве он был отдан на воспитание в храм Дайтокудзи в Киото, где его приобщили к суровому аскетизму дзэн-буддизма. С шестнадцатилетнего возраста Сотан посвятил свою жизнь распространению учения Рикю. Он стал крупнейшим специалистом по чайной церемонии, и его приглашали на службу в дом Токугава и другие крупные феодальные семьи. Но он помнил, что деду пришлось заплатить унижением и самой жизнью за жалованье, получаемое у Тоетоми Хидэёси, и не соглашался на самые лестные и заманчивые предложения. Сотан был убежден, что духу ваби нет места в «золотой комнате» Хидэёси и в блестящих резиденциях крупных феодалов, что учение Рикю должно жить среди простых горожан, к которым принадлежал его создатель, и во имя этого предпочитал уединенную жизнь в бедности. Строгий дзэнский аскетизм жизни Сотана был практическим воплощением эстетической категорий ваби и главным принципом чайной церемонии школы Сэнкэ. В возрасте 71 года Сэн Сотан удалился от дел, а его сыновья возглавили три ветви школы Сэнкэ, которые по месту расположения руководимых ими чайных домов получили названия Омотэ Сэнкэ. Ура Сэнкэ и Мусянокодзи Сэнкэ. Эти три школы чайной церемонии остались ведущими до наших дней. В XVIII-XIX вв. появилось много других школ, но принципиальной разницы между ними не было, все они представляли собой дальнейшее членение трех основных ответвлений школ Сэнкэ. В Японии работают около 50 чайных школ, у крупнейшей из них — Ура Сэнкэ — более 40 филиалов в 20 странах мира, в том числе и в России.
При режиме Токугава, когда фиксировался сословный и должностной статус каждого человека, градация была введена и для специалистов по чайной церемонии. Они были разделены на категории в зависимости от уровня мастерства и места в профессиональной иерархии. В соответствии с этой градацией им выплачивалось определенное содержание тем феодальным домом, который они обслуживали. Такая ситуация заставляла и мастеров чайной церемонии, и рядовых преподавателей стремиться к достижению более высокого статуса в феодальной системе и делала их зависимыми от властей.
Развитие «пути чая в новое время» (киндай-но садо) шло по линии дальнейшей демократизации и формализации, а деятельность учителей-наставников из проповеди этического учения стала превращаться в откровенный бизнес. Изменился и состав руководителей в мире чайной церемонии. Если до революции Мэй-дзи он был исключительно мужским, то к концу XIX в. среди преподавателей и мастеров заметно возросло число женщин.
В наши дни искусством чайной церемонии в основном занимаются женщины. Сейчас нередко чайная церемония проводится не только в чайных павильонах, но и в одной из жилых комнат дома; часто чайной церемонии предшествует угощение. Однако неизменным остается дух чайной церемонии: стремление создать обстановку душевности, отойти от суетных, повседневных забот и дел. По-прежнему чайная церемония — это время для бесед о прекрасном, об искусстве, литературе, живописи, о чайной чаше и свитке в токономе.
Чайные церемонии иногда случаются и в Москве — в чайном домике, что расположен на территории Ботанического сада.

Онлайн викторина «Знайка»

Интеллектуальная Викторина «Знайка» — замечательное лекарство от скуки и безделья. Докажи другим, что являешься мастером слова. Отвечай на вопросы быстрее других, зарабатывай очки и рейтинг!

Играть сейчас »

Об интеллектуальной викторине

В своё время Михаил Кольцов словом «викторина» назвал газетную подборку из вопросов, шарад и ребусов. А всё дело в том, что эту подборку, подготовил мужчина по имени Виктор, который был коллегой самого Кольцова. Со временем значение слова «викторина» в корне изменилось, и теперь это интеллектуальное соревнование ничего не имеет общего с состязаниями давно минувших лет. Одной из лучших викторин на просторах Рунета является викторина «Знайка». Мы не будем предлагать вам шарад, ребусов или подборку вопросов из газет кольцовских времен. Мы предложим вам нечто другое, потому что «Знайка» — эксклюзивная викторина. И вот почему. «Знайка» богата соревнованиями разных стилей и жанров. Чат содержит в себе:

Две «английские» комнаты, которые помогут развивать лексический запас и помогут улучшить знания английских слов, ведь английский язык — это язык международного общения
Анаграммные комнаты, вопросы в которых помогут быстро соображать , совершенствовать печать, шевелить мозгами и держать голову в тонусе
Много игровых комнат с вопросами из различных сфер знаний, а также вопросами, которые касаются общи х знаний. Плюсом «многокомнатности» является то, что каждый может примкнуть к любому коллективу, который ему приятен, либо не ходить к тем, к кому не слишком хочется.
Для интровертов и нелюбителей больших компаний есть опция «Играть одному»: здесь вы ощутите атмосферу интеллектуальности в абсолютном и полном уединении. Это самые настоящие комнаты интеллектуальной медитации.
Авторские раунды. Это значит, что все вопросы, которые входят в это соревнование написаны живыми людьми, которые отправляли свои вопросы в базу «Знайки». Среди этих авторов – достаточно людей, которые имеют многолетний стаж вопросописания.
Раунды «неавторские». В отличие от четвёртого пункта, раунды «неавторские» представляют собой вопросы, встроенные из базы, которые проверяют эрудицию в сфере общих знаний.
Одной из фишек викторины являются регулярные ТУРНИРЫ, которые происходят каждую субботу и не только. Данный пункт заслуживает о себе отдельного рассказа: — каждую субботу в 19:00 на протяжении часа, а иногда и чуть больше, в комнате 66 происходят эксклюзивные КОМАНДНЫЕ турниры от авторской группы викторины. Все вопросы турнира – авторские, которые выдерживают редактуру. Авторы меняются каждые две недели, авторские сочетания не повторяются. Это даёт возможность игрокам проверять свои знания в разных условиях, а люди, которым трудно даются вопросы определённых авторов вполне могут взять реванш в следующий раз. В конце концов, ротация победителей – явление очень интересное, которое делает исход турниров совершенно непредсказуемым (особенно, в личном зачёте). Все результаты публикуются в группе нашего интеллектуального ресурса.
Помимо регулярных субботних турниров иногда проводятся развлекательные дополнительные турниры: это могут быть турниры, посвященные одной тематике (научной, бытовой, культурной и т.д.), так и сбалансированные турниры на знания различных областей. Здесь стоит выделить турнир под названием «Эквилибриум», турнир, который состоит из следующих тем: Арт и Дизайн, Спорт, Медицина и Анатомия, Личности, Техника, Литература, Музыка, История, Наука, Кино, Развлечения, Природа, Мир, Экономика и Бизнес, Культура, Стиль жизни, Еда и Питьё, Разное.

Если вы хотите скоротать время, весело провести досуг, узнать больше, чем знаете сейчас или просто насладиться атмосферой интеллектуальной компании – приходите в «Знайку». Но учтите, вы рискуете узнать больше

ЭСТЕТИКА И ФИЛОСОФСКИЙ СМЫСЛ ЧАЙНОГО РИТУАЛА

Мы не располагаем точными свидетельствами того, в какое время чай появился в Японии. Похоже, однако, что уже в эпоху Нара (VIII век) он был достаточно хорошо известен благодаря японским монахам, посещавшим Китай и невольно вовлечённым в атмосферу царившего там всеобщего интереса к чудесному напитку.

То отношение к «нектару небожителей», какого удостаивался чай в Китае, где он считался средством, помогающим проникнуть в иное духовное измерение, преодолеть притяжение мирских привязанностей и земных забот, передалось и японцам. Можно предположить, что для высших слоёв японского общества хэйанской поры (794 — 1185) чай, будучи отзвуком далёкой танской культуры, становится способом обозначить свою причастность к китайской цивилизации. Исполненный волнующе-экзотического аромата, он занимает особое место в формировании поэтического климата эпохи.

Новую страницу в истории японского чая открывает буддийский монах Эйсай (1141 — 1215), которому отводится особая роль в распространении дзэнского учения в Японии. Дважды побывав в Китае, он стал свидетелем огромной популярности чудодейственного напитка в этой стране, где верили, что «если употреблять чай регулярно, можно обрести крылья и стать мудрецом». Однако отношение самого японского монаха к чаю лишено поэтизации и почти мистической ауры, какой этот напиток был окружён в Срединном государстве.

Интерес Эйсая к чаю – предельно прагматический, сводимый главным образом к целительным свойствам драгоценного напитка, «его способности преодолевать демона сна, мешающего при длительных медитациях в дзэнских монастырях».

Знания, которые Эйсай получил в Китае относительно чая, способов его культивирования, применения и лечебных качеств легли в основу трактата, созданного им за год до смерти (1214 год) и названного «Кисса Ёдзёки» ( «Записки о питие чая во имя пользы и здоровья»). «В эти дни Конца Закона,- записывает Эйсай в своей книге,- чай служит незаменимым эликсиром здоровья, обладающим свойством продлевать человеческую жизнь. Произрастает он в горах и долинах, в той части земли, где обитают духи богов. Мы, люди, пьём его для поддержания наших жизней. Индия и Китай давно уже пользуются этим напитком. В последнее время и в Японии полюбили его».

Озабоченный выживанием людей в тяжёлые времена Конца Закона, которые, судя по обилию кровавых и драматических событий японской истории конца XII – начала XIII столетия, уже, похоже, наступили, Эйсай с надеждой думал о чае как о панацее от всех физических недугов.

Привезя из Китая в 1191 году семена драгоценного растения, способного проявлять несравненные целебные свойства и обеспечивать долгую жизнь, Эйсай поделился ими с упомянутым уже монахом Мёэ, который посадил их на территории храма Кодзандзи в районе Тоганоо.

Мёэ, как известно, был обладателем металлического чайника с выгравированным на нём весьма любопытным перечнем «десяти достоинств чая», свидетельствующим не только о широком спектре его целебных свойств, но и о способности оказывать магическое воздействие, обеспечивать защиту и покровительство богов:

1. Отсутствие вреда от регулярного употребления. 2. Божественное покровительство будд. 3. Милосердие по отношению к младшим. 4. Гармонизация пяти органов (печени, лёгких, селезёнки, почек, сердца). 5. Продление жизни. 6. Преодоление сонливости. 7. Освобождение от желаний. 8. Избавление от заболеваний. 9. Покровительство синтоистских богов. 10. Спокойствие и самообладание перед лицом смерти. Похоже, что буддийские монахи преуспели в распространении чая в стране, ибо уже XIII-XV века оказались свидетелями безудержного всплеска популярности напитка, ставшего в среде представителей высших сословий частью их досуга. С самых давних пор излюбленным способом времяпрепровождения знати были так называемые моноавасэ — игры-конкурсы, развлечения, связанные с оценкой и сопоставлением между собой различных объектов – произведений живописи, цветов, ароматических смесей, вееров и морских раковин… Своё место в этом ряду занимают в начале XIV столетия состязания по угадыванию сортов чая, выращенного в той или иной местности, а точнее, по определению отличий хон-тя ( «истинного» чая из района Тоганоо) от хи-тя ( «не-чая», «ненастоящего» чая, собранного в иных областях Японии).

Подобные конкурсы, во время которых предлагалось иногда до ста различных сортов чая, приобретали характер азартных игр, ибо победитель получал большую сумму денег или удостаивался призов, в разнообразии и оригинальности которых изощрялись участники подобных собраний.

Дух и интересы эпохи не могли не сказаться на характере развлечений самого сёгуна и его окружения. То были роскошные чайные приёмы с дорогой и изысканной чайной утварью китайского происхождения (карамоно) с обильными угощениями, с танцовщицами и общими банями.

В рассказе о дзэнском храме Дайсэнъин нам приходилось упоминать имя одного из так называемых добусю (советников по делам культуры), состоящего на службе у сёгуна, — Ноами, который благодаря своей просвещенности приобрёл немалое влияние при дворе военного правителя. Вместе с сыном (Гэйами) и прославленным внуком (Соами) он совершенствовал стиль чайного ритуала, известный как «Школа Хигасияма» (Понаименованию горы, у подножья которой был построен Серебряный павильон). «Ами» придали чаепитиям более утончённый вид. Стиль, созданный ими, Сэн Сосицу XV называет «чистейшей амальгамой чайных собраний военной аристократии, проводимых во имя развлечений и удовольствий, и чайным ритуалом, имевшим место в буддийских храмах». О последних известно лишь то, что они проводились по традиции, какая была принята в дзэнских монастырях Китая сунского времени: чай пили перед изображением Бодхидхармы – основателя дзэнского учения – из больших покрытых глазурью с золотом сосудов тэммоку (букв. «небесный глаз»). Других подробностей, кроме тех, что эти церемонии проходили торжественно, в молчании и с соблюдением всех формальностей, мы не знаем.

Следующий этап в истории чая в Японии связан с именем Мурата Сюко (1423 — 1502), который, будучи одним из самых одарённых учеников дзэнского монаха Иккю, пропитался идеями своего духовного наставника, поучающего, что в основе чайного ритуала лежит буддийское учение. Сюко, переосмысливая под влиянием Иккю значение чайного действа, выводит его на совершенно иной уровень духовности. Вероятно, благодаря покровительству Ноами он был рекомендован Ёсимаса в качестве чайного мастера. Согласно «Вакан тяси» (книга о чае, написанная в начале XX столетия.), в беседе с сёгуном Сюко заметил: «Чай – это не игра, не техника приготовления напитка, и, тем более, не развлечение». Он впервые заговорил о чайном ритуале как о действе, имеющем религиозный подтекст, глубокое духовное содержание, целью которого является «очищениеума и сердца».

В знаменитом письме к своему преданному ученику Фуруити Харима, владельцу огромного замка, занимавшему высокий пост в буддийской иерархии, Сюко, рассказывая о практике чайного ритуала, выделил основные его принципы:

1. Ваш стиль является естественным и простым. 2. Цветы гармонируют с общей атмосферой комнаты. 3. Ароматам свойственна ненавязчивость. 4. Утварь соответствует возрасту гостя. 5.Хозяин и гость испытывают покой и душевное равновесие, они единодушны и сосредоточены на одном. Последний принцип был особенно важен для Сюко: человек на протяжении чайного ритуала, как в зале медитации буддийского храма, отстраняется от страстей и желаний, достигая такого состояния, какое в японском языке выражено понятием саммай (от санскр. самадхи – «глубокоесосредоточение»).

Руководствуясь эстетическими представлениями своего дзэнского наставника Иккю, Сюко учил тому, чтобы чайное действо проходило в непритязательном и скромном, похожем на пристанище отшельника помещении – соан (букв. «соломенная хижина»), – размеры которого он уменьшил до четырёх с половиной татами (около девяти квадратных метров). Камерность, доверительность всей атмосферы церемонии, её интимный характер, допускающий присутствие, как правило, не более трёх-пяти человек, и не требовали большего пространства. И это пространство, освобождённое от каких бы то ни было вещей, сжатое до крохотных размеров, начинало наделяться особой символической значимостью в представлении человека, стремящегося к преодолению ограниченности своего «я». «Вакан тяси» рассказывает о Сюко: «Чаепитияон проводил в соломенной хижине, называемой сукия, на стене которой вывешивал свиток. … В тесном помещении, подобном внутренности сосуда, он обретал ту же степень покоя и отрешённости, какую имел бы, находясь в просторном зале». Свиток, украшающий специальную нишу (токонома), со времени Сюко становится важнейшим элементом в интерьере чайной комнаты, эстетическим и эмоциональным центром всего действа, пробуждающим определённый поток ассоциаций.

Эстафету отношения к чаепитию как к ритуалу, исполненному потаённого значения, принял Такэно Дзёо (1502 — 1555), житель города Сакаи. Не будучи непосредственным учеником Сюко, он оказался продолжателем его идей и традиций в отношении пути, по которому будет развиваться чайное действо. Считается, что Дзёо первым заговорил о стиле ваби как об особом эстетическом феномене, воплощающем саму душу чайной церемонии. Его интерпретация ваби подразумевает атмосферу ненавязчивой простоты и покоя, где во внешне непритязательной и скромной, граничащей с бедностью, обстановке «соломенной хижины» угадывается подтекст, требующий особого прочтения, где культивируется сочувствие к предметам неярким и носящим на себе следы времени, умение находить красоту и притягательность в «разбитом глиняном кувшине, ещё пригодном для того, чтобы удерживать в себе цветы». Утварь, сделанная руками безвестных мастеров, состарившаяся во владении безымянных крестьян, обладает в представлении мастера чая не меньшей ценностью, чем дорогостоящий сосуд.

Ваби, в понимании Дзёо, наделяется оттенками категории не только эстетической, но и этической. Определяя дух ваби как «чистосердечие, деликатность в отношении к другим и отсутствие высокомерия», утверждая, что в основе ритуала чаепития лежит «радушие и гостеприимство в отношении к гостям», Дзёо заявляет тем самым о перенесении акцента на внутреннее содержание церемонии, на создание неповторимого климата человеческого общения, когда растворяются границы между людьми, объединёнными ненавязчивой красотой всего действа, спокойным и непринуждённым молчанием, сердечным отношением друг к другу.

Исчерпывающее представление о том, каким Путь чая виделся Дзёо, дают сформулированные им двенадцать принципов – позволим себе привести некоторые из них:

1. Воспитание в себе благожелательности к другим. 2. Внутренняя гармония. 3. Отсутствие осуждения и критики в отношении к другим. 4. Отсутствие гордыни. 5. Бескорыстие. 6. Мастер чая (тядзин) может использовать во время ритуала утварь, отвергнутую другими как негодную для употребления. 7. Мастер чая (тядзин) следует духу ваби и ведёт образ жизни, исполненный внутренней тишины и уединения. Он живёт в согласии с законом Будды и проникнут духом японской поэзии. 8. Чайный ритуал не будет иметь места там, где отсутствует сердечность в отношении к гостям и не принимается во внимание их внутреннее состояние. Уже под воздействием Мурата Сюко и Такэно Дзёо чай становится не просто средством моделирования особой среды, пропитанной духом добросердечия и искренности между участниками ритуала, среды, исключающей присутствие любых негативных эмоций,- чайное действо начинает осмысляться как духовная дисциплина, путь самосовершенствования. В XVI столетии появляется особое понятие – тядзин, что в буквальном смысле означает «человек чая», а точнее, «человек, следующий Пути чая»,- понятие, за которым стоит представление о личности высочайшей нравственной культуры и духовного благородства.

Путь чая (садо) не кончается там, где заканчивается сама церемония, подобно тому, как обязанности настоящего мастера чая не сводятся лишь к приёму гостей и организации всего действа, которое ограничено временными и пространственными пределами чайного дома. Путь чая становится мировоззрением, это – исполненный глубокого смысла, внимания к каждому собственному жесту и почтения к окружающим стиль жизни, образ мысли, манера видеть и воспринимать мир. Это – культивируемая в самом себе высота духа, которая присутствует не только во время чайного ритуала, но и в каждое мгновение жизни.

Высшее воплощение понятие тядзин находит в облике самого знаменитого в истории Японии мастера чая Сэн-но-Рикю (1522-1591), при котором наметившаяся тенденция преображения чайного ритуала в путь совершенствования и роста духа обрела своё наиболее полное выражение.

Та форма чаепитий, на которой настаивал Дзёо, была, однако, не единственной в его время. Популярность чая возросла настолько, что, если верить свидетельствам чайного трактата XVI века «Яманоуэ содзи ки», «тот, кто не практикует тя-но-ю (чайную церемонию), не заслуживает звания человека. Все даймё (крупные феодалы.– Е.М.) делают это; в особенности помешаны на чае горожане Нары, Киото, Сакаи». (Hisamatsu Sin`ichi. The Significance of the Namporoku/ Chanoyu Quarterly. Kyoto, 1987.№ 52.p.11).

Однако в этой среде наиболее притягательной оказывается внешняя атрибутика чаепитий. Огромные суммы денег расходуются богатыми горожанами на приобретение дорогостоящей чайной утвари, на покупку антикварных изделий китайских и японских мастеров. Более того,- рассказывает Сэн Сосицу XV,- обладание необходимым набором чайной утвари, наименьшее количество которой насчитывало около двадцати предметов, служило признанию любителя чая «мастером».

Похоже, не так просто давалось на фоне безудержной моды и ажиотажа вокруг чая воспитание новых вкусов. Сэн-но-Рикю, продолжая традиции Мурата Сюко и Такэно Дзёо, чьим учеником он был, настаивал на значимости внутреннего содержания ритуала, на перенесении акцента с внешней привлекательности действа как эстетизированного досуга с обилием прекрасной утвари, на ту его сторону, где эстетическое и религиозное сливались воедино. «Связь между Путём чая и религией проявляется не только в том, что мастером чая выступает человек религиозно настроенный, монах, но в том, что религия присутствует в качестве самого фундамента, того корня, из которого выросла чайная церемония», — утверждает теоретик дзэнского искусства Хисамацу Синъити.

Трудно сказать, каким был ритуал чаепития во времена Рикю, но даже сегодня, когда кардинальным образом изменился сам характер садо, став скорее светским времяпрепровождением, данью культурной традиции, некоторые из его фрагментов и жестов указывают на те далёкие времена, когда чаепития имели ярко выраженную религиозную окраску. В VIII – IX веках, когда чай только появился в Японии, он, благодаря своим чудодейственным свойствам, предлагался в качестве подношения главному божеству буддийского пантеона. Это положило начало традиции, существующей и ныне,- прежде, чем начать пить чай во время чайного ритуала, сначала поднять, в знак почтения, чашку с напитком обеими руками на уровень склонённой головы — жест, восходящий к традиции ритуального подношения статуе божества в буддийском храме.

О самых непосредственных связях между чайным ритуалом и дзэном свидетельствует книга «Нампо року», названная Хисамацу Синъити«священным писанием» тя-но-ю. Написанная рукой ближайшего из учеников Рикю, книга открывается словами: «В основе чайного ритуала лежит учение Будды». И далее «Нампо року» говорит: «Поскольку основным качеством ваби является проявление чистоты, хозяин и гость, войдя в пределы сада и внутрь соломенной хижины, освобождаются от мирской пыли. Нет нужды говорить о формальных правилах чайного ритуала. Тя-но-ю – это просто разжечь огонь, скипятить воду и пить чай. Ничего более… Однако во всех этих действиях присутствует состояние высшей одухотворённости».

Чай в стиле «травяной хижины» приобрёл столь высокое значение в глазах современников Рикю, что, по свидетельству «Нампо року», «людипочитали чайный дом в духе ваби местом, исполненным большей религиозности, нежели сам буддийский храм».

Ритуал, переосмысленный Сэн-но-Рикю в духе дзэнского учения, принимает во внимание и наполняет сокровенным смыслом каждое мгновение действа, требуя от участников выверенности всех жестов, осознанного присутствия «здесь и сейчас» во всех без исключения актах его тщательно продуманного сценария.

Мы не станем излагать здесь всю последовательность ритуала, ту канву движений, жестов, схему поведения, знание которых требуется от приходящего на чайную церемонию гостя. О них уже достаточно подробно рассказывалось. (15) Ограничим себя лишь несколькими замечаниями, играющими важную роль в раскрытии смысла этого действа.

Уже начальный акт чайного ритуала – прохождение через сад,- являясь первой ступенью отрешения от мира суеты и очищения сознания от земных страстей, наделяется глубокой символикой. Об этом свидетельствует само название сада — родзи. Это же название носит и дорожка, ведущая к чайному дому через сад, выложенная из специально подобранных плоских камней.

Рикю приписывают стихотворные строки, посвящённые родзи, в которых раскрывается символический смысл садового пространства, окружающего дом:

Родзи – это Путь,Лежащий над миром суетыИ земных страданий.Как может пыль сознанияОсквернить его? Предназначение родзи — сада и одновременно узкой дорожки через него – помогать тому, кто вошёл в его пределы, преодолеть притяжение земных страстей, зависимость от мирского; настроить сознание на восприятие высшей, духовной реальности, опустошить ум (му-син) и очистить сердце. В контексте идей сутры Лотоса, где присутствует это понятие, родзи означает «мир озарённый». Так же назван в священном писании и«просветлённый человек». «Не существует спокойного места в Трёх мирах; все они – подобны дому в огне… Избежавший огня в пылающем доме спасётся на открытом пространстве (родзи)», — гласит текст сутры Лотоса.

«Пылающий в огне дом» – это мир человеческих страстей и желаний, сад же, окружающий чайную комнату, названный родзи, уподобляется«открытому и безопасному пространству» — миру просветления, отрешённости и чистоты, где найдут спасение те, кто избежит суеты мирской. В пределах родзи, «мира озарённого», все ценности из сферы обыденного: представления о бедности и богатстве, о социальных различиях — утрачивают своё значение, обретают характер призрачности и иллюзорности, уступая место законам иной, духовной реальности.

Одно из возможных прочтений родзи – «место, покрытое росой». Существует, между прочим, способ очищения сада, названный «три росы». «Нампороку» описывает это так: «Сад опрыскивают водой непосредственно перед приходом гостя; другой раз – в перерыве между чаепитиями; и последний раз – перед тем, как гости покидают ч айный дом в конце ритуала».

Очищение лежит в основе Пути чая. Нампороку свидетельствует: «В пространстве родзи первым действием хозяина будет принести воду; первым действием гостя – прополоскать рот и омыть руки. В этом – величайший смысл тя-но-ю в духе родзи и соломенной хижины». Продуманность каждой детали чайного действа касается и специального каменного сосуда, названного цукубай, используемого в саду для этой цели – омовения рта и рук. Само его японское название восходит к глаголу цукубау, что означает «припадать к земле», «низко кланяться». В каменных сосудах различных форм обычно имеется углубление, которое по необходимости наполняется свежей, чистой водой. Расположенный у самой земли цукубай, к которому гости подходили для омовения, побуждал их низко нагнуться, поклониться, что в символической форме выражало их готовность к смирению, отказу от«эго», гордыни, «самости», иначе говоря, тому состоянию души, которое должен воспитывать в себе тядзин.

Сэн-но-Рикю придавал этому знаку смирения огромное значение, уменьшив, например, высоту входного отверстия в чайный дом, сделав его очень низким, подобным входу в рыбачий домик (около 60 см в высоту и ширину): лишь клонившись, человек был способен проникнуть в комнату.

В пределах дзэнского храма Рёандзи, между прочим, есть знаменитый своей необычной формой и красотой цукубай. Сокровенный смысл заложен в самом дизайне каменного сосуда, поставленного здесь, как принято считать, в XVII столетии Мицукуни Токугава (1628-1700). Круглый по форме, он содержит внутри себя квадратное углубление, повторяющее форму иероглифа «рот», входящего в состав всех четырёх иероглифов, что расположены по четырём сторонам сосуда: «я» (вага), «только» (дакэ), «знать» (сиру), «быть достаточным» (тариру). Смысл этого своеобразного ребуса, в зашифрованной форме передающего всё ту же идею смирения духа, познавшего тщету земных привязанностей, истолковывают обычно так: «Я учусь довольствоваться лишь тем, что имею», иными словами, это означает не иметь претензий к миру, принимать его таким, каков он есть. Многослойность символики сосуда проявляется и в самой форме цукубай, повторяющей очертания старой китайской монеты, где сочетание круга и квадрата ещё раз напоминает о целостности мироздания, о космосе взаимопроникающих друг в друга полярных сил инь и ян.

Идея присутствия в настоящем, полноценного переживания каждого фрагмента жизни, каждого мгновения бытия является основополагающей в буддизме дзэн. «Поймай момент настоящего и не беспокойся о догмах и теории»,- говорил дзэнский монах Риндзай. Любое из действий человека выходит за рамки его обыденного значения, приобщает к реальности высшего измерения, если совершается с полной отдачей и вниманием, как тому учат дзэнские наставники. «Всё, что нужно,- со слов Риндзая,- это вести обычную жизнь со всеми её нуждами: одеваться, когда холодно, есть, когда голодно, ложиться спать, когда устаёшь, но только при этом полностью сосредотачивать своё сознание на каждом действии – и тогда всякое место, где бы вы ни оказались, окажется местом озарения».

Идея «присутствия» одухотворяет и крохотное – иногда в несколько метров – пространство чайного сада, настраивающего на осмысленное восприятие всех его тщательно продуманных деталей, начиная уже с каменной дорожки родзи, на которую сразу же ступает человек, заходящий в пределы сада. Расположенные на неодинаковом расстоянии друг от друга, плоские или чуть выпуклые, небольшие или крупные камни, составляющие родзи, сами диктуют ритм движения через сад. Без особого к ним внимания, без определённой бдительности при движении не всегда просто переступать по неровным, а порой и скользким камням. От их фактуры, размеров, формы, рисунка их размещения на заросшей густым и пушистым мхом земле зависит часто настроение всего сада.

Чайный ритуал служит освобождению от диктата «эго», подобно тому, как это происходит в основанном на дзэнских принципах традиционном театре Ноо, где существует понятие мономанэ (букв. «подражание вещам»). Дзэами – актёр театра и его теоретик — подчёркивал важность этого понятия в эстетике и философии Ноо. Надевая маску, актёр лишается своей индивидуальности, перевоплощается в того, кого ему предстоит сыграть: демона или молодую женщину. Театральная маска заслоняет личность актёра, не оставляя места для его «эго». Нечто подобное мы обнаруживаем и в чайном ритуале. Чайная комната мала и пуста: здесь не к чему привязываться, нечего считать своим; даже сердце вместе с чашкой зелёного горьковатого чая полагается символически разделить с гостем. Буддийская идея «не-я» (муга) пронизывает чайный ритуал, наполняя действо содержанием религиозного характера. Напрашивается сравнение с волной – излюбленным образом учителей дзэна,- которая как отдельная сущность появляется лишь на поверхности воды, на горизонтальном плане. Но помня своё родство с Целым, Единым, она стремится к растворению в Нём, чтобы вновь пережить ощущение слиянности с тем началом, из которого вышла.

Ещё Мурата Сюко в сочинении «Сюко Мондо» ( «Диалоги Сюко») в ответ на вопрос сёгуна Ёсимаса о сущности Пути чая говорил: «При входе в чайную комнату следует освободиться от различий между собой и другими. Необходимо воспитывать в своём сердце добродетель изящной гармонии. Она начинается с общения между друзьями и постепенно ведёт к идеалу вселенской любви. Надлежит быть почтительным, искренним, чистосердечным и спокойно- уравновешенным».

О сокровенном смысле чайного ритуала свидетельствуют стихотворные строки самого Рикю:

Дом и пространство, покрытое росой (родзи), Гость и хозяин, сидя вместе, Разделяют чашку чая. В тишине и молчании Их сердца сливаются воедино. Общение происходит на глубинном уровне, где не требуются слова, рождающие барьер непонимания между людьми. Свободное и непринуждённое молчание, созвучие сердец, исполненных теплоты и внимания друг к другу, являются той средой, которая роднит участников действа.

Даже и сегодня вся атмосфера чайной комнаты с запахом специальных ароматических смесей, добавляемых в тлеющие угли, звукомпотрескиваемых деревянных поленцев в очаге или мелодичным стуком крышки медного котелка, с ни чем не сравнимым вкусом зелёного чая,движениями рук мастера, приготавливающего чай, способствуют обретению особого медитативного состояния отрешённости и тишины, освобождению от навязчивых мыслей и ненужных эмоций.

Каждый жест мастера чая оттачивается, отшлифовывается месяцами и годами до такой степени, что превращается в удивительно красивый танец рук; пластика движений тела становится исполненной грации и непринуждённости. Невольно напрашивается сравнение со способом приобретения мастерства в искусстве «кисти и туши», где художник годами осваивает технику живописных стилей, чтобы впоследствии, пребывая в состоянии творческого экстаза, уже не задумываться о том, как рисовать тот или иной предмет. Уверенная рука, овладевшая языком живописи, творит спонтанно, непринуждённо, повинуясь лишь вдохновению, с той свободой, которая возможна лишь после многих лет усердной тренировки.

Знание правил тя-но-ю, определяющих поведение каждого из участников этой церемонии, ритуализованность всего процесса, ритмическая последовательность движений не мешают восприятию, не нарушают красоты всего действа, но придают ему цельность и единство. Все собравшиеся хорошо осведомлены о своей роли, и как раз это способствует внутреннему психологическому комфорту, освобождает от необходимости вести натужный разговор, придумывать слова, исключает проявление различных оплошностей.

Весь процесс приготовления чая, начиная с того момента, когда хозяин в определённой последовательности вносит в чайную комнату, где ожидают гости, все предметы утвари один за другим, требует, с одной стороны, внимания и сосредоточенности на движениях, а с другой стороны, от мастера чая ожидается некая «разделённость внимания»,- ему необходимо учитывать присутствие других участников, ибо суть чайного ритуала как раз и состоит в создании атмосферы психологического комфорта, в установлении духовного контакта между гостями посредством чаепития.

В XVI столетии – времени особой остроты и напряжённости социальных отношений – это было особенно важно. Результатом этой напряжённости стала трагическая судьба двух самых известных мастеров чая XVI века: Сэн-но-Рикю и его знаменитого ученика Фурута Орибэ, обучающих Пути чая верховных правителей Японии – сначала Ода Нобунага, а затем Тоётоми Хидэёси. Оба мастера ушли из жизни, сделав по приказанию своего сюзерена сэппуку (ритуальное самоубийство путём вспарывания живота). Это – та цена, которую заплатили они за риск общения с людьми, стоящими у власти, цена, отданная за привилегию сохранить душевное благородство и неподкупность в любой, самой напряжённой и опасной для жизни ситуации. Надо знать нрав Тоётоми Хидэёси, в чьём услужении находился Сэн-но-Рикю, манию величия, жестокость и взбаломошность, присущие сёгуну, чтобы оценить мужество человека, делающего попытку посредством Пути чая в духе «ваби и соломенной хижины» усмирить не знающую пределов гордыню военного диктатора, повлиять на его государственную политику, часто продиктованную непомерными амбициями и тщеславием.

28-го числа каждого месяца (день смерти Сэн-но-Рикю) множество людей приходит в дзэнский монастырь Дайтокудзи почтить память прославленного мастера чая, подойти к его могиле, находящейся в пределах храма Дзюко-ин, поприсутствовать на поминальной службе, принять, наконец, участие в массовом чаепитии в память о нём. Зрелище одетых в нарядные кимоно женщин разного возраста, спешащих по узким мощёным дорожкам монастыря к храму, обычно закрытому для посетителей,- очевидное свидетельство неослабевающего со временем авторитета Рикю, огромной популярности самой церемонии.

Характер тя-но-ю не раз менялся с течением веков,- были даже попытки готовить чай за столом, сидя на стульях (так называемый стиль рюрэй, появившийся в 1872 г.), что нетрудно объяснить стремлением вписать чайный ритуал в образ жизни современных людей. В любом случае, та чайная церемония, которая существует в наши дни, являясь, со слов японского исследователя, «культурным символом нынешней Японии», уже не способна, по его мнению, «в силу объективных причин сохранить тот же дух и характер, какой был присущ ей четыре сотни лет назад» (Kumakura Isao. Kindai no chanoyu. In: Chado Shukin. Tokyo, 1985, p.73), когда говорили о единстве «вкуса чая и дзэна». Трудно не согласиться с мнением этого автора, ибо сегодня едва ли кому придёт в голову искать в чаепитии религиозный смысл. Наполненный новым содержанием чайный ритуал наших дней – это уже тема для отдельного разговора, одновременно предполагающего рассказ о многих других видах искусства, попавших под воздействие чайного культа: архитектуры, керамики, искусства составления букетов, живописи, каллиграфии.

Путь чая сегодня – это целая школа, где обучаются не только тому, как приготовить чай и предложить его гостю, но и как ухаживать за утварью, чистить котелок для воды, разводить огонь, как и какой повесить свиток в токонома, каким образом поставить соответствующий ему цветок в вазу, как оценить по достоинству чашку для чайной церемонии или скромную простоту бамбуковой ложечки и её бамбукового футляра, очень часто сделанных руками самого мастера чая… Ибо атмосфера чайного ритуала создаётся неисчислимым множеством подобных деталей и нюансов, повествование о которых способно стать темой для отдельной, самостоятельной лекции.

Исследовательская работа «Традиции чаепития в Японии»

VII городской конкурс реферативно-исследовательских работ

для учащихся 5-7 классов «Интеллектуалы XXI века»

Традиции чаепития в Японии.

(Филологические науки)

Автор: Кожемякина Екатерина ,

7 класс, МОУ «СОШ № 14»,

г. Сатка

Научный руководитель:

Корякова Елена Гарифулловна,

учитель английского языка МОУ «СОШ № 14»

Сатка, 2018г.

Содержание

Введение……………………………………………………………………………… 3

I. История возникновения чая………………………………………………………. .4

1.1. История возникновения чая в Японии …………………………………………. 4

II. Чайные церемонии…………………………………………………………………7

2.1.Традиции чаепития в Японии ……………………………………………………7

Заключение …………………………………………………………………………….9

Список литературы…………………………………………………………………….10

Приложение 1 …………………………………………………………………………11

Приложение 2…………………………………………………………………………..12

Приложение 3…………………………………………………………………………..13

Приложение 4…………………………………………………………………………..14

Приложение 5…………………………………………………………………………..15

Приложение 6…………………………………………………………………………..16

Введение

Трудно представить себе жизнь без чая, который придает бодрости по утрам, восстанавливает силы после тяжелого трудового дня и согревает дружескую беседу. На сегодняшний день, чай входит в тройку лидеров по популярности напитков после кофе и какао. Впервые, чай начали собирать и пить в Китае, но спустя время и Япония узнала об этом вкусном и разнообразном напитке. Эта страна внесла огромный вклад в развитие чайной культуры и её производство.

Актуальность выбранной нами темы обусловлена тем, что где бы ни появился чай, он за считанные годы вытеснял традиционные напитки большинства народов мира, и что самое удивительное, до сих пор остается типичным традиционным напитком всех народов мира. Одной из самых зачаровывающих особенностей культуры Японии является японская чайная церемония. Это настоящее искусство приготовления и питья чая, красивый ритуал, который нужно обязательно увидеть хотя бы раз в жизни. Чайная церемония в Японии стала частью жизни, традицией, заложенной еще в давние времена, но сохранившейся до наших дней. Поэтому она привлекает меня и всех тех, кто желает прикоснуться к одному из самых ценных ритуалов этой страны.

Цель: изучить историю и традиции чаепития в Японии.

Задачи:

изучить культурные традиции Японии.

узнать о традициях чаепития и чайной церемонии в Японии.

Объект исследования: чайный напиток народов Японии

Предмет исследования: поиски информации о традициях чаепития в Японии.

Метод исследования: поиск информации, изучении культуры и обычай Японии.

Практическая значимость: найти как можно больше информации о секретах чаепития в Японии.

I. История возникновения чая

1.1. История возникновения чая в Японии

Чай – это древний и благородный напиток, который еще обладает и целебными свойствами. Так в древнекитайских мифах чайный лист выступал в качестве самостоятельного лекарственного средства.

Чайный куст – удивительное растение, содержащее в себе множество различных веществ, оказывающих благоприятное действие на организм человека. Он представляет собой очень невысокий кустарник (всего 1 метр) с темно-зелеными плотными листьями, однако на приготовление чая идут только тонкие и нежные молодые листочки. (Приложение 1).

Стоило чаю появиться в какой-либо стране, как он в считанные годы завоевывал ее целиком и полностью. А сама процедура чаепития обрастала своеобразными традициями и становилась «визитной карточкой» народа.

Чай – это напиток, который не терпит суеты, и получить от него пользу можно лишь полностью отдавшись этому процессу хотя бы на полчаса.

Родиной чая принято считать Юго-Восточную Азию, точнее, юго-западную провинцию Китая и часть Вьетнама. По своим природным условиям эта местность представляет собой идеальные условия для роста и развития чайного дерева, здесь были обнаружены чайные деревья высотой 8-9 метров. Отсюда, как полагают, более 5000 лет назад и начал чай свое победоносное шествие по странам юго-восточной Азии. Из Китая и Вьетнама начали перевозить чай вначале в соседние азиатские страны, а потом, с развитием мореплавания и торговли, чай оказался в Европе.

Этот модный напиток потеснил традиционно популярные в те времена кофе и какао. Продвижение чая по европейскому континенту было осложнено его дороговизной. Для получения чайного листа на культурных плантациях, путём постоянной подрезки, растения содержат в виде кустарника высотой не более 2 метров. Считается, что чайный куст на плантации пригоден в течение 100 лет, хотя наибольшая урожайность ( количество молодых побегов ) достигается в 3-5 лет. В юго-восточном Китае есть чайный куст, которому 800 лет. Многие из чаелюбов различают чаи в основном по географическому признаку — месту их выращивания: индийский, цейлонский, китайский, грузинский и т. д.

Существуют тысячи торговых сортов чая, но все они получаются из одного и того же чайного куста — высокого растения с правильными белыми пушистыми цветками, сидящими в пазухах кожистых зубчатых листьев. Действительно, пока чай растёт на земле любой страны мира, он остаётся тем же самым чаем, и только технологии производства определяют его национальность.

Открытие чая приписывают китайскому императору и отцу китайской медицины Шень Нуну, жившему в Китае где-то в 2700 году до нашей эры. Он обладал обширными знаниями в области целебных лекарственных средств. Существует мнение, что история чая началась в тот момент, когда Шень Лун, уставший от работы, решил вскипятить воду на костре и не заметил, как в нее упали листья с дерева. Выпив заварившийся напиток, он почувствовал бодрость и прилив сил, тепло разливалось, по его телу, словно испытывая каждую частичку его тела. Тогда он понял, что нашел новое целебное средство и решил лучше изучить его свойства. (Приложени1).

После этого открытия китайцы начали активно изучать чайные растения и выращивать их. Чуть позже в Китае слово чай получило свой иероглиф, который произносится как “ча” и выполнен в виде дерева с цветами, листьями и человеком между ними. Этот иероглиф обозначает гармонию человека с природой. Сохранились самые ранние рукописи с упоминанием о чае, датированные 1115 годом до нашей эры, в которых китайский князь Жоу Гун описывал чай. Он отметил, что это напиток горький на вкус, когда человек пьет его, то лучше мыслит, ему хочется меньше спать, тело приобретает легкость, зрение проясняется.

В эпоху династии Чжоу 10045 по 221 год до нашей эры китайцы пили вино, настойки и отвары, среди которых был и чай. В те времена люди использовали чай как лекарственное средство. Чуть позже в эпоху Хань с 206 год до нашей шей эры по 220 год нашей эры чай становится распространенным товаром на китайском рынке, особенно в современной провинции Сычуань, он становится популярным среди всех слоев населения.

После эпохи Тан, длившейся с 618 по 907 годы чайная отрасль развивалась в Китае быстрыми темпами: появляются новые технологии выращивания и обработки чайных листьев. Чай стал неотъемлемым элементом китайской культуры. Этот напиток воспевали в песнях и стихах, изображали на картинах и рисунках. Фермеры самому императору преподносили в качестве подарка свои самые лучшие сорта чая. В эпоху Цинь с 1644 по 1911 годы император Цянь Лун занимался изучением и коллекционированием различных сортов чая, исследовал качество воды, собирал чайную посуду. Однажды он сказал: «Государь даже один день не может обойтись без чая». Вот насколько чай был и остается важным напитком в Китае. С течением времени о чае узнают и за пределами Китая. В первую очередь чай попадает в Японию, где сразу же становится драгоценным напитком. Затем чай привозят в Корею и Ближний Восток. В Европе о чае узнают лишь в 16 веке и там он тоже практически сразу же приобретает широкую популярность и становится любимым напитком. Рассмотрим подробнее историю распространения чая за пределами Китая.

В Японию знания о чае привез буддийский монах Дэньго Дайши. В начале 9 века он проходил обучение в Китае, а когда вернулся в Японию, то захватил с собой семена чайного дерева. Так чай распространился в монашеской среде. Монахи употребляли его при длительных медитациях для того чтобы взбодриться и освежиться.

Но уже в 13 веке чай становится популярным и среди простого японского населения. Японцы начинают свои исследования свойств чая и придумывают свою чайную церемонию, которая в отличие от китайской концентрируется именно на ритуале чаепития, а не на наслаждении вкусом чая.

В Японии философия чайной церемонии заключается в создании гармонии окружающей обстановки и атмосферы безмятежности. Со временем чайная церемония в Японии приобретает огромное значение и становится неотъемлемой частью японской культуры.

В 15 веке в Стране Восходящего Солнца церемония чаепития уже превращается в некое подобие религии, к которой относились со всей серьезностью и почтением. Чай стал частью японских традиций, вошел во все сферы жизни японцев. Например, для того чтобы выйти замуж японка должна была научиться проводить чайную церемонию.

II. Чайные церемонии

2.1.Традиции чаепития в Японии

Искусство чайной церемонии в Японии проникнуто философией буддизма и предназначено для обретения душевного спокойствия. Как и большинство других элементов японской культуры и религии, искусство чаепития отражает японский колорит и их образ жизни. Соответствующие предметы и атрибутика, жесты и поведения людей-участников церемонии, а также символика чайной церемонии в Японии – все это передается из поколения в поколение. Посреди комнаты в чайном домике квадратная выемка, в которой на специальном поддоне тлеет древесный уголь. Сверху стоит котелок с горячей водой. ( Приложение 3). Гости рассаживаются по обе стороны на специальных подушках (дзабутонах). Во время традиционного чаепития имеет значение каждая деталь. Так, например, ни в коем случае нельзя сидеть, скрестив ноги – это считается признаком дурного тона и проявлением неуважения к мастеру чайной церемонии. Правильно – сидеть на собственных пятках, подложив под колени дзабутон. (Приложение 4).
Хозяйка чайного дома или мастер с поклоном подает гостям пиалы с ароматным чаем. ( Приложение 5). Она наливает кипяток в фарфоровую посуду специальным деревянным черпаком, после чего ополаскивает пиалу и вытирает салфеткой. Затем в чайную посуду кладется маленькая щепотка церемониального зеленого чая «Тен-ча», которая впоследствии заливается кипятком. Для правильного заваривания японского чая используется специальная бамбуковая кисточка, при помощи которой взбивается непосредственно вся смесь до консистенции густой сметаны. (Приложение 6).При этом пена должна подняться до самых краёв фарфоровой пиалы.
Интересные факты о чайной церемонии в Японии:

в церемонии принимает участие не более пяти человек, и общество подбирается с особой щепетильностью.

для участия в церемониальном чаепитии все гости должны надеть специальную одежду.

перед самым началом все присутствующие собираются у входа в чайный домик для того, чтобы настроиться на возвышенный лад и отбросить в сторону суетливые мысли и будничный настрой.

японская чайная церемония может продолжаться несколько часов.

Традиционная техника, символика и атрибутика, философия чайной церемонии – все это передается из поколения в поколение. Более того, в Японии существуют специальные учебные заведения, в которых можно пройти курс обучения этому искусству.
На сегодняшний день существует шесть разновидностей чайной церемонии: в ночное время, на восходе солнца, рано утром, после обеда, вечерняя и специализированная.
Отдельного внимания заслуживает специальная чайная церемония, которая является единственной в своем роде. Она проводится исключительно по особо важным случаям, накануне важного мероприятия или во время подготовки к неординарным событиям, то есть тогда, когда всем участникам необходимо полноценно расслабиться, упорядочить свои мысли и обрести умиротворение. Так, например, несколько столетий назад специальная чайная церемония являлась неотъемлемой частью подготовки к ритуальному самоубийству. Безусловно, в этом случае мастер должен быть человеком с сильными внутренними качествами – ведь ему предстояло укрепить в своем госте намерение совершить такой мужественный поступок.
На сегодняшний день искусство чайной церемонии в Японии представляет собой метод достижения смысла в жизни. Обстановка в чайном домике и за его пределами, специализированная одежда и жесты, фарфоровые пиалы и даже ковшик для японской чайной церемонии – все это подчинено единому смыслу и несет в себе философские взгляды на жизнь. Принять участие в чайной церемонии – значит проникнуться культурой Японии и ее непревзойденным колоритом. С помощью такой, на первый взгляд, нехитрой процедуры можно по-настоящему расслабиться, отвлечься от повседневных забот и по-настоящему насладиться умиротворением и спокойствием. Чайная церемония в Японии – это буддистская философия в своем истинном проявлении.

Заключение

Рассмотрев, эту интереснейшую тему в традициях чаепития мы пришли к выводу, что чаепитие давно стало национальной традицией, а сам чай – интернациональным напитком. Чай не просто растительная культура, а Культура с большой буквы, со своей историей и географией, с тайной происхождения и секретами приготовления. Различные сорта чая употребляются разными народами не одинаково, и различные географические районы имеют своих потребителей. Из поколения в поколение чайная церемония учит увидеть красоту в обыденном и простом, видеть прекрасное в малом.

Основной философией чаепития является полное спокойствие и отсутствие суеты. Во время чайной церемонии приходит ощущение, что человек способен осознать себя и достичь своей жизненной цели, что можно наслаждаться каждым мгновением жизни, не смотря на то, что происходит вокруг.

Изучив традиции чаепития мы узнали, что китайской чайной церемонии нет строгого ритуала, их философия чаепития куда древнее японской. Если японцы твердо знают и время, и место церемонии, и подобающую тему беседы, то в Китае люди просто наслаждаются чаем.

В заключении можно сделать следующие выводы:

Китайское, японское чаепитие, как и всякая церемония, не терпит суеты. Все здесь призвано к максимуму приятных ощущений – от изысканного вкуса чая до общения в приятной компании.

Существуют и традиции присущие только одной стране:

только в Британии чай – это отдельный прием пищи.

только китайцы верят, что, выпив чашку черного чая, вы избавитесь от «сглаза».

Нам очень понравилось работать над этой темой и мы считаем, что в ходе работы цель была выполнена. Нами были изучены чайные традиции Японии , исследовано появление и история чая.

Кроме работы с печатными изданиями, мы научилась пользоваться Интернет-ресурсами, находить важную информацию в большом объеме материала.

Мы считаем, что эта тема очень актуальна, потому что чай в том или ином виде является основным напитком не только в изученных нами странах, но и во всем мире.

Список литературы

Интернет ресурсы.

История возникновения чая: как всё началось — [Электронный ресурс]. http://chajinfo.ru/istoriya-chaya/istoriya-proisxozhdeniya-chaya-kak-vse-nachinalos

История распространения чая в Японии. — [Электронный ресурс]. https://www.rutvet.ru/in-yaponskie-tradicii-chaynoy-ceremonii.

История возникновения чайной церемонии в Японии.

[Электронный ресурс]. https://vuzlit.ru/480722/istoriya_vozniknoveniya_chaynoy_tseremonii.

Чайная церемония в Японии: традиции.- [Электронный ресурс]. https://www.syl.ru/article/173377/new_chaynaya-tseremoniya-v-yaponii-traditsii.

Как пьют чай в Японии. [Электронный ресурс]. https://www.vipgeo.ru/articles/kukhnia/iaponiia/CHay_v_YAponii/.

Приложение 1

Чайный куст.

Приложение 2.

Китайский император Шень-Нуну

Приложение 3.

Чайная церемония.

Приложение 4.

Чайная церемония.

Приложение 5.

Чайный домик

Приложение 6.

Чайные принадлежности.

Японский коврик для чайханы — ответы на кроссворды

Кроссворд Японский коврик для чайханы с 6 буквами в последний раз видели 25 февраля 2016 г. . Мы думаем, что вероятный ответ на эту подсказку — TATAMI . Ниже приведены все возможные ответы на эту подсказку, отсортированные по ее рангу. Вы можете легко улучшить свой поиск, указав количество букв в ответе.

Рейтинг	Слово	Подсказка
95%	ТАТАМИ	Японский коврик для чайханы
2%	ЙЕН	Японские деньги
2%	NOH	Японская драма

2%	ZEN	Японская медитация
2%	РАМЕН	Японская лапша
2%	ГЕЙША	Японский артист

2%	УДО	Японские овощи
2%	ISUZU	Японский автопроизводитель
2%	АВТО	Мат или мат предшествующий
2%	SOBA	Японская лапша
2%	OKINAWA	Японский остров
2%	АКИТА	Японский сторожевой пес
2%	ОСАКА	Японский порт
2%	ЙОГАТЕАЧЕР	Инструктор на коврике
2%	SAN	Японский почетный
2%	УДОН	Японская лапша
2%	ОКБ	Японская столица
2%	KAYOS	Разглаживается на коврике
2%	СИНТО	Японская вера
2%	HAI	Японское согласие

Уточните результаты поиска, указав количество букв.Если определенные буквы уже известны, вы можете указать их в виде шаблона: «CA ????».

Какие лучшие решения для

Japanese Teahouse Mat ?

Мы нашли 1 решений для Japanese Teahouse Mat . Лучшие решения определяются по популярности, рейтингам и частоте запросов. Наиболее вероятный ответ на разгадку — TATAMI .

Сколько решений у японского коврика для чайханы?

С crossword-solver.io вы найдете 1 решение. Мы используем исторические головоломки, чтобы найти наиболее подходящие ответы на ваш вопрос. Мы добавляем много новых подсказок ежедневно.

Как я могу найти решение для японского коврика для чайного домика?

С нашей поисковой системой для решения кроссвордов у вас есть доступ к более чем 7 миллионам подсказок.Вы можете сузить круг возможных ответов, указав количество содержащихся в нем букв. Мы нашли более 1 ответов для Japanese Teahouse Mat.

Поделитесь своими мыслями

У вас есть предложения или вы хотите сообщить о пропущенном слове?

Обратная связь

Японская эстетика, ваби-саби и чайная церемония

У японского святилища.

Эстетика

Философы от Платона до настоящего времени имели довольно жесткие представления о том, что художники должны создавать и что людям должно нравиться, но в современном мире эстетики представляют различные подходы к философии искусства.

Эстетика в самом широком смысле может рассматриваться как мировоззрение, взгляд, который может заметно отличаться в других культурах.Предметы из других культур, которые классифицируются как произведения искусства с западной точки зрения, могут иметь или не иметь такое же значение в своей культуре происхождения. Именно из-за возможных различий в мировоззрении и эстетических позициях незападных культур важно отказаться от западной эстетики как критерия при вынесении суждений о незападном искусстве. Например, многие незападные культуры не признают различия между изобразительным искусством и ремеслом, могут даже не иметь слова, обозначающего «искусство», и могут не отделять искусство от повседневной жизни.

Японская эстетика

Чтобы понять искусство и эстетику Японии, необходимо исследовать японское мировоззрение, идеи о природе искусства и влияния, вызванные контактом с другими культурами. Эстетика Японии развивалась уникальным образом, отчасти из-за ее географического положения, гряда островов примерно в 100 милях от Кореи и в 500 милях от Китая.Его изоляция на море помогла защитить Японию от иностранного вторжения и позволила ее правителям контролировать контакты с другими странами.

В течение долгих периодов самоизоляции развивались формы искусства и эстетические идеи, которые были специфически японскими. На протяжении веков, когда происходило взаимодействие с иностранными культурами, они влияли на традиционные искусства и эстетику Японии. В рамках данного обсуждения основное внимание будет уделено тому, что осталось в основном японским.

На традиционное японское искусство и эстетику больше всего повлияли китайцы и буддизм, но очевидно и влияние Запада. Например, японцы не делали различий между изобразительным искусством и ремеслами до того, как европейцы в 1870-х годах внедрили такие идеи. Японское слово, которое лучше всего соответствует значению «искусство», — это катачи. Катачи переводится как «форма и дизайн», подразумевая, что искусство является синонимом жизни, функционального назначения и духовной простоты.

Основная эстетическая концепция, лежащая в основе традиционной японской культуры, — это ценность гармонии во всем. Японское мировоззрение основано на природе и сосредоточено на красоте изученной простоты и гармонии с природой. Эти идеи до сих пор выражаются во всех аспектах повседневной жизни, несмотря на многие изменения, вызванные вестернизацией японской культуры. Эта японская эстетика красоты простоты и гармонии называется ваби-саби (вах-би сах-би).

Каменная чаша — образец Wabi-Sabi

Ваби-Саби

Поскольку ваби-саби представляет собой всестороннее японское мировоззрение или эстетическую систему, ее трудно объяснить точно в западных терминах.По словам Леонарда Корена, ваби-саби является наиболее заметной и характерной чертой того, что мы считаем традиционной японской красотой, и оно «занимает примерно такое же положение в японском пантеоне эстетических ценностей, что и греческие идеалы красоты и совершенства в мире». Запад.» Ваби-саби — это красота несовершенных, непостоянных и неполных. Это красота скромных и скромных вещей. В этом красота нетрадиционных вещей.

В японском саду.

Концепции ваби-саби коррелируют с концепциями дзен-буддизма, поскольку первыми японцами, вовлеченными в ваби-саби, были чайные мастера, священники и монахи, практиковавшие дзэн. Дзен-буддизм зародился в Индии, попал в Китай в VI веке и впервые появился в Японии примерно в XII веке. Дзен подчеркивает «прямое, интуитивное постижение трансцендентной истины за пределами всех интеллектуальных представлений».

В основе ваби-саби лежит важность преодоления способов смотреть и думать о вещах / существовании.Все непостоянно. Все несовершенно. Все неполно.

Материальные характеристики ваби-саби — естественность, неправильность, интимность, неприхотливость, приземленность и простота. Поскольку ваби-саби когда-то было выдающейся японской эстетикой высокой культуры, знакомство с его концепциями необходимо для понимания японской чайной церемонии.

Чайник.

Японская чайная церемония

« Чай зародился как лекарство и превратился в напиток .»- Каткузо Окакура

«« Путь чая »нельзя описать ни в одной книге … Это состояние ума. Чай — это живая традиция ». — Профессор Кимико Гунджи, Университет Иллинойса в Урбана-Шампейн,

« Держать чашу с взбитым до мелкой пены чаем …
Такая простая вещь: но наполненная духом, который
Происходит более чем на тысячу лет ». Чайные традиции Урасенке

Наиболее полный пример японской эстетики ваби-саби можно найти в традициях чайной церемонии.Чтобы понять японскую эстетику, необходимо понять уникальные особенности японской чайной церемонии, известной как чаною, чадо или садо. Чайная церемония — это подача чая, ритуализированная с течением времени и уходящая корнями в дзен-буддизм. Он символизирует эстетическую простоту и представляет фундаментальные принципы дзэн гармонии, уважения, чистоты и спокойствия. Слово чаною (ча-но-ю) буквально означает «горячая вода для чая», но это простое искусство представляет собой синтез многих японских искусств, которые сосредоточены на приготовлении и подаче чашки чая.

По словам Леонарда Корена, чайная церемония «стала эклектичной формой социального искусства, сочетающей, среди прочего, навыки архитектуры, дизайна интерьера и сада, аранжировки цветов, рисования, приготовления еды и представления».

Чайная церемония возникла под влиянием дзен-буддизма, цель которого, говоря простым языком, — очистить душу, слиться с природой. Истинный дух чайной церемонии был описан такими словами, как спокойный, деревенский, изящный, строгий и простой.Чайная церемония меняется в зависимости от времени года, при этом правильно выбираются чайные чаши, виды чая, цветы и свитки.

Японский храм.

История чайной церемонии

Чайное растение, вероятно, возникло в горных районах южной Азии и позже было завезено в Китай. Чай впервые был завезен в Японию вместе с буддизмом из Китая в VI веке, но считается, что император Шому, правивший в 724-749 годах, ввел чаепитие в страну после того, как ему подарили кирпичи прессованных чайных листьев китайцем. священник.В период Хэйан (794–1185) чай готовили из пропаренных и высушенных чайных листьев, измельченных в порошок. Этот порошок зеленого чая, называемый маття (mah-chah), используется до сих пор.

В 15 веке Джуро Мурата, чайный мастер сёгуна Ёсимаса Асикага, интегрировал многие концепции ваби-саби в предписанные практики чайной церемонии, включая выделение специальной комнаты или дома для единственного использования в чаною. . Класс самураев, знакомый с суровостью дзен-буддизма и дисциплинированным и запрещенным образом жизни воина, принял церемонию чаепития.Поскольку в то время правила определяли все остальные аспекты жизни, участники чайных церемоний также должны были соблюдать определенные правила и процедуры.

Повышенное внимание к концепциям дзен-буддизма в чайной церемонии было придано Сэн-но Рикю (1522–1591), наиболее почитаемым японским мастером чая. В период Момояма во второй половине 16 века Рикю основал чайную церемонию, отражающую простой и спокойный вкус, форму, которая практикуется и преподается в Японии и во всем мире сегодня.Он также спроектировал простое отдельное здание для проведения церемонии, основанное на деревенской хижине типичного японского фермера. Рикю далее формализовал правила поведения чайной церемонии и определил дух чаною с четырьмя основными буддийскими принципами гармонии, уважения, чистоты и спокойствия. Эти руководящие принципы обозначают высшие идеалы чайной церемонии.

Семь правил Рикю

«Сделайте восхитительную чашку чая, положите уголь так, чтобы он нагрел воду; расставьте цветы так, как они находятся в поле; летом предполагают прохладу; зимой тепло; делать все заранее; приготовьтесь к дождю; и уделяйте самое пристальное внимание тем, с кем вы оказываетесь.»- Сосицу Сен

О Рикю рассказывают много историй. Рикю стал чайным мастером военачальника Хидэёси Тоётоми, сложного и могущественного человека. Хидэёси услышал о чудесах сада ипомеи Рикю и выразил желание увидеть цветы. В результате Рикю пригласил полководца на чай. Когда Хидэёси подошел и пошел по тропинке к чайной, ни одного цветка не было видно. Войдя в чайный домик, Хидэёси увидел в нише единственное красивое сияние ипомеи.Рикю вырезал все остальные ипомеи, чтобы все внимание можно было сосредоточить на одном-единственном цветке.

Сила японских военачальников проявляется в другой истории о Рикю. В 1591 году Хидэёси потребовал, чтобы Рикю отдал свою дочь в наложницу военачальнику, но Рикю отказался. В отместку Хидэёси приказал Рикю совершить ритуальное самоубийство. Рикю провел последнюю чайную церемонию в возрасте 70 лет и совершил сэппуку (ритуальное самоубийство), когда церемония была завершена.

Рикю ввел большую часть предписанного поведения, используемого в современных чайных церемониях. Некоторые из его вкладов включают чайную, в которой могут разместиться пять человек, отдельную небольшую комнату, где моют чайную посуду, и два входа, один для хозяина и один для гостей. Вход для гостей имел достаточно низкий дверной проем, чтобы гости нагибались, чтобы войти, смиряя их при подготовке к чайной церемонии.

В традиционном чаною каждая часть церемонии тщательно организована.Существуют ритуалы входа и выхода из комнаты, заваривания и подачи чая, а также оценки выбора цветов, свитков и чайных сосудов, соответствующих сезону. Простота и строгость чайханы (и японских домов) позволяют сосредоточиться и оценить один цветок или свиток, тщательно подобранный для обозначения сезона.

Эстетические объекты не оставляют на постоянной экспозиции в японских домах, а приносят для целенаправленного просмотра и оценки для определенных целей или времен года.По мере изменения сезона или цели показа объекты сохраняются и заменяются другими, более подходящими. Хотя японские комнаты иногда могут показаться слишком пустыми или простыми для западного вкуса, японец, посещающий типичный американский дом, может чувствовать себя окруженным и подавленным визуальным беспорядком.

У святыни в Токио

В ПРОСТОТЕ — The New York Times

Этот вид контраста был частью церемонии chanoyu — буквально «горячая вода для чая», также называемая чадо, «способ чая» — на протяжении веков.Хотя архитектура чайхана напоминает деревенский вид горной хижины с черепичной или соломенной крышей и стенами из грубой штукатурки, чайная церемония является продуктом городской культуры. Практика, уходящая корнями в дзен-буддизм, но включающая элементы синтоизма, чаною эволюционировала как способ распространения религиозных идей в повседневной жизни. Городская среда — неотъемлемая часть его полусекулярного каркаса.

Переход от улицы к внешнему и внутреннему садам, которые занимают двор и разделены бамбуковой оградой с воротами, а затем к самой чайной, представляет собой духовный проход.Согласно буддийской вере, он символизирует избавление от привязанностей, необходимых для достижения просветленного состояния. Сад возле чайного домика поливают буквально за несколько минут до этого, чтобы напомнить о чистоте утренней росы. Перед тем, как войти в дом, гости снимают обувь и моют руки и рот пресной водой из каменного таза. Этот ритуальный подход является такой же частью церемонии, как и подача чая. То же самое и с замысловатой хореографией движений хозяина или чайного мастера, когда он или она подметает чайную и укладывает древесный уголь в жаровню, где будет кипятиться вода.

Взбитый до пены чай имеет насыщенный светло-зеленый цвет, цвет которого напоминает сад за окном, да и всю природу. Тем не менее, в этом саду с его тщательно уложенными ступеньками и неформальными насаждениями мало «естественного». Нет ничего естественного и в самом чае, теперь в форме мелкого порошка, не говоря уже о сложной церемонии.

Ритуал, который следует строгим правилам, включает в себя разведение огня, тщательный осмотр и выбор посуды, мытье и нагревание чайной чаши, а также формальное приготовление и подачу чая гостям, которые сидят или преклоняют колени. на полу.На церемонии для посетителей этой чайной школы хозяин передает чайную чашу первому гостю, который пьет чай и возвращает чашу хозяину, который чистит ее, заваривает свежий чай и предлагает его второму гостю, и т. Д. на. (Если гостей больше трех, используется больше чаш.) Церемонию можно рассматривать как изученную искусность, и это, собственно, суть всего опыта. Культура — это выдумка. Это не то же самое, что природа. Тем не менее, его можно привести в большую гармонию с более чистым состоянием бытия, которое олицетворяет природа.

Самая яркая из чайных комнат Центра Урансенке — самая маленькая, ее пол — это традиционные четыре с половиной татами по размеру. В комнату можно попасть через небольшую низкую дверь, которая заставляет гостей склонять головы в знак уважения. Как и во всех чайных, в комнате есть альков с приподнятой платформой, часто изображающий цветы (иногда только один цветок), а также свиток или каллиграфия с духовным посланием, выбранным мастером чая в зависимости от случая и времени года. .

Чайный дом Нацуноя празднует 100-летие в Алева Хайтс, находясь в одной семейной собственности.

Махало за поддержку рекламодателя Гонолулу. Наслаждайтесь этой бесплатной историей!

Туристы и знаменитости с обеих сторон Тихого океана — и даже международные шпионы — были постоянными посетителями того, что сейчас называется «Чайный дом Нацуноя». Но в основном эта достопримечательность была известна с 1921 года своей японской кухней, будь то прием или организация вечеринок для поколений местных семей.

Так было уже 25 лет назад, когда Лоуренс Фудзивара-младший должен был принять важное решение. Его отец умер. Не откажется ли внук человека, построившего это место, от более надежной работы, чтобы продолжить семейное наследие?

«Я не чувствовал давления, чтобы сделать это, но когда я разговаривал со своей женой (Ким), она сказала, что если я этого не сделаю, я могу пожалеть об этом», — сказал Лоуренс-младший на прошлой неделе.

Двухэтажный ресторан, расположенный среди резиденций на высотах Алева, в этом году отмечает свое 100-летие.

НЕ всегда назывался чайным домиком Нацуноя, но бизнес остался в семье с тех пор, как дедушка и бабушка Фудзивары, Шуичи и Танеё, открыли его как чайный домик Сунчоро в 1921 году.

Шуичи потерял ресторан в результате землетрясения в Сан-Франциско в 1906 году и возвращался в Японию, когда влюбился в Гавайи и наскреб достаточно денег, чтобы купить землю, на которой сейчас стоит Нацуноя. Большую часть строительства он делал сам. Холмистая местность была настолько удаленной, что ему пришлось развивать собственную инфраструктуру, включая инженерные коммуникации и подъездную дорогу.

Частью награды стал захватывающий вид на большую часть южного берега Оаху.

Раньше гостями были в основном японские эмигранты. Постепенно туристы с материка США открыли для себя чайный домик, сказала Эмико Фудзивара, вдова Лоуренса-старшего и мама Джуниора.

У Лоуренса-старшего был собственный чайный домик на Школьной улице, называвшийся Нацуноя, но после смерти Шуичи в 1956 году он занял более крупное заведение своего отца. (Первоначальная Нацуноя была закрыта из-за строительства автострады H-1.)

«Папа занимался бизнесом примерно 50-50 человек, японцев и американцев», — сказал Лоуренс-младший. «Сейчас около 99% местных жителей».

За прошедшие десятилетия некоторые японские традиции ушли на второй план. Обычные стулья и столы заменили татами (японские коврики). Но некоторые правила остаются: перед входом в столовую необходимо снимать обувь, а официанты носят кимоно.

«Я думаю, что ношение кимоно помогает сохранить аутентичность чайного домика, что важно, поскольку мы последние оставшиеся на острове», — сказал 20-летний официант Мадисен Оширо из Канеохе.«Это особая возможность поработать в месте с такой богатой историей».

THE MENU по-прежнему фокусируется на большом количестве японских фаворитов, теперь «с местным чутьем», — сказал Лоуренс-младший. Конечно, подают чай, но он не помнит, чтобы Нацуноя когда-либо проводил традиционную чайную церемонию. Несколько местных ресторанов той же эпохи носили ярлык «чайный домик».

«Это просто часть нашего имени», — сказал он. «Мы больше о банкетах и кейтеринге».

Это было до того, как разразился COVID-19.Нацуноя была вынуждена адаптироваться, впервые предложив еду на вынос.

«Раньше это всегда были большие партии, а не на заказ. Мы становимся более эффективными в этом, — сказал Лоуренс-младший. «Я должен быть оптимистом. Я рассматриваю это как вызов. Если вы возьмете другой путь, вы потеряете веру. Если вы не можете адаптироваться, вас сожрут. Так было всегда, COVID сделал это еще лучше ».

сотрудников возвращаются, поскольку бизнес медленно восстанавливается, и штат сотрудников составляет 33 человека по сравнению с пиком, равным примерно 45 перед пандемией; По его словам, бизнес упал на 65% по сравнению с тем, что было до заражения вирусом.

«Мы постепенно возвращаемся», — сказала генеральный менеджер Сандра Накагаки.

Семья и персонал чайханы всегда терпели, так почему бы не сейчас? Этот бизнес открылся сразу после пандемии гриппа 1919 года, унесшей жизни более 2000 жителей Гавайев. Он пережил Великую депрессию и Вторую мировую войну, когда правительство конфисковало бизнес, потому что владелец был японцем.

Пока ресторан был закрыт, Лоуренс-старший работал федеральным строителем в Перл-Харборе.Лоуренс-младший сказал, что чайный домик остается местом сбора местных японцев.

«Насколько я понимаю, от моей бабушки, у них было несколько других мест, куда им разрешили пойти», — сказал Лоуренс-младший.

Бизнесу потребовалось время, чтобы восстановить свое положение после войны; Брат Лоуренса-старшего, доктор Томас Фудзивара, получил разрешение на работу и вернул бизнес семье.

В конце концов, он стал процветать, и знаменитости из Японии и США стали постоянными клиентами, — сказала Эмико.Джон Уэйн даже снял там сцену для фильма.

НЕКОТОРЫЕ ДРАМЫ ИЗ НАСТОЯЩЕЙ ЖИЗНИ разыгрывались в чайном доме в 1941 году. В центре внимания был телескоп на веранде второго этажа, которым могут пользоваться бесплатно посетители.

В марте японский шпион Такео Йошикава выдал себя за сотрудника консульства Тодаши Моримура и стал его постоянным клиентом. Без ведома Фудзивара или кого-либо еще, кроме одного японского куратора, Ёсикава / Моримура использовал телескоп для определения движения кораблей в гавани Гонолулу и из нее.По словам Эмико, он вернулся в Японию раньше, чем кто-либо узнал, что он задумал.

Еще один инцидент, достойный «Магнум П.И.» или сценарий «Гавайи Пять-0», произошедший в 2005 году. Погоня на полицейской машине закончилась тем, что подозреваемый пробежал через сад чайного домика, прежде чем его задержала полиция. Клиенты были вынуждены временно эвакуироваться.

Лоуренс-младший работал неполный рабочий день в чайхане, когда учился в средней школе в начале 1980-х, но никогда всерьез не думал о том, чтобы сделать карьеру до того, как умер его отец.

«Когда я занял это место, он действительно показал свой возраст», — сказал он. «Я тратил утро на рисование, а затем работал на крыше, пока не пришло время спуститься и начать готовить».

У Лоуренса-младшего и Кима четверо детей: Мика, Микайла, Майя и Мэллори. Будет ли продолжено семейное наследие?

«Мы никогда не упоминали об идее перехода к ним», — сказал их отец. «Это должно исходить от них. Мы хотим, чтобы они прожигали свой собственный след, чтобы делать то, что они хотят делать ».

Что бы ни случилось, Лоуренс-младший.надеется, что чайный дом Нацуноя просуществует еще 100 лет.

«Когда я вижу, что все эти местные достопримечательности закрываются, это как-то грустно. Гавайи посвящены местному бизнесу и местным жителям ».

НАЦУНОЯ СТОЛОВАЯ

Natsunoya Tea House в прошлом году так и не закрывался полностью, но, как и все рестораны, ему пришлось адаптироваться к COVID-19 и сопутствующим ограничениям. В данном случае это был довольно резкий сдвиг, поскольку ресторан специализировался на банкетах и вечеринках и обслуживал до 11 000 человек.

«Вот для чего была устроена наша кухня», — сказал владелец Лоуренс Фудзивара-младший.

В прошлом году, когда в ресторане не было кейтеринга и сидячих мест, Natsunoya добавила ежедневные обеды и бенто на заказ.

Обеды на тарелке варьируются от 15 долларов (темпура или тонкацу) до 22 долларов (масляная рыба). Бэнто включает в себя сочетание курицы с чесноком, курицы хибачи, жареного лосося, жареного аджи и жареной свинины по цене от 8 до 10 долларов.

Нацуноя также является домом для магазина Happy Hearts Mochi, где продают различные угощения моти ручной работы.

Natsunoya Tea House находится по адресу 1935 Makanani Drive, Alewa Heights; звоните 595-4488. Открыт со среды по субботу на обед с 11:00 до 13:30, на ужин с 16:00 до 19:00; обед только по вторникам; закрыто по воскресеньям и понедельникам. Перейдите на сайт natsunoyahawaii.com, чтобы найти меню, включая специальные предложения и предварительные заказы, а также информацию о бронировании и питании.

Японская чайхана на двоих

Дом Бонни и Джима Белла когда-то был типичной обителью искусств и ремесел Беркли.Но за последние восемь лет пара привнесла японскую чувствительность в архитектуру и ландшафтный дизайн дома, превратив его в красивую особенность в районе каньона Шабо.

«Мы оба в детстве наслаждались японским чайным садом в парке« Золотые ворота », — объяснила Бонни. «Это произвело на нас большое впечатление — эстетика, гостеприимство». Когда они стали взрослыми, их интерес к культуре усилился по мере того, как они проводили время, путешествуя по Японии.

Подойдя к дому Колоколов с тротуара, можно заметить влияние Востока.Лестница из сланца и красного дерева ведет к входным дверям с оконными стеклами из рисовой бумаги; дверь гаража подверглась такой же обработке. Потрясающий водопад переходит в пруд, перекинутый сланцевым мостом.

Большие тории — японские ворота, часто встречающиеся у входа в святыни — обозначают проход в успокаивающее святилище в саду с чайной. Стоя посреди него, посетители могут почувствовать, будто их перенесли за 5000 миль.

В Японии сад веками служил местом созерцания и наслаждения природой. И интерпретация Bells ничем не отличается.

«Наша жизнь очень преданна, занята и полна активности», — сказал Джим, который вместе со своей женой основал Bell Investment Advisors Inc. 20 лет назад. Их офис занимается управлением инвестициями, финансовым планированием, карьерным и жизненным коучингом.

«Дом оживляет и заряжает энергией.Это отличается от того, что мы делаем во внешнем мире, и чайный домик стал для нас убежищем ».

Когда Беллз приобрели свой дом, он включал в себя пруд с карпами кои, водопад и террасу. «Когда мы впервые вошли в дом после очень долгих поисков, это была любовь с первого взгляда», — вспоминала Бонни. «Мы всегда мечтали создать японский сад, но когда мы вышли на задний двор, он уже был там!»

Хотя пара ценила элементы открытого пространства, они также понимали, что его можно улучшить.Поэтому они наняли ландшафтного садовода Данну Пирс, чтобы она привезла туда такие насаждения, как миниатюрное плакучее вишневое дерево, три разновидности кленов, азалии и белые глицинии.

Почти сразу Джим заметил, что существующий сад камней дзэн лучше использовать вместо чайханы. «Идея чайного домика начала проникать в наши умы и сердца, — сказала его жена, — и мы начали понимать, что можем и сделаем это возможным. Это стало страстью».

Хотя чайхана была новинкой в их репертуаре, оклендской фирме Komorous-Towey Architects было поручено спроектировать здание размером 9 на 9 футов.«Этот проект стал делом любви для всех, кого это касается», — сказал Бонни, добавив, что подрядчик, Боб Руго, считает жилье одним из самых ярких моментов своей 30-летней карьеры. (Он также отвечает за внутренние и внешние работы дома.)

Чайхана построена из канадского красного кедра и внутренних панелей из белой березы. Для кровли из Японии была импортирована серая глазурованная черепица. Потолок обшит бамбуковыми жалюзи. Под полом из соломенного татами (и слоем травертиновой плитки) находится современное удобство: электрическое лучистое тепло, которое позволяет домовладельцам использовать чайный домик круглый год.

Ширмы сёдзи сдвигаются, открывая дом с двух сторон и открывая вид на сад. Традиционно решетчатые экраны изготавливаются из рисовой бумаги. Bells выбрали полупрозрачное стекловолокно, которое имитирует внешний вид, но обеспечивает большую прочность.

В чайных домиках принято показывать токонома или выставочную нишу, где вешается свиток с каллиграфическим рисунком или духовным посланием. Японский свиток ручной работы The Bells, который был куплен на Окинаве, изображает горный пейзаж с соснами, туманом, ручьем, мостом и семейным домом.Ради функциональности их чайный домик также оборудован футоном, старинным японским храмовым столом, на котором можно поставить чайники и чашки, подушками для медитации, фонариками из рисовой бумаги для чтения и алтарным столом.

Будь то они вдвоем или они принимают у себя друзей и семью, сад всегда используется с пользой. The Bells организовали здесь всевозможные общественные мероприятия, в том числе помолвку своей дочери и сбор средств для местных организаций.

«Чайный домик — это радость для нас весь день, каждый день, — сказала Бонни, — сидим ли мы в нем, читаем в нем, молимся в нем, слушаем в нем музыку или просто сидим в нем, глядя на сад, слушая водопад, наблюдая за птицами, стрекозами и бабочками или наслаждаясь мирным движением кои ».

Их трехлетняя внучка, возможно, не понимает истории и значения японской чайханы, но малышам она тоже нравится.«Она считает это своим домиком для игр».

Дизайн

Ландшафтный дизайн: Данна Пирс, место роста. (510) 569-0227

Каменная кладка: Джош Кемп, Headwaters Hardscape. headwatershardscape.com. (510) 717-4274.

Архитектура: Клара Коморс-Тоуи и Томас Дж. Тауи, Komorous-Towey Architects. ktarch.com. (510) 446-2244.

Строительство: Боб Руго, Seneca Builders. (510) 847-4095.

Пруд и водные объекты: Джим Бойл.(925) 683-5778.

Экраны сёдзи: Хана Сёдзи и интерьеры. hanashoji.com. (510) 842-1041.

Японский чайный домик оригами, полностью сделанный из бумаги

Ши-Ан Кадзуя Катагири, удостоенный наград, — это передвижной мини-чайный домик, полностью построенный из бумаги с использованием древних технологий оригами. Структура, похожая на иглу, — лишь один из увлекательных недавних экспериментов Катагири с различными техниками и материалами.

Ши-Ан изначально проектировался как временное сооружение в Дайдокоро в замке Нидзё в Киото, внесенном в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.Эта привлекательная структура получила несколько наград за последний год, в том числе премию Japan Design Space и 1-е место на недавней церемонии Rethinking The Future Awards.

Чайный домик изготовлен из 4000 листов японской бумаги «васи». Каждый лист бумаги размером 500 мм на 1000 мм (19 дюймов на 39 дюймов) складывается восемь раз. Образуется треугольный карман с двумя руками, и каждый блок может вставляться друг в друга без необходимости использования клея. Вся конструкция стоит 2.1 метр в высоту (6,8 фута) и внутренний диаметр 1,85 метра (6 футов).

Конструкция возвышается на 6 футов, что позволяет большинству людей вставать внутри.

Katagiri Architecture + Design

Бумажная структура, несомненно, будет невероятно прочной, хотя, вероятно, подходить со свечой небезопасно. Катагири и его команда пишут, что чайный домик «воплощает в себе идею японских упрощенных красот», и в то же время клеточная структура тела напоминает живые существа теплотой и мягкостью, как будто она находится в утробе матери.«

Эта интересная тактильная структура — один из нескольких экспериментов Катагири с крупномасштабной бумагой и техниками оригами. Его постоянный дизайнерский интерес к нетрадиционным материалам и геометрии привел к созданию великолепной« Перегородки для чайной церемонии »и серии настенных композиций. .

Перегородка для чайной церемонии

Katagiri Architecture + Design

Совсем недавно Катагири создал структуру под названием «Бумажное облако» в Монпелье, Франция.Отказавшись от техники оригами Ши-Ан, это произведение было полностью построено из 2000 колец из ламинированной бумаги. Опять же, деталь была разработана без клея, а каждое кольцо вставлено одно в другое.

Этот предмет удивительным образом собирает солнечный свет

Katagiri Architecture + Design

Несмотря на свой юный возраст, Катагири уже зарекомендовал себя как новый голос в архитектуре и дизайне. Поскольку его проекты неизбежно расширяются в будущем, мы с нетерпением ждем, что этот оригинальный дизайнер может принести, играя с большими ресурсами.

Источник: Katagiri Architecture + Design

Названия и церемонии японских чайных домиков

Это сообщение из тура по блогам серии Nogiku! Хотите прочитать первую книгу серии бесплатно? Получите REMOVED и другие бесплатные книги, подписавшись на мою рассылку!

• • • • •

На свете есть немного вещей более японских, чем чай. От пенистого зеленого чая матча на чайных церемониях и мороженого с зеленым чаем до суши-бара, который пьют после еды, чай является синонимом Японии.Япония имеет долгую историю чайной культуры, которая началась еще в 805 году, когда чай был завезен в Японию из Китая. На протяжении многих веков Япония и Китай поддерживали своего рода международный культурный обмен, и чай был среди многих вещей, возвращенных, включая поэзию, систему письма кандзи и буддизм. Но Япония на протяжении веков создавала чай самостоятельно, разработав множество различных разновидностей и методов лечения. Я особенно люблю японский чай сенча. Хотя я пью много ирландского завтрака, я предпочитаю японский сенча и белый чай.

Самое смешное в чае то, что я люблю его, но героиня RELEASED и RELEASED , Санаа, его презирает. Она кофейная девушка в море фанатиков чая, часто сокрушаясь, что она единственная, кто пьет кофе. Ей кажется, что она не вписывается в число своих японских соотечественников, а чай — лишь один из многих способов ее выражения. Так что я, как автор, иду на все, чтобы угостить ее чаем. Марк Сакаи, ее наставник, — мое любимое оружие, и я всегда уговариваю его предлагать ей новые чаи.Так я мучаю своих персонажей. (Вставить злой смех).

Что такое тясицу?

Тясицу — это чайный домик (ча означает «чай» и сицу — «комната»), обычно отдельно стоящий, но иногда только комната в частном доме. Это место построено исключительно для чайных церемоний и связанных с ними трапез. Во времена самураев и сёгуната в Японии тихие и продолжительные чайные церемонии были временем, когда переговоры велись между кланами или членами семьи.Чайный дом считался нейтральным местом, местом, куда каждый мог прийти и почувствовать себя в безопасности во время своего пребывания.

Тясицу, изображенное выше, обычно представляет собой низкое отдельно стоящее здание с соломенной крышей. Некоторые тясицу включают веранды или балконы с выходом в сады, которые считаются частью территории чайного домика. Внутреннее пространство может варьироваться от чего угодно, например, комнаты с тремя циновками татами (примерно 6 футов на 9 футов) до нескольких комнат с кухней, ванной комнатой и комнатой для встреч.

В зале для чайной церемонии гостя, скорее всего, ожидают легкие закуски в стиле кайсэки, комплексное меню, состоящее из множества тщательно приготовленных блюд из местных и сезонных продуктов. После трапезы проводится чайная церемония. Чайная церемония — это структурированная церемония с определенными движениями рук и ритуалами, выполняемыми в установленном порядке. Многие движения позволяют убрать с дороги кимоно, которое носит практикующий. Существует также множество различных видов чайных церемоний, которые могут проводиться в зависимости от региона Японии, типов используемых горшков или чашек, повода, школы и типов чая (среди многих других факторов), поэтому разнообразие чайных церемоний можно увидеть за всю жизнь, практически безграничны.

Названия чайных домиков

При выборе названия для чайного домика, которое я показываю в RELEASED , Book TWO of the Nogiku Series, я сначала исследовал, как назвать чайный домик. Как вы понимаете, многие части серии Ногику требуют обширных исследований, и это не было исключением. Имена обычно включают иероглиф «хижина» (-an, 庵), «зал» (-dō, 堂) или «беседка» (-tei, 亭) и представляют собой упрощенную форму природы, близкую к своим буддийским корням. Некоторые из наиболее известных названий чайных домиков в Японии: Konnichi-an (Сегодняшняя хижина), Fushin-an (Сомневающаяся хижина), Mufū-an (Спокойная хижина) и Shō-an (Сосновая хижина).

Когда я решил назвать свой чайный домик, я сел и подумал о местонахождении Нисикё, города с куполом, в котором все живут в RELEASED и RELEASED . Это японский город, но те, кто не читал книги, будут удивлены, узнав, что город на самом деле находится не в Японии! Он был построен для размещения последних людей в самом крутом и неосвоенном месте, которое городские архитекторы могли найти во время строительства, в Северной Канаде. Со времени строительства Нисикё большая часть Земли превратилась в пустынную пустошь, поэтому природа сама по себе далека от повседневной жизни ее граждан.Поскольку Нисикё проживает в Канаде, я решил, что лучшим названием для чайного домика должно быть Сёфу-ан, кленовая хижина.

Чайный домик японца 6 букв: Чайный Домик В Японии — CodyCross ответы

ЁСИВАРА | Часть 4 | «Веселые дома» и прочие чайные домики

Похожие записи на сайте miuki.info:

Человек и монумент. Архитектор о том, что скрывается за впечатляющими фасадами зданий

Читать «Японцы (этнопсихологические очерки)» — Пронников Владимир Алексеевич, Ладанов Иван Дмитриевич — Страница 11

Все о японской чайной церемонии

Онлайн викторина «Знайка»

Об интеллектуальной викторине

ЭСТЕТИКА И ФИЛОСОФСКИЙ СМЫСЛ ЧАЙНОГО РИТУАЛА

Исследовательская работа «Традиции чаепития в Японии»

Японский коврик для чайханы — ответы на кроссворды

Какие лучшие решения для

Сколько решений у японского коврика для чайханы?

Как я могу найти решение для японского коврика для чайного домика?

Поделитесь своими мыслями

Японская эстетика, ваби-саби и чайная церемония

В ПРОСТОТЕ — The New York Times

Чайный дом Нацуноя празднует 100-летие в Алева Хайтс, находясь в одной семейной собственности.

Японская чайхана на двоих

Дизайн

Японский чайный домик оригами, полностью сделанный из бумаги

Названия и церемонии японских чайных домиков

Что такое тясицу?

Названия чайных домиков

Добавить комментарий Отменить ответ